С тобой? Никогда!

И вот свет окончательно погас, зажглись огни цветомузыки, под потолком заискрился зеркальный шар, и все бросились на танцпол. Я вышла из-за стола и встала у стены. Танцевать мне почему-то не хотелось, ждала, что Ярик ко мне подойдет, но его нигде не было видно.

На танцы после девяти вечера стали пускать всех желающих, и зал быстро заполнился. Тут я заметила Ярослава – он стоял в окружении своих одноклассников и парней из старших классов, среди которых был и Левицкий с друзьями. Его присутствие почему-то заставило меня содрогнуться, неприятное предчувствие пробежало мурашками по спине.

Мне было одиноко. Все вокруг веселились, смеялись, танцевали, а я подпирала спиной стену и не решалась подойти к Ярику. «Хотел бы, сам подошел», – уговаривала себя. А потом включили медленный танец. Все разбились на парочки, и на танцполе стало заметно свободнее.

Янка уселась обратно за стол, чтобы обсудить с подружками танцующих. Они показывали пальцами на более удачливых девочек и тихо смеялись. Я сделала вид, что мне и дела нет до этих медляков, потому что заметила, что ко мне направлялся один из одноклассников – Витя, мелкий ботаник в очках. Не хватало еще, чтобы над нами ржали, да и не хотелось, чтобы Ярик видел меня с другим.

А Ярик даже не оборачивался. Стоял поодаль, никак не реагируя на происходящее. Что-то оживленно обсуждал с друзьями, а позже и вовсе вышел. Тогда мне и стало все равно. Воспользовавшись тем, что толпа вновь оккупировала танцпол, просочилась в самую гущу и немного потанцевала вместе с Тасей Фроловой. Там никто не видел нас и некого было стесняться.

Настроение заметно поднялось. Вечер, который я так долго ждала и на который возлагала большие надежды, теперь не казался таким уж дрянным. «Да, мальчишки, они такие. Танцы – это не для них. Им бы постоять в сторонке. Так что все нормально. Сейчас, когда все разогрелись, смущение отойдет на задний план, и Ярик подойдет ко мне».

– А сейчас, – диджей хохотнул в микрофон, – белый танец. Девушки наконец-то смогут пригласить на танец парней. Дерзайте!

И медленная композиция плавно сменила быструю. В зале наметилась общая растерянность. Кто-то спешил вернуться за стол, другие оставались, чтобы их кто-то пригласил, третьи без стеснения хватали того, кто рядом, и уже танцевали.

Я одна не двигалась с места. Борясь со смущением, оглядывала темный зал в поисках Ярика. И нашла его. Сейчас или никогда, решила я, нужно расставить точки над «i». Мы потанцуем, и все встанет на свои места даже без слов, потому что слова нам не нужны – и так ясно: я хочу быть с ним, а он со мной. Пришло время переступить через неловкость и просто быть вместе. Я медленно двинулась сквозь толпу.

А дальше как в замедленной съемке. Случайный поворот головы. Нет, не случайный: он ищет меня глазами и находит. Смотрит. Понимает, что я иду к нему. На мгновение я закрываю глаза и представляю, что расстояние между нами всего шаг – раз, и мы в объятиях друг друга. Открываю веки: он все еще передо мной. Иду.

Ни на кого не обращаю внимания. Все для меня исчезли, остался лишь Ярик. И он это понимает. Я напрягаюсь всем телом и ищу в его глазах одобрения… но его взгляд пуст.

Нет! В нем неловкость, страх, он вовсе не хочет, чтобы я подошла к нему сейчас.

Ярик на секунду отворачивается, а потом поворачивается снова – проверяет, не передумала ли я, не растворилась ли в воздухе, как мираж. Я вижу это, но уже не могу остановиться.

– Дамы приглашают кавалеров! – засмеялся кто-то.

Я вижу, что Ярослав теряется. Он паникует, переминаясь с ноги на ногу и бросая короткие взгляды на приятелей. А потом… вцепляется в подошедшую к нему Янку, точно в спасательный круг. Она даже не успевает сказать ему, что хочет пригласить на танец: он хватает ее и прижимает к себе.

Спасается от меня. Мое сердце с треском падает вниз и разбивается об пол, а ноги все еще идут. Господи, останови меня! Зачем я это делаю? Зачем продолжаю идти к нему? Стой!

