Ведун

Вова смотрел на Вадима как на ангела божьего. Человек сумевший напугать зарвавшегося Тыщенко, казался небожителем. Ведун обернулся к калеке, на лице сияла привычная доброжелательная улыбка, и только на дне глаз еще сверкала сила. Мальчик съежился в кресле, он настолько привык получать пинки от судьбы, что и сейчас не ждал ничего хорошего.

– Пойдем со мной, если хочешь. – у Вадима был приятный голос, ему хотелось верить и идти с ним. Вова колебался не больше секунды, терять ему было по сути нечего, и калека ухватился за отполированные колеса кресла. Вадим покачал головой. – Нет, если я сказал, пойдем, это означает, пойдем, а не поедем. Понял разницу?

Вова сглотнул, страх перемены, и страх что все это окажется сном, топили сердце мутной водой. Еще в детском доме он наслушался библейских историй, и помнил, что там надо было верить, чтобы чудо произошло. Но вот как раз веры в это чудо у него не было. Надежда, отчаянная и робкая, но не вера.

Вадим понимающе хмыкнул и щелкнул пальцами. Впоследствии, Вова узнал, что внешний жест всего лишь высвобождает энергию скрученную колдовством, и можно до посинения щелкать пальцами, но если нет особой силы, толку не будет. Но пока он только почувствовал, что вечный холод, что заморозил и исковеркал его ноги, отступает, конечности покалывало, через полминуты, покалывание перешло в боль. Вова схватил себя за вывернутые наружу колени, но и боль отступила достаточно быстро. Раздался отчетливый хруст, кости и мышцы трепетали под кожей. Ноги выпрямлялись и меньше чем за пять минут превратились в нормальные, только слегка худые.

– Господи Иисусе… – залепетала бабка стоящая рядом, что было странно, так как она изображала слепую. Но Вадим не обратил на нее внимания, он присел на корточки и растирал голые ноги Вовчика.

– Ты Бог? – шепотом спросил мальчик.

– Ага, только нимб в поезде забыл! – засмеялся Вадим – Так, все это хорошо, а где твоя обувь?

Вовчик развел руками, кудесник задумался, осматриваясь. Увидел киоск набитый всякой ерундой, на витрине, рядом с одноразовыми китайскими плеерами лежали резиновые тапки.

– Подожди меня здесь. – велел он и пошел к киоску.

Продавщица Софочка наблюдала за произошедшим. Она еще не решила, как относится к увиденному. Природный скептицизм убеждал ее, что это всего лишь фокус. Но патлатый паренек смог напугать до седых волос Тыщенко, этого она не могла объяснить никакими фокусами. Он симпатичный, решила она и оперлась о прилавок, позволяя ему увидеть свою грудь, которой Софочка по праву гордилась. На колдуна это не произвело впечатления, он смотрел ей только в глаза.

– Чего хочешь за тапочки? – спросил он, продавщица поняла, что не интересует его и обиделась.

– Не видишь? – раздраженно сказала она – Пятьдесят.

– Денег пока нет, – спокойно ответил Вадим – потому и спрашиваю, что ты хочешь за тапки? Я могу много – подумав, добавил он.

– Ты гибрид Золотой рыбки и Хоттабыча? – ехидно спросила Софочка – Значит, я хочу, – она демонстративно начала загибать пальцы – дачу на Канарах, миллион баксов и принца…

Софочка осеклась, увидев полыхнувший в глазах парня огонь, она поняла, что перегнула палку и сейчас с ней может произойти то же что и с Тыщенко. Вадим закрыл глаза и через секунду опять открыл. Пламя исчезло, обыкновенные карие глаза, только на дне едва заметные искорки. Продавщица молча достала с полки первые попавшиеся тапочки и протянула колдуну, в том, что этот парень колдун, она не сомневалась. Главное, думала она, чтобы он побыстрее убрался, кто знает, на что он еще способен.

– Благодарю, – вежливо сказал Вадим – ты хорошо поступила.

– Да это… – Софочка смутилась – ничего, особенного…

– Не люблю быть в долгу, – тепло улыбнулся Вадим, если бы минуту назад, она не видела его глаз, продавщица решила бы что он с ней заигрывает. Но нет, этот человек, человек ли, говорил только то что думал. – вот тебе мой подарок. Ты можешь забыть про диеты, те заветные пятьдесят четыре килограмма придут через два дня и будут сохраняться. Устраивает тебя такая плата?

