2+2

– Айвазова не глупая, к сожалению, – со вздохом отозвалась я. – Она просто гламурная и ей не дается математика. Но тут ее вытянет Вова…

Упоминание о парне снова отозвались тупой болью в сердце, но я помотала головой, отбрасывая эмоции. Пореветь еще успею. Вот вечером залезу в ванну с ведром мороженного, включу воду, чтобы шумела погромче, и поплачу с полной отдачей процессу.

– А куда мы так уверенно идем? – спустя минуту спросил Данилов.

– Осмотреться в кампусе, чтобы знать, что нас ожидает, – терпеливо ответила я. – А потом надо найти пункт обмена валюты.

– Зачем? – судя по голосу, откровенно поразился моему расписанию дел Никита.

– Как зачем? Деньги поменять с рублей на доллары.

– А в России ты чем занималась?..

Если честно, дома я не поменяла, потому что мама, по совету одной из знакомых, сказала, что лучше это делать уже в Нью-Йорке – ставка выше. Это я и озвучила Никите.

Его реакция была странной: он нахмурился.

– Я вчера думал, ты реально прикололась насчет курса и того, что сюда без денег приехала.

– Нет, – вполне серьезно ответила, пятой точкой чувствуя подвох.

– А то, что для местных наши рубли – это та еще экзотика? Придется порядком побегать, чтобы найти обменник. Да и курс… – он озадаченно цокнул языком. – Ты же будущий экономист, только не говори, что не догадалась загуглить курс валют на местном рынке.

Если бы сейчас можно было провалиться от стыда сквозь землю, я бы это сделала. Потому что да, не загуглила, а ведь могла бы… Но я и так носилась, как белка в колесе, чтобы собрать документы на визу, благо, хоть загранпаспорт у меня был сделан еще пару лет назад при поступлении в вуз. Сейчас же голова была забита чем угодно, кроме валют в Гугле. Видимо, сказывалась моя неопытность: все же это была моя первая поездка за пределы родной страны.

– Неужели все так плохо? – спросила я Данилова, на что он лишь пожал плечами, а в следующий миг уже улыбался во все тридцать два.

– Даже если совсем **во, – без стеснения ругнулся он матом, – у тебя есть я, детка. Со мной не пропадешь!

Пока я переваривал такое отношение и обращение к себе, он закинул свою руку мне на плечи, сгробастав едва ли не в охапку, и добил очередной репликой:

– Если и не поменяем, согласен содержать тебя все два месяца за услуги жены на час!

– Что? – вспыхнула я, отскакивая и сбрасывая с себя его лапищу. Щеки полыхали огнем, а я негодовала. – Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я…

– Чтобы ты что? – вскинув бровь, переспросил Никита. – Взяла в руки половник и сварила борщ? Не думал, что ты из этих… феминисток!

– Из этих, из них! Никаких услуг я тебе оказывать не буду. И вообще, вначале нужно обменять деньги!

С этими словами я круто развернулась и двинулась на выход из здания. Судя по громкому топанию гриндерсов позади, Никита шел следом.

Оказавшись на улице, я выдохнула. В очередной раз постаралась успокоиться, а после достала расписание – убедилась, что занятия только завтра и на сегодня я свободна. Как раз хватит, чтобы обзавестись местными деньгами.

В этот раз я последовала совету Данилова и, подключившись к местному вайфаю, принялась искать ближайший обменник.

Меня тут же забросило на форум русских мигрантов, и чем больше я читала, тем больше начинала проклинать мамину подругу. Кажется, я крепко влипла…

И все же один из ближайших пунктов нашелся в получасе ходьбы по скачанной карте, на какой-то тихой, невзрачной улочке, а когда я увидела курс, мне захотелось рыдать!

Мама дала мне в дорогу тридцать тысяч, огромные деньги по нашим скромным меркам. И с “выгодным” курсом, который обещала знакомая, мы рассчитывали, что у меня будет около пятисот долларов. Не ахти какие деньги для США, но если экономить, на мелкие расходы должно было хватить.

И что в итоге? Я стояла перед пунктом и понимала, что в лучшем случае получу четыреста. В стране, где только за такси из аэропорта Данилов платил сорок.

