Страница 11 из 14
Хотя появившаяся гелиоцентрическая модель Вселенной содержала в себе возможность бесконечности, где не может быть центра, ибо всякая точка равноудалена от бога, она еще включала в себя элемент, доставшийся в наследство от античности, – Хрустальную сферу звезд. Коперник в своих сочинениях не подвергал сомнению ее существование: его Вселенная была настолько большой, что была неизмеримой (immensum), но при этом оставалась заключенной внутри неподвижной Хрустальной сферы звезд. «Законодатель неба» Кеплер пытался определить расстояние до Хрустальной сферы звезд. Астрономия конца XVI – начала XVII века расположила неподвижную сферу звезд на расстоянии несколько меньшем половины реальной дистанции между Землей и Солнцем. По этому поводу Робер Ленобль пишет: «В центр Земли еще помещали достаточно единодушно ад, как во времена Вергилия и Данте. В Ирландии в большом почете оставалось чистилище святого Патрика. По ту сторону сферы звезд, то есть примерно на середине дистанции до того места, где мы помещаем Солнце, – после 1958 года досягаемого для ракет, – восседает в своем сиянии Бог в окружении ангелов и блаженных».
Наука: важные закономерности развития
Начинающаяся наука занималась небом, и это была совсем не блажь мечтателей и фантазеров, поскольку именно небо определяло циклический ритм жизни, получающий свое воплощение во все более точных календарях.
Самой древней элементарной астрономической задачей был счет времени суток по положению Солнца или звезд, далее была открыта годичная периодичность, которая поставила проблему календаря: длина года не выражалась целым числом суток, превышая 365 суток на несколько часов. Поскольку положение небесного полюса и высоты Солнца зависело от географической широты, с небом сверяли направления и траектории долгих путей. Небо заключало карту настоящего, на небе проявлялись предзнаменования будущего, фиксировались экстраординарные события – затмения Солнца и Луны, которые тоже имели свою периодичность. Однако в донаучный период астрономические наблюдения и фиксации дат не выходили за пределы мифологических представлений, которые в эпоху Возрождения уже серьезно препятствовали решению технических задач. Социальная практика настоятельно требовала реформы календаря, что, в свою очередь, стимулировало научные исследования прецессии.
В результате своих исследований наука развенчала небо как божественную или идеальную сферу, увидела бывшую ранее Центром Мироздания Землю как одну планету среди многих, равных ей космических тел, подчиняющихся естественным закономерностям и природным силам. Это произошло благодаря тому, что в период доньютоновской физики сформировалась важнейшая установка научной рациональности, которая позволила создать собственно науку как отдельную сферу социального сознания, а именно: мир не таков, каким я его вижу и воображаю, а такой, каким его исчисляет математика.
По мере развития науки установки научной рациональности станут трансформироваться, но они всегда будут ответами на вопросы: каковы фундаментальные сущности, из которых состоит универсум и как они взаимодействуют друг с другом? Как мы можем их постигать? Какие проблемы может формулировать ученый в отношении этих сущностей, и какие методы исследования могут использоваться для их решения?
Эти вопросы в своей совокупности образуют концептуальные рамки научного исследования, которые ограничивают бесконечное многообразие возможных предметов исследования, мировоззрений и методологий. Только внутри таких осознанно принятых рамок научная деятельность может быть упорядочена в одном направлении, а это означает, что она становится последовательной, взаимодополняющей, совокупной и в итоге – эффективной. В одних и тех же концептуальных рамках ученые применяют одни и те же правила и стандарты научной практики. Концептуальные рамки задают критерий для выбора проблем, которые будут признаны «научными», то есть заслуживающими внимания научного сообщества и в принципе разрешимыми с учетом имеющегося научного потенциала (их можно представить в терминах существующего концептуального и инструментального аппарата). Все иные проблемы, пусть даже они имеют высокую социальную важность, остаются за пределами актуальной науки. Такие концептуальные рамки известный историк науки Томас Кун называет «парадигмой» и рассматривает историю науки как процесс революционной смены научных парадигм.
