Вредная

Глава 22.

 

Молчи. Смотри на звезды и цени то, что живешь.

Бернар Вербер

 

30 декабря.

Прошел ровно месяц.

Глупы те, кто считает, что человеку необходимы годы и десятилетия, чтобы привязаться к кому-то очень прочно. Мне хватило всего пары месяцев.

Тэйт в моей жизни - это звезда. Падающая звезда. Он ярко вспыхнул, осветив все вокруг, привлек к себе внимания каждого, прочертил ночное небо и погас, также неожиданно, как когда-то появился. Он ворвался в мою жизнь, заставив загадать желание и верить в то, что оно исполнится. Только вот в действительности этому случиться было не суждено.

Я лежала на кровати, завернувшись в одеяло как в кокон. Шторы были плотно закрыты, поэтому даже намека на то, который сейчас час, не проникало в комнату. Луна освещает город, или солнце? Не знаю. Да и класть я на это хотела.

Кто-то то ли постучал, то ли поскребся в дверь. Я проигнорировала этого человека, надеясь, что он уйдет. Но нет, дверь с тихим скрипом отворилась и в комнату прошла мама. Только она так пошаркивает домашними тапочками.

-Милая, ты спишь?

Я молчала, что можно было расценить как «да». И какого ответа вообще люди ожидают на этот вопрос? Маму мое молчание не убедило и она сделала еще шаг по направлению ко мне.

-Может сегодня, ты все же выйдешь к нам? Все уже приехали. Даже Лукас со Сьюзи. - Лукас был моим дядей, Сью - его непоседливая дочь, ровесница Дэниэля. Его жена была той еще грымзой и оставила их. Скатертью дорога. Мама присела на кровать и, со вздохом, погладила меня по голове.

- Лексис, я представляю, как тебе тяжело. Ты потеряла близкого друга, но ты правда думаешь, что это жизнерадостный мальчик хотел бы, чтобы ты лежала в темной комнате одна и горевала за ним до конца твоих дней? Если у него не осталось возможности жить, это не значит, что ты не имеешь права быть счастливой. Это значит, что ты обязана быть счастливо и прожить эту жизнь за вас двоих.

У меня из груди вырвался судорожный всхлип. Ну все, теперь мне точно не прикинуться спящей до конца дней своих. А был такой прекрасный план.

Мама наклонилась ко мне и обняла меня, прямо так, неуклюже, во всех этих мотках теплого одеяла. Как-то так меня когда-то давно утешал Тэйт... Я почувствовала ее теплые губы на моей макушке и слезы полились сильнее.

-Мне так больно мама. Мне кажется, что внутри меня чего-то не стало. - Хрипло и приглушенно прошептала я, все еще уткнувшись лицом в подушку.

-Бедная моя доченька. Позволь нам быть с тобой, ты не должна справляться одна. Пожалуйста, позволь нам помочь тебе. Мы так переживаем.

Укол вины проскользнул в мое сердце. Новогодние праздники... Я лишаю радости свою семью, потому что не могу совладать со своими эмоциями, со своим горем. Но как это сделать, если оно просто поглощает меня изнутри, разъедает? В каждом предмете, каждом воспоминании я вижу лицо Тейта. Слишком глубоко он оказался в моем сердце.

-Мне... Мне надо умыться, мам.

Мама отодвинулась от меня, еще раз поцеловав в волосы.

-Конечно. Ты спустишься к ужину?

Ужин. Значит сейчас все же не ночь.

-Да.

-Мы будем ждать тебя, Лекси.

Как только дверь за мамой закрылась, я отодвинула одеяло. Неожиданно в этом защитном панцире стало жарко, мокро и неуютно. Слова мамы о том, что я должна жить за двоих, зародили во мне какой-то проблеск надежды. Может, она права?

Я прошла в свою маленькую ванну с душевой и, включив свет, поморщилась: так сильно он ударил по отвыкшим глазам. Я взглянула в зеркало над умывальником, в серой раме отразилось нечто. Это нечто имело бледное лицо, обрамленное жутко спутавшимися грязными волосами, бескровные губы, и смотрело на меня красными, опухшими глазами. Взгляд - пустой.

-Я не знаю кто ты, но я тебя отмою. - Вслух произнесла я и принялась приводить угрозу в действие.

Через какое-то время (Кажется, я потеряла не только счет дням и ночам, но и минутам, часам...) я была уже чистая и одета в домашнее платье. Пришлось закапать глаза и нанести малость макияжа, чтобы не испугать своих племянников, чьи крики периодически доносились с нижнего этажа. Смотря в зеркало, я попыталась отрепетировать беззаботную улыбку. Выходило кривенько, как будто за это время моя мимика перестала мне подчиняться. Ладно, главное ведь - попытаться, верно?

Я со вздохом вышла на свой этаж, замерла на верху лестницы, и медленно спустилась. Дети притихли. Заглянув в гостиную, я поняла почему: бабушка (их бабушка, моя мама), собрала малышей рядом с собой и читала вслух какую-то огроменную книгу. Моя сестра устроилась рядом, держа на руках самую маленькую в нашем семействе - Даниэллу. Очевидно, малышка спит. Я тихо подхожу и сажусь в ногах сестры, та улыбается мне своей мягкой улыбкой. Заглядываю в ее руки, моя маленькая племянница похожа на ангелочка. Пухлощекого и беззаботного.

-Она совсем на тебя не похожа, копия отца. - Произнесла я, тщательно изучив девочку.

Сестра кивнула:

-Все так говорят. Вот так мучаешься, носишь ее под сердцем 9 месяцев, ночами не спишь, а она в итоге «совсем на меня не похожа».

Мы приглушенно засмеялись.

-Ты как?

Я пожала плечами, что можно ответить на такой вопрос, пусть даже близкому человеку? Нормально? Терпимо? Справляюсь? Хорошо?

-Ну... Я жива. - Наконец выдала я.

-Лексис. - Я подняла голову и посмотрела на свою сестренку. Ее безмерно доброе выражение лица всегда поражало меня. Она - самый светлый человек нашей семьи. Ну, возможно еще наша мама. - Помни, что Бог дает нам столько испытаний, сколько мы может выдержать.

-Да разве можно выдержать такое, Лил...

-Можно, потому что ты очень сильная. Ты сама не представляешь насколько.