Страница 8 из 30
Правда, воспитанным в традициях «цезарепапизма» (то есть подчинения духовной власти светской) византийцам порой казались странными нравы и поведение западного духовенства, в особенности – тех латинских клириков, что участвовали в Крестовых походах, как бы служа прообразом будущих воинственных рыцарей-монахов учрежденных в Святой Земле после ее освобождения от мусульманского ига военно-духовных Орденов (о которых еще пойдет речь на дальнейших страницах нашего повествования).
Как писала царевна Анна Комнина в своей «Алексиаде»: «Представление о священнослужителях у нас совсем иное, чем у латинян. Мы (православные христиане – В. А.) руководствуемся канонами, законами и евангельской догмой: «не прикасайся, не кричи, не дотрагивайся, ибо ты священнослужитель». Но варвар-латинянин совершает церковную службу, держа щит в левой руке и потрясая копьем в правой, он причащает телу и крови Господней, взирая на убийство, и сам становится «мужем крови», как в псалме Давидовом. Таковы эти варвары, одинаково преданные и Богу и войне».
Для сравнения приведем факт, весьма многозначительный, с точки зрения разного понимания отношения христианина к военному делу на Западе и на Востоке бывшей единой Римской империи. Священник небольшого византийского городка читал проповедь своей пастве, когда в городок ворвалась сарацинская шайка. Мусульмане начали грабить дома христиан. Не теряя времени на то, чтобы снять священническое облачение, иерей схватил топор (удары обухом топора по металлической или деревянной доске-клепалу нередко заменяли в византийских провинциальных церквях колокол, являвшийся достаточно дорогим богослужебным предметом), и бросился на врагов Христа и Христианства. Священник столь усердно проредил их ряды топором, что не ожидавшие подобного отпора сарацины обратились в бегство. Какую же награду получил этот достойный иерей Восточной церкви за спасение Божьего храма и родного города? Он был осужден епархиальными властями, запрещен в служении и не только лишен возможности исполнять свою духовную миссию, но вдобавок на три года лишен возможности участвовать в таинстве причастия…
Тем не менее, отношение византийцев к западным «латинским схизматикам», в огромных количествах нанимавшихся на службу в византийскую армию и даже составлявших костяк лейб-гвардии константинопольских василевсов, именовавшейся «Этерия» (а отнюдь не «Хатиера», как ее почему-то называют современные российские военные историки Д. П. Алексинский, К. А. Жуков, А. М. Бутягин и Д. С. Коровкин на с. 207 своего фундаментального коллективного труда «Всадники войны. Кавалерия Европы». М. /СПб 2005)), т. е. «Дружина», как некогда именовалась отборная гвардия «друзей» («этеров» или «гетайров») Александра Македонского, оставалось скорее сочувственным – до самого захвата «латинянами» Константинополя в 1204 г. Хотя и в 1204 г. стены Константинополя защищали от крестоносцев-«латинян не столько греки-ромеи, сколько их западные наемники – те же «латиняне» (генузцы, англичане, скандинавы и прочие «кельты»). Да и впоследствии ромейский василевс Михаил Палеолог не смог бы в 1261 г. изгнать латинян из захваченного ими более чем на полвека Константинополя, если бы его не поддержали, наряду с турками, «латиняне»-генуэзцы, приславшие на помощь благочестивому православному автократору своих воинов и 50 военных галер. Впрочем, до этих событий было еще далеко. Вернемся в 1096 г.
Крестоносный энтузиазм гнал христианских паломников Готфрида Бульонского со знаком креста на правом плече все дальше вперед. Даже трудности пути не могли остановить их победного марша. К тому же василевс приказал снабжать их всем необходимым и дал им в помощь собственное войско.
Почти одновременно в Святую Землю устремились норманнские крестоносцы (через город Бари в Южной Италии) и южно-французские воины Креста во главе с папским легатом (через Далмацию). Все 3 армии соединились под Антиохией в Сирии. И тут выяснилось, что у них нет ни единого командования, ни даже желания действовать совместно. Хотя почти все предводители христианской армии находились между собой в родственных или вассально-сеньориальных отношениях, «голос крови» и вассальная верность играли «за морем» (фр.: outre-mer) еще меньшую роль, чем на родине. Трудности начались с того, что Балдуин, брат герцога Нижне-Лотарингского, и его люди, самовольно отделившись от остальной армии, на свой страх и риск завладели весьма удаленным от Иерусалима, формально являвшегося главной целью похода, графством Эдессой (древней Осроеной, именовавшейся по-армянски Урфа), более 50 лет остававшимся во власти западных христиан.
