Талорис

Столь… реальное. Именно таким она запомнила его, когда он в последний раз отправился в море.

И не вернулся.

Она злилась на себя за то, что знала – вид человека, который когда-то был ее мужем, пусть и недолго, заставил ее почувствовать слабость, неуверенность, даже беспомощность. То, что Шерон больше всего не любила в себе и старалась с этим бороться.

А еще Йозеф. Он был жив, когда она покидала Нимад. И сулла, показав ей его, зародил в душе указывающей сомнение.

Да, ее учитель очень стар, но Шерон всегда казалось, что он будет жить вечно. Так долго, как когда-то существовало Единое королевство. И если город потерял старшего указывающего, то…

Шерон потерла лоб, не понимая, что делать. Ее долг звал назад, в дом на краю мира, такой далекий и уже немного забытый. Конечно, там есть Клара, Никлас, Матэуш, Криза, но…

Опять эта пауза. Опять сомнения.

Шерон все было ясно. Нимад в ее прошлом. Здесь – настоящее, а будущее покрыто мраком неизвестности. Она не может никуда уйти. Не сейчас. Эльват связал ее по рукам и ногам… И девушка глубоко вздохнула, кажется только теперь осознав, насколько она ненавидит столицу Карифа.

Но она должна убедиться, что с Йозефом все в порядке. И напишет письмо, а затем найдет торговца, который отправляется на север, хотя бы к границам Варена. А там, быть может, он встретит тех, кто едет на Летос и сможет доставить послание в Нимад. Это займет месяцы, но уж чего сейчас у Шерон много – так это времени.

Тягучего, бесконечного и почти безрадостного. Теперь она понимала, что такое настоящее одиночество.

Агсан нарушила ее тягостные размышления, вбежав в зал. Мордашка у девчонки была встревоженная.

– Бегите, госпожа! У нашей калитки стражники!

– Что? Ну так впусти их!

– Госпожа! Вам надо идти! Через сад и двор старого Джумы. Там, если по навесу для ослика, можно перелезть через стену и оказаться на кладбище.

Девушка не хотела никуда бежать. Бегство – признание своей вины. А Шерон была уверена – она ровным счетом ничего не сделала. Без денег и друзей прятаться в городе? Покинуть Эльват? Как ей потом искать Мильвио и Лавиани? Да и Бланку она бросить не может, пускай та вряд ли в состоянии оценить это.

– Ты кому-то рассказала о той ночи? – еще раз уточнила Шерон.

– Нет! – Девочка чуть не плакала. – Клянусь!

– Открой калитку. Иначе они выломают ее. И у твоей бабушки будут неприятности. У каждого из твоей семьи, если стражники разозлятся. Все будет хорошо. Обещаю.

Агсан убежала, а Шерон крикнула, предупреждая:

– Бланка! У нас гости!

Мужчины, вошедшие в комнату, смотрели на нее настороженно, но без злобы. Старший – невысокий, плотный, с сединой в бороде – держал руки сложенными на животе, стараясь казаться дружелюбным. Двое его помощников поглядывали по сторонам. Один с любопытством, другой, высокий и лысый, – цепко, словно ждал засады. Бледное лицо Агсан маячило за их спинами.

– Добро пожаловать под мою крышу, – негромко сказала Шерон, как обязывали приличия Карифа, встав с ковра и чуть склонив голову.

Разглядывала она их с не меньшим любопытством, без всякого страха, точно любознательный ребенок, которого внезапно удивила заглянувшая во двор лохматая собака.

И мужчины, видя, что она не боится, и не чувствуя от нее угрозы, немного расслабились. Во всяком случае – двое. Третий, бритоголовый, все так же касался оружия, и она видела, что его руки напряжены.

– Я Шарэт, начальник дневной стражи вашего района, – представился первый, обильно потея. Голос у него был низкий, даже красивый, решила Шерон. – А вы та самая чужестранка, что сняла дом и живет здесь уже много месяцев? Шерон из Нимада.

– Верно. Это я. – Девушка склонила голову. – Агсан. Завари кальгэ для наших гостей. Как будет готово, сразу же неси.

Девочка поколебалась и ушла на кухню, а оба стражника (но не лысый!) немного смутились, чувствуя себя неловко. Они ожидали совсем иного.

Интересно чего? Споров? Вопросов? Сопротивления? Возмущения?