Янка смеется. Она готова танцевать, но Ярик не двигается. Смотрит на меня. В его взгляде мольба о прощении. Он бледен как никогда.

– Даш, ты что-то… ты хотела? – бормочет он, забывая порядок слов в предложении. И нервно дергает головой. – Я пока з-з-занят…

Его слова растворяются в шуме.

– Думала, ты потанцуешь со мной, – зачем-то говорю я.

Заткните меня кто-нибудь! Не может же это унижение продолжаться бесконечно! Руки у меня дрожат, сердце сильно-сильно бьется. Я вижу, как все на меня смотрят и как внутренне борется с собой Ярик.

Поворачивается и Янка. Глядит на меня, наморщив лоб:

– С тобой? Потанцевать? – смеется она. И дальше по слогам, отчетливо: – Да ни-ког-да!

Я растворяюсь в пространстве вместе с услышанным. Чей-то смех пощечиной бьет меня по лицу. Кажется, смеются уже все. А Ярик молчит. Он так растерян, что мне его жаль.

– Иди, пока горячее не остыло, – говорит кто-то из парней, – пусть потанцует с нормальной девчонкой.

– Эй, заткни пасть! – рявкает Левицкий. Он подходит ближе и улыбается мне в лицо: – Можешь со мной потанцевать, крошка. Я люблю фигуристых.

Они ржут. А я смотрю Ярику в глаза. И жду. Чего – сама не знаю, но жду. А потом вижу, как Яна ведет его в танце, и пячусь назад. Ноги дрожат, в гудящей голове звоном разбитого стекла отдаются чужие насмешки, пот застывает на моей шее ледяным дождем.

– Даша… – читаю по его губам.

Он сожалеет. Да, он сожалеет… но продолжает с ней танцевать. Не верю!

Он с ней танцует, глядя, как я отхожу. Это помогает мне очнуться и в полной мере почувствовать боль, которая рвет душу напополам. Мы смотрим друг на друга в последний раз.

Никаких первых поцелуев, никакого романтического дерьма, которое я успела себе напридумывать. Я просто жирная девочка-подросток, которую в очередной раз унизили при всех. Я просто неудачница, которая мчится в темноту ночи, захлебываясь слезами и спотыкаясь о собственное сердце.

10

Сначала я шла. Просто брела, прокручивая в голове произошедшее. И всякий раз буксовала на том моменте, когда руки Ярика жадно обхватывали талию Яны. А потом я побежала. И бежала все быстрее, боясь остановиться.

Вряд ли бы у меня получилось убежать от себя, но подальше от смеющейся толпы, пожалуй, вышло. Как я могла подумать, что нравлюсь ему? Когда я успела сделать такие выводы? Почему решила, что этот красивый мальчик захочет встречаться с такой толстухой, как я?

Возможно, я сама была виновата, но он обнадежил меня – своими словами, поступками, взглядами. Лучше бы мы и дальше ходили одной дорогой и не замечали друг друга! Лучше бы делали вид, что не помним общего прошлого и детских совместных игр. Мы выросли, и наши игры стали жестокими. Что же мне теперь делать? Я не смогу еще два года ходить с ним в одну школу. Не смогу сталкиваться на лестничной площадке. Просто не переживу этого!

– Даша! – звук моего имени разнесся по всему двору, разорвав тишину.

Я даже не обернулась. Понеслась еще быстрее к подъезду, словно от этого зависела моя жизнь. Не видеть, не слышать его, больше никогда не смотреть в лицо.

– Дашка! – раздалось совсем близко.

От этого голоса иглы страха и паники впились мне в спину, все тело съежилось, как от удара.

– Стой! – Он настиг меня у подъездной двери.

Я успела дернуть ее на себя, но он придавил ее рукой.

– Отойди, – попросила я, задыхаясь.

У боли горький, металлический привкус – теперь я точно знала это.

– Подожди! – Ярик согнулся пополам, уперев ладони в колени. Ему никак не удавалось отдышаться. Вероятно, он несся за мной во весь опор. – Подожди!

Я не смотрела ему в лицо – не могла. Мне хотелось убежать, но на моем пути все еще стоял он.

– Даш, давай поговорим!

Он протянул ко мне руки – какой нелепый жест. Будто разговоры что-то могли исправить. Будто он дотронется до меня – и я вдруг оттаю. Но это невозможно.

– Нет! – голос застрял у меня в горле, сойдя на слабый писк.