Страница 1 из 40

Две недели в другом городе. Вечер в Византии

Шоу Ирвин

Ирвин Шоу

Две недели в другом городе. Вечер в Византии (сборник)

Irwin Shaw TWO WEEKS IN ANOTHER TOWN EVENING IN BYZANTIUM

Перевод с английского А.Е. Герасимова («Две недели в другом городе») и Т.А. Перцевой («Вечер в Византии»)

Две недели в другом городе

Могучие слоны обладают качествами, редко встречающимися у людей, а именно: целомудрием, сдержанностью, чувством справедливости, уважением к традициям. Когда нарождается молодой месяц, они идут к реке и тщательно моются в ней; поприветствовав таким образом планету, они возвращаются в леса.

Они очень стыдливы и спариваются только под покровом ночи, тайком; прежде чем вернуться в стадо, они моются в реке.

Глава 1

День был пасмурный, холодный, безветренный. К вечеру следовало ждать дождя. Из нависшей над аэропортом пелены доносился натужный рев невидимых самолетов. В ресторане уже горели огни. Самолет из Нью-Йорка опаздывал; диктор по-английски и по-французски объявил о тридцатиминутной задержке рейса Париж – Рим.

Обычное предотлетное ожидание неприятных сюрпризов усугублялось непогодой. Свет неоновых ламп придавал болезненный вид лицам раздраженных людей. Многие из присутствовавших в зале жалели о том, что предпочли самолет другим видам транспорта.

В углу ресторана, за столиком, украшенным, как и прочие, флажком одной из авиакомпаний, обслуживающих Орли, мужчина и женщина пили кофе, поглядывая на мальчика и девочку; дети прилипли к большому окну, выходящему на летное поле. Мужчина был крупным, с худощавым лицом. Его коротко подстриженные темные жесткие волосы, чуть тронутые сединой, заметной лишь вблизи, были зачесаны назад. Над глубоко посаженными голубыми глазами нависали густые брови; тяжелые набрякшие веки придавали ему облик отрешенного наблюдателя, холодного, бесстрастного зрителя. Движения его были медленными и осторожными, как у человека, рожденного для простора, но вынужденного долгие годы жить в тесноте. Его бледность объяснялась тем, что он всю зиму провел в городе. Похоже, ему с трудом удавалось сохранять маску сдержанности и добродушия. Издали он казался бодрым, здоровым и преуспевающим.

Женщине на вид было чуть больше тридцати; строгий серый костюм подчеркивал ее фигуру. Короткие черные волосы были уложены в соответствии с требованиями последней моды, крупные серые глаза – умело подведены. Она сидела очень прямо, манеры были безукоризненными, каждое движение – отточенным, строгим, а голос – свежим, звенящим. Она была француженкой, парижанкой, и это проявлялось во всем; ее лицо, в котором угадывалась чувственность, свидетельствовало о решительности характера, умении тактично, незаметно управлять окружающими. Дети были хорошо воспитанными, ухоженными; на первый, не слишком пристальный взгляд семья казалась мечтой рекламного фотографа – взлетное поле залито солнечным светом, улыбки позирующих говорят о том, как приятно и безопасно путешествовать по воздуху. Но солнце не показывалось над Парижем уже шесть дней, неоновые светильники в ресторане придавали предметам гнетущие оттенки, и никто сейчас не улыбался.

Дети пытались очистить кусочек запотевшего мутного стекла, чтобы очертания самолетов, стоящих на бетонированной площадке перед ангарами и на взлетной полосе, не расплывались.

– Это «Виконт», – сказал мальчик, обращаясь к сестренке. – Турбовинтовой.

– «Вайкаунт», – поправил его отец. – По-английски это звучит так, Чарли.

Низкий, проникновенный голос мужчины гармонировал с его внушительной фигурой.

– «Вайкаунт», – послушно повторил пятилетний мальчуган.

По случаю отъезда отца он был одет в строгий костюм и держался с серьезностью.

Женщина улыбнулась:

– Не беспокойся. К совершеннолетию он научится не смешивать два языка.

