Страница 94 из 98
Ровену до дома согласился проводить Ортен. После пары просяще-угрожающих взглядов эльфийского дракона. Кайдену не терпелось остаться с Эйной наедине. До дома Мастера Кона добирались почти бегом. Целоваться и срывать друг с друга одежду они принялись с порога, и тут заработал амулет связи.
Раздался голос Гвен, прерываемый рыданиями:
— Он опять... Письмо... я не успела перехватить. Эйна! Он собирает... вещи.
— Жди, сейчас буду, — Эйна отключила амулет и виновато посмотрела на Кайдена. — Отец получил письмо от своей феи и собирается уезжать на Авалон. Нужно идти.
— Я с тобой, — решил Кайден.
Они привели в порядок одежду и воспользовались амулетом переноса. В гостиной дома Браннов застали рыдающую Гвен, стоящую рядом с матерью Ровену и отца с дорожной сумкой в руках.
— Пришли, уговаривать его остаться? — неожиданно спросила Ровена.
Эйна кивнула и повернулась к отцу.
— Папа... — начала она, но сестра перебила.
— Пусть уходит к своей фее.
Арт дер Бранн при этих словах вздрогнул, не ожидал, что младшая дочь всё знает. По той же причине перестала плакать Гвен. Прошептала:
— Доченька, как же?
Девочка повернулась к ней:
— Не переживай, мама. Мы не пропадём. Ты вон какая красавица. Саму богиню Вербену с тебя дядя рисовал. Найдём тебе кого-нибудь достойного. Вон у Кайдена отчим лучше родного отца оказался.
— Дочь, что ты такое говоришь? — потрясённо спросил учёный.
Он никак не ожидал такого отпора. Да и мысль, что мужем Гвен может стать кто-то другой, просто потрясла. Арт дер Бранн тряхнул головой, словно скидывая наваждение, подошёл к жене и Ровене, опустился на колени и произнёс:
— Простите, ради всех Светлых Богов. Как затмение какое нашло.
Кайден потянул невесту за руку.
— Пойдём, здесь без нас разберутся.
Эйна прихватила со столика у входа распакованное письмо феи. Возвращались к себе медленно, прогуливаясь. Эльф давал своей принцессе время прийти в себя. Зато дома он отобрал злосчастное письмо и швырнул в камин. Разрядил все амулеты связи и крепко запер дверь.
— Всё. С этой минуты и до утра ты моя и только моя, — заявил Эйне.