Вредная

-Я принес новые фильмы.

-Что-нибудь из заказов?

-Нет, ты не будешь смотреть «Пилу» в больнице.

-Что за суеверия, Док.

Он хотел продолжить нашу вечную перепалку, но дверь открылась:

-Мистер Вуд, вас вызывает мистер Томпсон. - Пропела блондинка-медсестричка, которая постоянно искала поводы появиться рядом с моим врачом. Увидев ее, я закатила глаза. Не нарочно, это просто реакция у меня такая, как у собаки Павлова. Если блонди и заметила это, то виду не подала: умная девочка.

Вуд оставил стопку дисков рядом со мной и, потрепав по голове, пошел к выходу:

-Я еще зайду.

-Ага.

Я посмотрела на дверь, а затем на диски. Спустя два фильма он так и не зашел, лживый докторишко. А на третьем (это были «Дневники памяти», уж не знаю, почему смотреть «Пилу» здесь нельзя, а фильм по Спарксу, где кто-то обязательно в конце умирает — можно), я заснула.

«Ночь. Темная ночь, освещаемая лишь яркими звездами, которые невозможно увидеть среди огней города, и светом фар от нашей машины. Кабриолет стремительно несется по трассе, а мы смеемся, смеемся, смеемся. Мы не пьяны, разве что опьяняет вкус свободы. То самое чувство, которое ты ощущаешь, уносясь дальше от города, от проблем, стремясь к морю. Да, мы ехали к морю. Я так хотела увидеть плеск волн, почувствовать брызги пены на лице, пройтись босиком по песку... Мы с Адрианом сидели сзади, а Саймон и Абигэйл расположились спереди, периодически устраивая шуточные баталии за право выбора песни. Они только-только начали встречаться и выглядели действительно мило.

Адриан крепко обнимал меня, накинув на мои плечи свой пиджак, и ветер, который является вечным спутником машин без верха, а также ночная прохлада, не трогали меня в его сильных руках. Я ловлю отблеск луны на маленьком камушке своего нового кольца. Изящная полоска золота обхватила мой безымянный палец. Точно такое же, но без камня, у Адриана. На обороте колец гравировка, фраза на языке мертвых, латыни: «In aeternum», которая гласит «Навсегда». Лаконично и просто. Навсегда. Эта ночь – навсегда. Мы с ним – навсегда. Нет, это не обручальное кольцо, это кольцо – обещание. Обещание, которое мы обязательно выполним…

Парень то и дело наклонялся и целовал меня в макушку, в висок, в нос. Знаете, я ненавижу свой нос. Нет, он вполне сочетается со всеми остальными чертами моего лица, но я считаю, что он мог бы быть несколько поменьше. Он у меня от отца, так сказать, семейная реликвия. Но Адриан все время избирает именно его для поцелуев и это действительно приятно. В один момент он прижимает меня крепче к себе правой рукой за плечи, а левой чуть сжимает запястье и наклоняется, чтобы что-то сказать. Я тоже опускаю глаза и подаюсь к Адриану. И... лязг, шум, крики, хаос, темнота...»

-Нет!

-Лексис! Лексис! Очнись!

Я распахнула глаза, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Горло саднило так, как будто я кричала, и, судя по испуганному лицу Джереми, так и есть.

-Девочка моя, это был сон, слышишь, сон, ну, не плачь, не надо плакать. Тише. Тише. Давай, я дам тебе воды и успокоительное, давай? Сейчас.

Джереми хотел встать, но я из последних сил вцепилась в его больничную рубашку и дернула на себя. Пара пуговиц с треском оторвались и с легким стуком упали на пол. Я не могла ничего сказать, но я была готова орать, если он уйдет.

Джер выглядел действительно напуганным. Глядя на него, на меня накатил стыд. Что я творю?

Сейчас я будто смотрела на Джереми впервые: взъерошенные светлые волосы в еще большем беспорядке, чем обычно, а на висках и у лба пульсируют вены. Глаза смотрят испуганно, напряженно, взволнованно, собрав в уголках мелкие морщины. Под ними залегли тени от явной усталости. Еще бы, сейчас ночь, а он опять появился в моей палате по первому крику. И он столько времени проводит со мной, а ведь я не единственная его обязанность в больнице. Новая порция стыда и самобичевания накрыла меня с головой, заставляя отпустить уже испорченную рубашку и отвернуться.

Но Джереми не дал мне этого сделать, он удержал мои руки в своих, в очередной раз я поняла насколько похудели пальцы и как мои ладони оледенели. Тонкие пальцы буквально утонули в его широких, теплых ладонях. Мягко и плавно поглаживая большими пальцами внутреннюю сторону моих рук, он медленно поднес их к своему лицу и уткнулся в них.

-Как ты напугала меня… Что тебе снилось? Ты… Может тебе снилась… Авария?

На наносекунду задумалась и поняла, что снова рядом со мной сидит мой старый знакомый – Страх. Он не дает мне вспомнить, что мне снилось. И я не хочу. Или хочу?

-Автомобиль. Адриан. Кольцо? – Я снова посмотрела на свои руки, с голыми пальцами. – Господи, Джереми, это была автомобильная авария с ребятами? Кто-нибудь еще пострадал? Ответь мне!

-Нет, нет… Никто не пострадал.

Я облегченно выдохнула и снова услышала голос Джереми, в нем была такая печаль, что меня опять накрыло стыдом перед этим, ставшим мне таким близким, человеком:

-Я понимаю, что мне необходимо тебя утешить, но черт, Алексис, ты меня так напугала. Я... не мог тебя разбудить.

Он сильнее сжал мои ладони, и я клянусь, услышала, как он стиснул зубы. Я не знала что делать, что я могла? Я просто сидела и смотрела на него, даже не будучи в сила отвести взгляд от картины его горя. Ему действительно было плохо. Все это отнесло мой дурной сон на второй план. Я наклонилась чуть вперед и осторожно освободив ладони, обняла его за плечи.

Джереми

Ее тонкие руки обняли меня за плечи, а в палате не прозвучал, а прошелестел тихий шепот: