Джуга. Книга I

– Красавица, я доверяю твоей интуиции.

– Слава богу, дождалась-таки от тебя хоть одного приятного слова за весь вечер. Кстати, откуда такое доверие к моей интуиции? Давай, выкладывай.

– Потому что мы еще не были знакомы, а ты уже распознала, что я самый лучший.

– Ха ха ха… – звонко засмеялась Ирэн.

– Тише, тише, как-то неудобно. Ты же знаешь, здесь как на кладбище.

Ирэн еще громче залилась смехом, а вслед за ней расхохотались и Илья, и советники.

– Ладно, ладно, хватит. Неудобно, а то завтра не сможем поехать в клинику.

– Пардон, месье! – обратилась Ирэн к Борису за соседним столом.

– Перфе, перфе, мадам, – ответил тот и помахал рукой.

– Ладно, хватит тебе, – уже серьезно сказал Илья.

– Да-да, все, – Ирэн носовым платком вытирала глаза, – значит, завтра едем?

– Да, едем. К тому же в очень приятное место, – сказал с иронией Илья, – смотреть на умирающего!

– Любимый, я тебе потом все объясню.

Подали фуа-гра, и разговор на этом прекратился.

Все с удовольствием ели горячее блюдо. Илья поднял бокал красного вина и со всей серьезностью сказал:

– Хочу поднять этот бокал за дедушку, пожелать ему скорого выздоровления. Буду рад, если наш визит хоть немного облегчит его состояние. Из-за этого стоит потратить время.

– Спасибо, Илюша. Ты впрямь самый чудный и лучший из тех, кого я знала в моей жизни – после моих родителей, – ответила Ирэн.

– Знаю. Я действительно самый чудный. Хорошо, что и ты догадалась.

– Я хочу тебя поцеловать.

– Не надо сейчас, потерпи немножко, здесь неудобно. Твои пенсионеры с соседнего стола могут получить инфаркт.

– Ну, придвинься, любимый.

Ирэн сама подвинулась к нему через стол и поцеловала Илью. Настроение за соседним столиком явно изменилось к лучшему видимо, вино и смех Ирэн подействовали хорошо. Советники оказались в приподнятом расположении духа, что побудило их вести разговор более раскованно.

– Мы, вероятно, еще успеем побеседовать завтра, до нашего отъезда, месье Борис. Но, может быть, вы в двух словах расскажете о наброске проекта.

– С удовольствием, Жером. В общих чертах…

Ирэн навострила уши. Илья почувствовал, что ее внимание было обращено к соседнему столику. Он захотел обернуться, но Ирэн догадалась и предупредила: – Не поворачивайся.

– Друзья, вам хорошо известно, что после развала Советского Союза Россия оставила в своих сателлитах горячие точки: Приднестровье – в Молдове, Карабах – в Азербайджане и Армении, Осетию и Абхазию – в Грузии, там военные действия закончились недавно. Напряженная ситуация и в Таджикистане, где вооруженной радикальной оппозицией управляют афганские полевые командиры. На Украине бурлит Крым и тянется к России. То есть Россия в состоянии манипулировать всеми своими сателлитами. А там, где не удалось создать горячих точек, она владеет финансовыми и административными рычагами. Всюду ключевые посты занимают их люди. Поэтому бывшие территории Советского Союза независимыми субъектами можно назвать только условно. Извините, что приходится повторять истину, которая и так вам превосходно известна. Вы также хорошо знаете, что сегодня Россию лихорадит, и этот процесс, вероятно, продлится еще несколько лет. Думаю, пока там происходят ментальные изменения, очень важно полностью подчинить ее нашему контролю и управлению. В какой-то степени подготовительный процесс проведен, но русские смотрят на все это так, будто ничего не видят и не понимают. Поверьте, это не так. Те сведения, которыми снабжают нас наши структуры и наши друзья, явно свидетельствуют об обратном. Скажу коротко, находясь даже в такой тяжелой ситуации, русские играют. Да, играют, и это у них хорошо получается. Не только играют, но еще и смотрят на все с иронией. А фон-то каков? Уступили Балтию, Кубу, Вьетнам, бросили даже Северную Корею – мол, сами за ней присматривайте. Ограничили отношения с Ираном. Не особенно полезли в бутылку и во время Иракской войны 91-го года. Уступили Югославию, это ясно, не говоря уже о Восточной Европе. Сегодня они вроде бы только о себе беспокоятся. В какой-то степени это так, хотя и не совсем. Все их действия, а точнее бездействие вроде говорит нам о том, что сегодня ваша партия, а нам не мешайте, помогите перестроиться и встать на ноги. К тому же они без проблем впустили нас в зону своих интересов. Там под разными вывесками уже работают десятки наших групп, и русские даже не имитируют сопротивление. Именно это и настораживает.