Начиная догадываться, Шерон сказала, обращаясь к командиру:

– Проходите, пожалуйста. Не стойте в дверях, господин. Будет ли вам удобно на этом диване, пока моя служанка готовит кальгэ?

Шарэт быстро покосился на лысого и, помявшись, направился к дивану, заставив Шерон задуматься, кто из этих двоих действительно главный.

– Вы учитесь фехтовать? – с ленцой спросил лысый, увидев ее меч, лежащий на сундуке, в котором хранилась одежда. – У почтенного мастера Шамси?

– Да.

Лысый направился к оружию, Шерон встала у него на пути, сказав вежливо, но решительно:

– Вы в моем доме, уважаемый. И вы пока мой гость. Если вы хотите посмотреть меч, спросите разрешения, как этого требуют ваши обычаи.

Его глаза остались безучастными:

– Я на службе… госпожа. А вы плохо знаете законы Эльвата. Но если вам так угодно, могу ли я взглянуть?

Она с неохотой отступила, понимая, что меч он берет не просто так, а опасаясь, что она его схватит. Что же происходит и зачем они здесь?

Лысый обнажил ее оружие, изучил клинок, потрогал большим пальцем, проверяя остроту кромки.

– Разве закон Карифа запрещает учиться защищать себя? – спросила она.

– Не запрещает, – согласился Шарэт. – В доме еще кто-то есть?

– Агсан, моя личная служанка. Вы ее видели. Кухарка, если не ушла на рынок. Еще приходит садовник, но сейчас его нет. И моя сестра, она наверху.

– Она может спуститься?

– Я так и не узнала, почему вы пришли, уважаемые. – Шерон смотрела с интересом, без раздражения, и ее спокойствие смущало их все больше и больше. – Городская стража что-то ищет в доме, где я живу? Или кого-то? Мне хотелось бы понять цели, что вы преследуете.

– Эм… – помялся Шарэт, подбирая слова. – Поблизости прячется опасный преступник, и наш долг найти его.

Шерон печально вздохнула:

– Мой дом не первый на нашей улице. Но уверена, уважаемый, вы не посетили другие семьи, а пришли сразу ко мне. Возможно, ваш начальник сможет мне ответить?

Лысый, на которого она теперь смотрела, недовольно нахмурился, а Шерон с некоторым сожалением пожала плечами:

– Простите, если все вам испортила. Но я не очень умею играть в игры, правила которых никто не удосужился мне объяснить, господин…

– Мое имя сейчас не важно. Торговец обвиняет вас в краже.

– Какой торговец?

– Мастер золотых дел одной из лавок Верблюжьего рынка.

– Я не заходила в такие лавки.

– Мы исполняем свою работу, госпожа, и отведем вас к судье, который рассмотрит жалобу. Ваша сестра спустится к нам?

Она могла бы спорить. Но сомневалась, что это поможет.

– Хорошо. Я ее приведу.

– Нет! – быстро сказал лысый. – Оставайтесь, пожалуйста, с нами.

– Боитесь, что я сбегу? Найду еще один меч? Уничтожу украденное? Моя сестра слепа. Она не сможет спуститься без чужой помощи. Если не доверяете – сходите за ней сами. Вы окажете мне услугу.

– Нэрзи. Проверь. Если она и вправду слепа, не тревожь ее.

Второй солдат, все это время молчавший, посмотрел на Шерон, и та сказала:

– По лестнице. Второй этаж, направо.

Он вернулся довольно быстро:

– Слепа. Кто ее так изуродовал?

– Злые люди, – сухо ответила Шерон.

– Пойдемте, госпожа. Судья ждет.

Если кто ее и ждал, то точно не судья. Что же. Скоро она это узнает.

Появилась Агсан с подносом, на котором стояли стаканы с водой и чашки с горячим маслянистым кальгэ, пахнущим кислыми ягодами и пряным земляным орехом.

– Мне надо уйти, – сказала Шерон. – Ничего не бойся. Позаботься о Бланке. Ты знаешь, где лежат деньги, и справишься. Обещай мне, что останешься, пока я не вернусь.

– Обещаю, – прошептала девочка, зло посмотрев на стражников. – Обещаю.

Глава пятая

Последний сын

В конце битвы, когда соленый ветер выедал глаза выжившим, а они плакали, Темный Наездник оставил своего коня и встал в строй с теми, кто был за него, облегчая боль и даря надежду, которой не было. Так они и встретили Шестерых и волшебников, что пришли к ним, спустившись с холмов. И так кончилась эпоха. А быть может, началась.