Я была в отчаянии, но и деваться оказалось некуда.

Местная валюта была необходима, как минимум, чтобы купить проездной в метро и чем-то питаться все это время.

Когда мне на руки выдали деньги, рыдать захотелось еще сильнее.

Мороженое в ванной откладывалось, причем до прилета в Москву. Я не смогу себе позволить такую роскошь!

– У тебя такой вид, будто ты съела слизня! – голос Данилова ворвался в мой и так разрушенный мирок.

Я обернулась на звук и увидела ректорского сынка. Он стоял, оперевшись спиной о ближайший столб, и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной. Его косуха была небрежно расстегнута, отчего многочисленные ремешки болтались, звеня пряжками друг о друга.

– Ты что, за мной от самого универа шел? – Я была готова поклясться, что пока сюда брела, своего соседа не наблюдала.

– Разумеется. – Он отлип от столба и лениво потянулся, подобно коту на весеннем солнце. – Ты языка толком не знаешь, еще заблудишься и до дома не дойдешь. Что я завтра твоему очкарику скажу? А то он… ух… три шкуры с меня сдерет! Сотрясет мне мозг конспектом с матрицами… так, что от греха подальше лучше за тобой присмотреть!

– Ты придурок! – рявкнула я.

– Зато прошаренный. – Несмотря на мою открытую агрессию, Данилов предпринял очередную попытку заграбастать в объятия, и даже мое сопротивление его не остановило.

Я была готова начать кричать, когда он очень ловко стиснул мои руки по швам и прижал носом к своей груди, начиная шептать куда-то в макушку:

– А еще я опытный придурок, а ты хрупкая девчонка, которая решила пошляться в одиночку с деньгами по криминальной столице. Взгляни направо.

Я опасливо скосила глаза в указанном направлении: там, на углу здания, стояли трое афроамериканцев подозрительной наружности. Все трое будто бы разговаривали между собой, но нет-нет да бросали на меня короткие опасные взгляды.

– Ты легкая мишень для таких, как они, Никс. Эти парни тебя срисовали, едва ты к пункту подошла.

– Но у меня всего триста баксов по местным меркам, – пискнула я.

– На дозу кокса им хватит. Так что будь умной девочкой и обними меня. И давай-ка двигать отсюда. Нападать днем на двоих они не рискнут!

После этих слов Никита выпустил меня из своего “страстного” захвата и с огромным удовольствием пронаблюдал муки моего морального терзания на лице. Обнять другого парня в моей голове было равносильно измене Владимиру и предательству чувств, но здравый смысл подсказал, что ситуации бывают разные, и иногда лучше побыть немного предательницей, зато остаться с деньгами и головой.

Да и сам мой парень… В общем, после всех его закидонов за последние дни, Никиту я могла обнимать до самого вечера, и Вова бы мне еще должен остался.

Успокоив таким образом совесть, я придвинулась к Никите и положила руку на его косуху в районе талии.

– Это настолько целомудренно, что даже недостоверно. Можешь так бабушку обнимать, когда через дорогу переводишь, – тихо хохотнул Данилов. – А своего гипотетического парня нужно обнимать вот так.

Легким движением он просунул мою руку себе под куртку, заставив обхватить уже не поверх толстой кожи косухи, а через тонкую ткань футболки.

Для меня это оказалось как-то уж слишком интимно: ощущать жар, исходящий от его тела и твердость мышц под пальцами…

– А теперь домой, Никс. Уверенным шагом к центральной улице, а потом в метро.

Так и пошли. Я, красная, словно свекла, оттого, что щупаю не своего парня, а наглого хулигана Данилова со сверкающей улыбкой бесконечно довольного жизнью человека.

Временами я оглядывалась, с неприятным чувством убеждаясь, что Никита оказался прав. Троица следовала за нами в отдалении, но подходить ближе не спешила. А едва на пути встретился первый патрульный экипаж полиции, так подозрительных ребят и след простыл.

Но будь я одна, все действительно могло выйти иначе. От представленных картинок становилось жутко, а опасения, высказываемые мамой, когда она отправляла меня в Нью-Йорк, теперь не казались такой уж ерундой.