Принцип воина

– Да, это Волей перестарался, – Щекин бегло осмотрел рану на голове Андрея, а потом распорядился: – Олег и Слава, займите пост на воротах.

Двое рукопашников вышли. Щекин, кажется, хотел сказать что-то еще, но тут Андрей плюнул ему в лицо. Все ахнули, но Щекин поднял руку, предотвращая избиение, потом медленно вытер плевок, а потом с размаху ударил пленника открытой ладонью по щеке, так что у Антона зазвенело в ушах. Но главное, было очень обидно и стыдно за свою беспомощность.

Щекин знаком приказал отвести пленника к другим захваченным ребятам. Его приказание было сразу выполнено.

– Андрей, тебя Волей предал? – крикнул Антон.

– Да, – парень, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. – Сзади по голове ударил. А когда я очнулся, меня уже связали. Мне Тоня голову перевязала.

Антон кивнул. Ему постепенно становилось ясно, что произошло.

– Я, recap Павел, принимаю на себя командование этим замком и принимаю под защиту все прилегающие к нему земли, – торжественно объявил Щекин.

– Это с каких пор вы стали гесаром? – громко спросил Антон.

Щекин посмотрел на него и усмехнулся.

– С тех самых. Гесар – это местное воинское сословие. Что-то вроде рыцарей. Я объявил себя таковым.

– Себя нельзя провозгласить гесаром, – возразил Антон. – Это должен признать другой гесар. Кто признал вас?

– Все, кто встречался с моей шашкой в бою. А инку и самому можно изготовить, – Щекин показал на висевший на его груди жетон сотрудника охранной фирмы. – Как раз в кармане у меня был.

– Тогда вы самозванец, – заявил Антон. – Вас не признают истинные гесары.

Всеобщий хохот был ему ответом.

– Это ты финнам рассказывай, – хлопнул Антона по плечу стоявший рядом Волей. – Они в сказки о великой тайне верят. А нам главное, что у нашего господина сабля острая да рука твердая. Про то некоторые разбойники уже знают. А главное, он править готов и слуг своих достойно награждать. Не чета другим гесарам.

– Сволочь, – Антон бросил испепеляющий взгляд на предателя.

Волей лишь усмехнулся в ответ.

– А ты думал, что я мордобитие от тебя стерплю и не отвечу? На-ка, держи.

Он размахнулся и ударил парня в челюсть. Удар был сильным, и лишь державшие Антона рукопашники не позволили ему упасть. Антон «поплыл», но все же не потерял сознания.

– Прекратить! – рявкнул Щекин, отталкивая Волея. – Пленных бить запрещаю.

– Значит, мы пленные? – пробормотал Антон, пытаясь встать на внезапно обмякшие ноги. – Мы воюем?

Щекин заметно смутился.

– Не в том дело. Просто мы решили построить в этом мире русское православное государство. Здесь будет русский мир. Все мы, попавшие сюда из нашей России – его первые граждане. Остальных мы окрестим. Мы уже обратили в православие два племени. Теперь обратим еще три. Это только начало. Со временем мы распространим подлинный русский мир на всю здешнюю Русь. А то и больше.

– А вы, значит, в цари? – с сарказмом заметил Антон.

– Я не рвался к этому, – поморщился Щекин. – Просто кто, если не я? Ты видел, что случилось после того, как власть взял Васильев?

– А почему не Никита Викторович?

– Править должен истинный православный, – вступил в разговор отец Никифор.

– Подождите, святой отец, – прервал его Щекин. – Видишь ли, в чем дело… Как тебя зовут? – Щекин заговорил неожиданно мягко, даже доверительно.

– Антон.

– Видишь, в чем дело, Антон. Я действительно не рвусь к власти. Но я понимаю, что без твердого руководства люди распускаются. Я также верующий человек. И я знаю: ничто, кроме православия и русского мира, не может отвратить их от зла, наставить на путь истинный. Мы с отцом Никифором решили помочь жителям этого мира добиться лучшей жизни, не допустить тех ошибок, которые были сделаны у нас. Я согласился взять власть мирскую. Отец Никифор как единственный здесь рукоположенный священник станет пастырем народов. Не ради себя. Не ради богатства и славы. Ради тех, кому нужна наша помощь. Никита Викторович большой мастер. Я был бы счастлив, если бы он пошел с нами. Но он принципиально не хочет принимать на себя власть. Он всегда сторонился государственных должностей, а ведь мог… Но ты видел, что он делал, когда мы попали сюда. Если бы он согласился. Если бы его избрали. Я бы сам отдал ему власть. Но он не хотел и не думаю, что захочет.

