Страница 28 из 42
При Меренра, наследнике Пепи, Уна стал наместником Верхнего Египта. Он был первым простолюдином, занявшим такой высокий пост. Верному вельможе вменялось следить за всем происходящим на юге страны и сообщать повелителю. Когда прибыли нубийские вожди, Меренра лично прибыл на границу, чтобы встретить их. Этот беспрецедентный поступок говорит сам за себя: царь хотел либо добиться верности от соседей, либо удержать их от враждебных действий. Но одноразового визита царя и докладов, направляемых местными властями через гонцов, было недостаточно, чтобы обеспечить безопасность государства. Поэтому третьим аспектом внешней деятельности египтян стал сбор сведений непосредственно в самой Нубии.
Пограничный город Абу был «воротами» Египта в Нубию. Его обитатели знали эти земли лучше, чем кто-либо из их соотечественников, и многие были связаны тесными торговыми и семейными узами с населением, проживающим по другую сторону границы. Уже при царе Тети власти организовывали эпизодические экспедиции в Нубию. В нынешних обстоятельствах этим миссиям требовалось придать систематичность. Среди жителей Абу с этой задачей мог справиться только «начальник лазутчиков». Кроме обеспечения безопасности он отвечал за поставку в сокровищницу царя редких чужеземных товаров. По приказу Меренра «начальник лазутчиков» Хуфхор и его отец Ири отправились в необычное путешествие. Их целью была далекая страна Йам в верхнем течении Нила, на которую не распространялось египетское влияние. По окончании путешествия в тысячу миль, которое заняло семь месяцев, отец и сын не только благополучно возвратились в Египет, но и привезли для своего повелителя много чудесных даров.
Однако наибольшую ценность представляли сведения о внутренних делах Нубии. Они были настолько тревожными, что Меренра велел Хуфхору снова отправляться в Йам. Отбросив маску мирного торговца, бесстрашный вельможа раскрывает истинные цели восьмимесячной поездки: «Возвращался я через земли властителя Сачу и Ирерчета и открыл эти чужеземные страны…»[42] Новости, которые Хуфхор привез повелителю, были неутешительны, так как свидетельствовали об изменениях в политической географии Нижней Нубии. Местное население слишком долго находилось в зависимости от египтян и хотело выйти из подчинения. Объединение Сачу и Ирерчета было тревожным знаком, который нельзя было проигнорировать.
С учетом этих обстоятельств во время третьего путешествия в Йам Хуфхор благоразумно направился не через долину, а по Дороге Оазисов. В Йаме его ждало неприятное известие: царь выступил в поход против племен темех, обитавших в юго-восточной Ливии. От прежней стабильности не осталось и следа, вся Северо-Восточная Африка пришла в движение. Не колеблясь, Хуфхор отправился за правителем йамитов в землю темех, где и состоялась их встреча.
Достигнув с йамитами договоренности, Хуфхор прибыл в Египет «с тремя сотнями ослов, нагруженных благовониями, черным деревом, ладаном, благовонным маслом, шкурами леопардов, слоновыми бивнями и иными дарами»[43]. В Нижней Нубии египетский посланник столкнулся с угрозой со стороны царя Сачу и Ирерчета, который присоединил к своим растущим владениям область Уават (к северу от Второго порога). Чувствуя свою силу, нубийский царь не позволил бы Хуфхору беспрепятственно пройти с богатыми трофеями. Лишь наличие вооруженного эскорта, предоставленного йамитами, удержало его от такого шага.
Неожиданно для себя египтяне перестали быть единственной могущественной державой в долине Нила. Многовековой гегемонии Египта угрожали усилившиеся правители Нубии. Это был сильный удар для самого процветающего и сильного народа древности. Лишь решительные действия центральной власти могли восстановить былое величие. Но вскоре после третьей поездки Хуфхора Меренра умер, оставив после себя шестилетнего сына. Пепи II Неферкара был слишком мал, чтобы править страной в такой сложный для нее период. Власть находилась в руках регентского совета, во главе которого стояли мать и дядя царя. Недальновидные советники решили сохранить видимость преемственности во внешней политике и в последний раз направили Хуфхора в страну Йам. На этот раз его задачей было не тайное наблюдение за нубийцами, а добыча редких даров для нового правителя. Эти дары должны были стать для народа доказательством того, что Египет по-прежнему властвует над соседними землями, хотя от реальной власти осталась лишь видимость. Это был валтасаров пир на египетский манер.