Ирэн торопливо записывала. Она уже заполнила несколько листков блокнота и спросила Илью, не поднимая головы:

– Есть чистые листы в блокноте?

– Да, есть. Для чего тебе эта чепуха? Что они говорят?

– Потом все расскажу.

– Что у них на уме? – спросил Жером.

– Как бы они ни открывались, они все еще остаются для нас неразгаданной тайной. Мы многого не знаем – ни об их военно-промышленном комплексе, ни о вооружении. Неизвестно, над чем работали в последние годы в Союзе. Известно, что у них есть один самый закрытый и засекреченный проект из всех, которые они когда-либо имели. Даже во времена Сталина мы объединенными усилиями добывали информацию с помощью пятой колонны. И это в то время, когда без ведома Сталина даже птичка не могла влететь в это огромное пространство. Да и вылететь тоже. А сейчас, когда империя практически распалась и достаточно всего одного дуновения, чтобы она развалилась окончательно, даже в такой ситуации никто из наших не может приблизиться к этому проекту. Известно, что восемьдесят процентов населения, включая военных, месяцами не получают зарплату, такая же ситуация и в военно-промышленном комплексе. Разве не удивительно, что при таких благоприятных условиях никто не может выудить информацию? Создается впечатление, что даже пьяница Ельцин не может этого сделать. Что происходит?

По выражению лица Бориса чувствовалось, что он уже что-то знает, и все ждали, когда он это скажет.

– Мы имеем некоторую непроверенную информацию по этому вопросу. Скажу, кстати, что наша система добывания информации устарела также и в Штатах, и в Европе. Альянс остался без функций, все секретные ведомства стали тяжелыми и негибкими и в основном занимаются междоусобицей. Переход в следующий век с такой устарелой системой будет самоубийством. Комитет тоже устарел. Тот принцип правления, который функционирует в течение вот уже почти 30 лет, не может способствовать безопасной реализации нашей стратегии. Состав комитета тоже стал балластом. Я согласен с мнением Жерома, и здесь разговор идет не о либерализме. Многое надо менять, иначе в один прекрасный день все выйдет из-под контроля и мы окажемся ненужными.

Потом он сделал небольшую паузу, чтобы ощутить, что чувствуют его коллеги, и продолжил: – Скажу прямо, как друзьям, с которыми надеюсь продолжить более тесные отношения в будущем. Если мне суждено заменить старика и стать его преемником, мы должны работать вместе. Вместе мы должны изменить все и в комитете, и в странах. Большой босс в этом со мной согласен, но он сказал: «У меня не хватит сил и времени, чтобы реализовать это». В этом я с ним согласен. Вы знаете, что я вырос рядом с ним. Здесь речь не идет о механической замене, чтобы процесс интронизации прошел без проблем. Речь идет о выживании. В любой растущей системе обязательно слабеет контроль, и у меня есть основания полагать, что нас уже контролируют. – Борис, сознательно свернув с главной темы, говорил очень спокойно, равномерно и уверенно.

– Борис, лично я согласен с тобой, что систему надо менять везде и она должна отвечать требованиям современной ситуации. Но для этого, наверное, надо предложить что-то, и к тому же что-то такое, что будет принято без проблем.

– Дорогой Сэм, мы уже пребываем в такой реальности, что без проблем ничего не получится. После распада Советского Союза многие находятся в эйфории. А я больше боялся не Советов после Сталина, а России, которая почти развалилась. И к этому у меня также есть основания.

Илья тихо потягивал вино и с удивлением смотрел на Ирэн, которая тщательно конспектировала беседу с усердием лучшей студентки. Он представил, как она своими красивыми пальцами записывает лекции. Сидя на одном месте, Илья устал и механически нагнулся влево, опершись на подлокотник.