Вслед за Балдуином сходную активность проявил предводитель южно-итальянских норманнов Боэмунд Тарентский, после продолжительной осады и кровопролитных боев завоевавший (для себя!) город Антиохию (3 июня 1098 г.) и основавший княжество Антиохийское. Этим победам крестоносцев способствовала деятельная поддержка «латинян» населением завоеванных ими территорий, состоявшим, в основном, из христиан (мусульмане стали численно преобладать среди населения Леванта лишь после массового истребления ими христиан во второй половине XIII в. (о чем пойдет речь далее). Новые господа придали своим заморским владениям привычную западноевропейскую форму. «Франкские» рыцари Балдуина и Боэмунда получили в лен новые земли и расселились по всему Переднему Востоку, не думая о продолжении похода на Иерусалим.
Вследствие подобных «кровопусканий», остаток войска Готфрида, вознамерившийся продолжать поход на Иерусалим, оказался столь незначительным, что возникли сомнения в возможности отвоевать Иерусалим у мусульман без прибытия новых подкреплений из Европы. К счастью для крестоносцев, в порт Яффу (Яфо, Иоппе или Иоппию, ныне – Тель-Авив), только что захваченный Христовым воинством, прибыла небольшая, состоявшая всего из 4 кораблей, итальянская флотилия, преследуемая отрядом египетского военного флота вплоть до самой гавани. Находившиеся на кораблях генуэзцы успели не только благополучно сойти на берег сами, но и вытащить на берег свои суда и грузы.
Эти спасенные от египтян корабли очень пригодились крестоносцам. Теперь в их распоряжении оказалось достаточно дерева и других материалов для постройки осадных машин, а матросы оказались весьма опытными в этом деле мастерами. С огромными трудностями, преодолевая бесчисленные опасности, крестоносцы доставили все в свой лагерь у стен Святого Града.
В соответствии с религиозным характером крестоносного предприятия, приступу предшествовала основательная богослужебная подготовка. Не подлежало никакому сомнению, что если крестоносцам и суждено взять город, они смогут сделать это лишь в силу религиозного воодушевления и безграничного упования воинства Христова на победу правого дела. Поэтому 8 июля 1099 г. все воины Креста, босые, но в полном вооружении, взошли крестным ходом на Елеонскую гору, а затем на гору Сион. То обстоятельство, что наблюдавшие со стен за крестным ходом мусульмане на глазах у паломников предавали поруганию кресты, еще больше распалило религиозные чувства и боевой дух крестоносцев.
Однако до самого утра 15 июля штурмующие не могли похвастать особыми успехами. Им помогло неожиданное видение. Многие узрели на вершине Елеонской горы некоего рыцаря, указывавшего осаждавшим, куда направить решающий приступ. Отряду герцога Готфрида, последовавшему указанию неведомого рыцаря (позднее говорили, что то был сам Святой Великомученик и Победоносец Георгий!), удалось, подведя к указанному месту осадную башню, взойти на крепостную стену и отогнать с этого места защитников города.
По другой легенде Готфрид Бульонский при осаде Иерусалима взглянул в небеса и увидел летящего лебедя. Белоснежная птица 4 раза облетела вокруг головы Готфрида, после чего направилась к Иерусалиму и опустилась на одну из башен городской стены. Именно через эту башню герцог Готфрид, штурмуя город, и вошел в Иерусалим со своим крестоносным войском.
Крестоносцы ворвались в город, тесня отступающих во все большем беспорядке мусульман, беспощадно убивая агарян, разя направо и налево, до самого «Храма Соломонова» (а точнее – до расположенной на месте храма мечети Аль-Акса), где они учинили такую резню, что буквально ходили по щиколотки в крови (некоторые хронисты утверждали, что не «по щиколотки», а «по колено», иные же – что «кровь, пролитая в мечети, доходила по самые конские удила»). Несомненно, это обычное для средневековых летописцев преувеличение, типа расхожего выражения: «Кровь лилась горячими ручьями», и т. и. Но и в самом городе воины Божьи стали вести себя совсем «не по-Божески». Словно обезумев от сознания своей великой победы, благочестивые завоеватели бегали по улицам Иерусалима, убивая без разбору всех подряд – мужчин, женщин и детей. Они отпраздновали свою победу ужасающей «кровавой баней». Методы ведения военных действий крестоносцами повергли мусульман сначала в изумление, а затем в ужас. До сих пор на Востоке не было принято вести войну с такой степенью беспощадности.