Верный Хуфхор нашел подходящий дар, который наверняка пришелся бы по вкусу шестилетнему царю: «карлика для плясок пред богом из страны у края горизонта»[44]. Когда новости о карлике-плясуне с края света достигли слуха маленького царя, он, снедаемый нетерпением, написал взволнованное письмо Хуфхору, приказывая ему немедленно возвращаться во дворец вместе с живой игрушкой:
«Поворачивай не мешкая на север во дворец! Да доставишь ты с собой этого карлика… который будет радовать сердце царя Верхнего и Нижнего Египта Неферкара, да будет он жить вечно. Если он будет спускаться с тобой в лодку, то назначь лучших людей, которые будут постоянно окружать его на обоих бортах, не дай ему упасть в воду! Если он будет спать ночью, то тоже назначь лучших людей, которые будут спать вместе с ним в палатке. Проверяй десять раз за ночь! Мое величество желает видеть этого карлика более, чем дары Синая и Пунта!» [45]
Получить личное письмо от царя, пусть даже и маленького мальчика, было большой честью для египетского чиновника. Чтобы сохранить на века этот знак государевой милости, Хуфхор приказал высечь полный текст письма на одной из стен своей гробницы, на почетном месте рядом с отчетом о четырех путешествиях. Письмо было увековечено как свидетельство милости фараона.
К сожалению, мальчишеский задор Пепи II не мог решить ни внутренних, ни внешних проблем страны. Союз нубийских государств, факт появления которого впервые зафиксировал Хуфхор в царствование Меренра, быстро набирал силу, став источником постоянных проблем для Египта. Во время одного из походов в Нубию погиб визирь Меху, и его сын с большим трудом вернул тело отца. Хотя египтяне по-прежнему удерживали оазис Дахла, Нубия им больше не подчинялась.
Ухудшалась и внутриполитическая ситуация. Делегирование полномочий на места, инициированное при последних фараонах V династии, было опрометчивым решением, которое имело необратимые последствия. Номархи и без того называли себя «великими повелителями» своих провинций, концентрируя в руках все больше власти, беззастенчиво присваивая и гражданские, и религиозные должности. В качестве доказательства неспособности правительства сдерживать усиление номархов можно привести перечень должностей Пепианха, наместника Мейра, – «знатный муж, высший сановник, советник, пастух Нехена, начальник Нехеба, главный судья и чати, главный хранитель царской дощечки, носитель царской печати, опора Аписа, глашатай дворца Пе, начальник Обоих зернохранилищ, смотритель Обеих купален, начальник хранилища, главный распорядитель, хранитель царской дощечки двора, носитель божественной печати, единственный друг, тот, кто читает священные тексты, глава Верхнего Египта в средних септах, казначей, опора для простых людей, столп Кенмут, жрец Маат, посвященный в тайну государева приказа, пользующийся благосклонностью царя во всем».
Чиновников больше волновало собственное благополучие, чем судьба египетского государства. Традиционная протекция царя потеряла всякое значение. Внешне пирамида Пепи II ничем не отличалась от царских усыпальниц VI династии с сопутствующими «Текстами пирамид». Но в художественном оформлении пирамидного храма мастера слепо подражали погребальному комплексу Сахура в Абусире. Как и всё в это время, культурная жизнь тоже переживала упадок, и единственным выходом стало обращение к «золотому веку» прошлого.
42
Харкуф, погребальная надпись, справа от входа, строки 8–9.
43
Там же, слева от входа, строки 4–5.
44
Там же, далеко справа от фасада, строки 6–7.
45
Там же, далеко справа от фасада, строки 15–22.