Софочка кивнула, она даже в мыслях не позволила себе усомниться в его словах. Вадим повернулся и пошел к мальчику в инвалидной коляске. Продавщица никогда больше не видела его, но даже через тридцать лет, ее фигура выглядела отлично, и сохранялся вес в пятьдесят четыре килограмма. Только дважды в жизни она превышала этот вес, когда была беременна сыном и дочерью, но не обижалась на колдуна за это отступление от слова.

Колдун протянул руку и мальчик ухватился за твердую ладонь и поднялся. Шатался, но стоял. На лице нищего застыла ошарашенная улыбка. Медленно они пошли к стеклянным дверям метро, с надписью «вход».

                  Глава третья.

Вовчик не любил когда ему снилось прошлое и, словно подчиняясь его желанию, сон сменился. Улыбающаяся Маришка брызгает на него прохладной водой, прибой кипит у ее коленей. Она так восхитительна и чудесна.

Маришка проснулась от того что ее кто-то звал, она по-детски потерла кулачками глаза и осмотрелась. Так и есть, Вовчик бормотал во сне ее имя. Девушка улыбнулась, она не знала точно кому обязана таким отношениям, случаю или Учителю, но их любовь почти никогда не омрачалась ссорами. Они чувствовали друг друга слишком сильно, чтобы причинять боль.

Хозяева побоялись их будить, только прикрыли одеялом. Впрочем, ночь была теплой, и париться в душном доме, не лучшая идея. Девушка выскользнула из-под одеяла и подошла к рукомойнику, прибитому к стене сарая. Прохладная вода освежила ее и прогнала остатки сна.

Предрассветные сумерки самое время для прогулки, решила Маришка. Она оглянулась, ее друг спал, что-то бормоча во сне. Девушка где-то слышала, что уважаем мы людей за их достоинства, а любим за недостатки. Вовчик любил поспать, в принципе, они могли не спать неделями, но это еще не значило, что им это нравилось.

Маришка еще раз взглянула на любимого и побежала к реке. Густая не скошенная трава, покрытая росой, намочила штаны до колен. Девушка предпочла бы бежать нагой, но это вряд ли оценили идущие в коровник доярки. Она вспомнила Тихий Бор, затерянный в лесах уголок, где не надо притворяться. Дом, и это не вонючая общага, откуда ее забрал Вадим.

Река дымилась туманом, Маришка скинула штаны и зашла в воду. Она успела перепробовать разного купания, но твердо верила, что нет ничего лучше, чем поплескаться в предрассветной водичке, не зря ее в народе сравнивают с парным молоком. Северский Донец в этом месте был не широк, метров десять и Маришка решила поплавать вдоль, чтобы разогреть мускулы.

– Что шумишь! – услышала она раздраженный голос с берега – Всю рыбалку распугала!

– Ой, – девушка повертела головой отыскивая неведомого рыбака – извините, я же не знала.

На сделанной из толстых сучьев сиже, сидел пухлый мужчина лет сорока. Поношенный костюм и старомодная рубашка, а также обширная лысина, делали его похожим на Хрущева. Удочку, сделанную из прута лещины, он воткнул в щель между сучьями и, с аппетитом жевал объемный бутерброд с салом. Хозяйский такой бутерброд, подумала Маришка, сало толще хлеба. Еще она догадалась что купание законченно. И подплыла к берегу.

– Доброе утро, Степан Аркадьевич. Какими судьбами? – спросила девушка, выходя на берег и отжимая волосы.

– Да я так, порыбачить… – девушка невежливо хмыкнула, уж что-что а переться за пару сотен километров на рыбалку, Степан Аркадьевич вряд ли бы захотел. Толстяк засмеялся, видя ее недоверчивую мину. – Ладно, расколола как шпиона! – он вздохнул, что при его толщине впечатляло – Никодиму все неймется, тем более что вы прямо из кожи вон лезете, чтобы достать старого маразматика.

– И чем это мы ему мешаем? – зло спросила Маришка, Степан Аркадьевич только развел руками.

– Никто не любит конкуренции, тем более что ваш товар пользуется большим успехом.

– Это не товар! – присевшая было Маришка, вскочила – Мы людям помогаем, а не бабло рубим!