– Но, если цели так благородны, зачем вы захватили замок силой? – спросил Антон.

– А ты бы открыл ворота? – усмехнулся Щекин.

– Вряд ли, – признался Антон. – Но вы ведь свою веру распространять хотите. Если бы вы стали проповедовать среди местных племен, я бы мешать не стал. Зачем же захватывать нас силой? Нас просили о защите от разбойников. Вы бы ведь не стали никого грабить?

– Конечно, – Щекин даже удивился такому предположению. – Но надо понимать психологию здешних племен. Мы здесь среди язычников. В этом мире уважаются лишь сила и военная удача. Здесь считают, что бог помогает только тому, кто побеждает в бою. Мирная проповедь не действует на их души. Потому мне и пришлось объявить себя гесаром. Потому мне приходится быть жестким, иногда жестоким. Но иначе никак. Первого успеха мы добились только после того, как прогнали разбойников. Если бы мы просто пришли сюда с проповедью, нас бы не стали слушать. А вот когда я объявлю себя их защитником, когда они увидят, что на моей стороне сила, они будут и более восприимчивы к слову Божьему. Только так мы сможем принести им истинную веру.

– А вы уверены, что она им нужна? Здесь свой мир, своя культура, свои боги. Вы даже не узнали еще, как здесь живут люди, а уже хотите переиначивать их жизнь. Может, они и без вас вполне счастливы.

– Люди, не познавшие Христа, не могут быть счастливы, – заявил отец Никифор.

– И сколько еще захватов и битв вы готовы устроить, чтобы обратить грешников в свою веру? – с вызовом спросил Антон. – Скольких людей готовы убить ради своего русского мира? Десятки? Сотни? Тысячи? Или на миллионы готовы вести счет?

– Сколько нужно, – вскрикнул отец Никифор.

– Именно так, столько, сколько нужно, – подтвердил Щекин. – Мы не кровожадны. Но ради счастья людей мы готовы на все.

– И религиозных войн не боитесь? – покачал головой Антон. – История нашего мира вас ничему не научила?

– Это будет не просто религиозная война, – объявил священник. – Это будет война истинной веры с язычеством. И мы веруем, что Господь дарует нам победу.

– Научила, – с печалью в голосе сказал Щекин. – Вот потому, что научила, мы и должны быть беспощадны к врагам истинной веры и русского мира.

Антон тяжело вздохнул. Было ясно, что этих людей невозможно переубедить. «Прав был Рыбников, – подумал он, – и себя погубят, и другим беды принесут. Надо это остановить. Но как?»

– Послушай, Антон, – Щекин придвинулся к нему, – я тебя видел в деле. Ты хороший боец. Ведь это ты в Васильева нунчаки бросал. Я тогда тебя так и не поблагодарил, извини. А ведь ты мне жизнь спас.

Спасибо! И серебро на городе весной ведь ты взял. Я помню. То, что произошло сегодня… Будем считать это недоразумением. Ведь ты наш, настоящий русский человек. Ты должен быть с нами. Присоединяйся.

– Я бы ему не доверял, – нахмурился отец Никифор. – Он святую церковь хулил, к священникам непочтительно относился. Он восточными единоборствами занимался и языческие обряды исполнял.

На лице Щекина мелькнуло секундное раздражение. Кажется, поп немало раздражал его, но почтение к сану все же взяло верх, и он заговорил с почтением.

– У всех бывают свои ошибки, отче. Но путь к спасению никому не заказан. Главное, чтобы человек был чист сердцем, а помыслы его устремлены к добру. Вон, Михей к нам каким прибежал. А теперь он добрый христианин.

– Да, но путь ко спасению лежит через раскаяние, – возразил отец Никифор. – Михей Христа всем сердцем принял, как только услышал о нем. А этот в православном государстве был рожден, а Христа и истинную веру так и не принял. Он у своего учителю сатанинские ритуалы выполнял, залу кланялся. Нельзя ему в православное воинство. Только через длительное покаяние и смирение. Я ему не верю!