Концептуальные рамки научных исследований, или парадигмы (по Т. Куну), существуют не только абстрактно как некий философский базис научной деятельности или интуитивные предпочтения, но совершенно реально – это признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают ученым модель постановки проблем и их решений и являются основой для дальнейшей научной деятельности. Такое моделирование реальности как предмета научного исследования заключалось в классических трудах ученых: «Физика» Аристотеля, «Альмагест» Птолемея, «Начала» Ньютона, «Электричество» Франклина, «Химия» Лавуазье и др. Эти труды представляли проблемы и методы исследования в определенной области науки поколениям ученых и в то же время не исчерпывали их, оставляя темные мерцающие зоны не до конца завершенного моделирования. С начала XIX века научные модели (парадигмы) излагаются в учебниках разного уровня. Учебники разъясняют теорию, демонстрируют ее удачные применения и сравнивают их с типичными экспериментами. При наличии учебника молодой ученый может начать свое исследование там, где оно остановилось в настоящий момент.
Но далее научные модели получают свое следующее воплощение в технических изобретениях. Механический ткацкий станок, электрическая лампочка, автомобиль, компьютер и т.д. материализуют известные науке взаимодействия и причинно-следственные связи в виде осуществленного наглядного и действующего «устройства». Ключевые технические изобретения определяют исторический способ производства и стиль жизни человечества. Способ жизнедеятельности, заданный техническими устройствами, детерминирует способ мышления пользователей, общую модель постановки проблем и их решения (в данной работе мы называем ее познавательной моделью), что, в свою очередь, порождает определенную историческую реальность. Таким образом, научные концепты получают вполне предметное бытование и победительно выходят за рамки узкого научного сообщества в широкую историческую реальность.
Итак, на уровне концептуальных представлений преднаука дала первые парадигмальные труды: «Физика» Аристотеля, «Альмагест» Птолемея, «Начала» Евклида, «De revolutionibus» Коперника. На уровне методологии преднаука совершила рывок за рамки традиционных стереотипов. Как отмечает историк науки Дэниел Бурстин: «Ничто не могло быть более очевидным, чем то, что Земля устойчива и неподвижна и что мы являемся центром вселенной. Современная западная наука берет свое начало из опровержения этой аксиомы здравого смысла… Здравый смысл – основание повседневной жизни – больше не может служить для управления миром». Наука открыла объективную реальность как реальность, отображающуюся в научных сущностях (математических объектах) за границами здравого смысла, и утвердила сомнение как исходную установку познания. Технические изобретения, созданные на основе научных концептов, стали для науки рычагами управления повседневной реальностью.
В этом мире все связано, тем более разные формы социального сознания, представляющего собой не только систему сосудов, но и систему каналов трансляции значений, смыслов и программ. Понятно, что кардинальные установки, получившие развитие в науке, не остались замкнутыми в ее рамках, а были экстраполированы на самые актуальные проблемы жизни общества.
Глава 3. Наука и цивилизация XVII-XVIII вв.: модель «Механизм»
Историческая ситуация XVII-XVIII вв. Европейские свободы и гуманизм
В эпоху средневековья в Европе, состоящей из отдельных территориальных образований, происходило культурное спаивание – конвергенция. Французский историк цивилизаций Ф. Бродель пишет: «В эту эпоху паломник, направляющийся к святым местам, или купец, выезжающий за пределы своей малой родины по делам, чувствовали себя как дома в Любеке или Париже, в Лондоне или Брюгге, в Кельне, Милане или Венеции. Моральные, религиозные, культурные ценности, правила ведения войны, жизненный уклад, обряды были повсюду схожими, несмотря на ссоры, конфликты феодов между собой. Вот почему существовал единый христианский мир (Марк Блок), существовала единая цивилизация рыцарей, трубадуров и труверов, куртуазной любви. Об этом цивилизационном единстве говорят и опыты крестовых походов, которые утверждались в качестве коллективных акций, приключений, страстей, общих для территориальных образований»15.
15
Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М.: Весь мир, 2008. С. 311.