Она говорила по-английски бегло, с легким французским акцентом.

Мужчина рассеянно улыбнулся ей. Он хотел отправиться в аэропорт один. Он не любил долгих проводов. Но жена пожелала отвезти его на машине, взяв с собой детей. «Они обожают смотреть на самолеты», – сказала она, отстаивая свое предложение. Но мужчина подозревал иное – она, вероятно, надеялась на то, что в последнюю минуту, глядя на свою семью, он передумает и откажется от путешествия. Или что запечатлевшаяся в его памяти картина – хорошенькая мать и симпатичные малыши, прижавшиеся к ее юбке, – ускорит возвращение мужа.

Он допил горький кофе и с нетерпением взглянул на часы:

– Ненавижу аэропорты.

– Я – тоже, – отозвалась женщина. – Иногда. Я люблю встречать.

Подавшись вперед, она коснулась его руки. Догадываясь, что его шантажируют, он сжал ее кисть. «Господи, – подумал он, – что у меня за настроение».

– Я же ненадолго. Скоро вернусь.

– Не так уж и скоро, – возразила она. – Не так скоро, как хотелось бы.

– Когда я вырасту, – заявил Чарли, – я буду летать только на avions a reaction.

– На реактивных самолетах, Чарли, – автоматически поправил его мужчина.

– На реактивных самолетах, – повторил мальчик, не поворачивая головы.

«Я должен сдерживать себя, – подумал мужчина. – Он вырастет с сознанием, что я постоянно одергивал его. Он не виноват, что вечно вставляет французские слова».

– Я не могу упрекать тебя за то, – сказала жена, – что ты радуешься, убегая из Парижа в такую непогоду.

– Вовсе я не радуюсь, – возразил мужчина. – Мне приходится это делать.

– Конечно.

Он слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в искренность этого «конечно».

– Речь идет о большой сумме, Элен.

– Да, Джек, – согласилась она.

– Не люблю самолеты, – сказала девочка. – Они уносят людей.

– Точно, – подтвердил мальчик. – Глупая. Для этого они и существуют.

– Не люблю самолеты, – повторила его сестренка.

– Это больше, чем мой четырехмесячный заработок, – заметил Джек. – Мы наконец-то сможем купить новый автомобиль. И съездить зимой в какое-нибудь приличное место.

– Конечно.

Джек снова отхлебнул кофе и посмотрел на часы.

– Жаль только, что необходимость в поездке возникла именно сейчас.

– Я ему нужен именно сейчас.

– Ну, в этом ты разбираешься лучше меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего особенного. Только то, что ты понимаешь ситуацию лучше меня. Я даже знакома-то с ним лишь по твоим рассказам. Правда…

– Что?

– Правда, если вы такие близкие друзья, как ты утверждаешь…

– Мы были ими.

– Были. Странно, что за все эти годы он ни разу не навестил тебя.

– Он впервые в Европе. Я же говорил тебе…

– Помню. Но он здесь уже шесть месяцев. И потрудился написать тебе лишь неделю назад…

– Если я стану все объяснять, мы утонем в дебрях прошлого.

– Папа… – Мальчик повернулся лицом к отцу. – Ты когда-нибудь был в горящем самолете?

– Да.

– И что произошло потом?

– Огонь потушили.

– Тебе повезло.

– Да.

Мальчик посмотрел на сестренку:

– Папа был в горящем самолете и не умер.

– Утром звонила Анна, – сказала Элен. – Она сообщила, что Джо огорчен твоим отъездом.

Анна была женой Джо Моррисона, начальника Джека. Элен дружила с ней.

– На прошлой неделе я предупредил Джо о том, что хочу взять короткий отпуск. Подошла моя очередь. Он не возражал.

– Но затем, узнав о предстоящей конференции, он сказал, что ты ему нужен, – заметила Элен. – Анна говорит, он отпустил тебя очень неохотно.

– Я обещал приехать в Рим. Там на меня рассчитывают.

– Джо тоже рассчитывал на тебя.

– Придется ему обойтись пару недель без меня.