Под русским знаменем

В сторону Дуная от Плевны и за ней в сторону Балкан, то есть к северу и югу поднимаются высоты — стены, созданные самой природой. Кое-где высоты сходятся и образуют ущелья с отвесными кручами.

Орошена Плевненская долина рекой Гривицей, притоком Вида, и Тученицей, притоком Гривицы. Последняя течёт всего двадцать две версты и образуется у болгарского селения того же имени из трёх ручьёв. Тученицы течёт к Гривице с юго-востока, начинаясь неподалёку от соименной ей деревни. Она вьётся между поросших лесом высот, круто спускающихся своими головокружительными отвесами к её руслу. В Плевненскую долину река входит через столь узкое ущелье, что и иных местах горы едва не сходятся между собой. На восток от Тученицы находятся Радишевские высоты, на запад к Виду Зелёные горы — три горных хребта, покрытых лесом и виноградниками.

В первый раз, когда русские войска явились под Плевну, Зелёные горы не были заняты турками, и здесь стояла Кавказская казачья бригада, которой в это время командовал полковник Тутолмин.

Этот бой 8 июля закончился неудачей для русских, и решено было снова атаковать Плевну 18 июля, то есть через десять дней.

Осман-паша, засевший в Плевне, пользовался каждым проходившим днём. Он отовсюду стягивал к себе какие только возможно было силы. К нему подходили подкрепления из-за Балкан. По Софийскому шоссе, ведшему от Плевны за Балканы, тянулись обозы с провиантом и боевыми снарядами. Турецкий полководец даже отбил у русских Ловчу, городок вблизи Балканских гор, через который Осман-паша мог всегда иметь сношения с главными силами армии. С Плевной русским нужно было покончить во что бы то ни стало, ибо Осман-паша с засевшей там армией постоянно грозил обрушиться на войска, стоявшие у Систова, и уничтожить переправу через Дунай.

Атаковать Плевну во второй раз решено было с востока и юго-востока: от селения Гривицы и на Радишевские горы.

На Гривицу должны были пойти два отряда — один, состоявший из полков пензенского, тамбовского, Козловского под начальством генерала-лейтенанта Вельяминова, и второй — из полков архангелогородского, вологодского и галицкого, которыми начальствовал потерпевший 8 июля неудачу под Плевной генерал-лейтенант Шильдер-Шулоднер. Артиллерию этих отрядов составляла 31 артиллерийская бригада.

На юго-востоке, где начальствовал командир одиннадцатого корпуса генерал-лейтенант Шаховской, должен был действовать отряд из ярославского, шуйского, курского и уральского полков, поддерживаемых шестью батареями.

Со стороны реки Вида были поставлены кавалерийские полки: уланский, бугский и девятый казачий донской. К Зелёным горам послали маленький отрядик из Кавказской казачьей бригады с восьмой донской и конно-горной артиллерией и одним батальоном курского полка.

Роль сему отрядику отводилась самая незначительная. Он должен был не подпускать к Плевне турецких подкреплений из Ловчи. Однако вышло так, что в плевненском бою 18 июля этот отряд принял весьма видное участие и даже удержал турок от нападения на снова потерпевшие в этот день неудачу русские отряды.

Этот отрядик был ничтожен по количеству составлявших его людей, но он обладал такой боевой силой, что нисколько не уступал по доблести другим многотысячным отрядам: командиром его назначили Михаила Дмитриевича Скобелева.

Впервые ещё за все три месяца войны выступил молодой Скобелев в качестве командира отдельного отряда и показал, наконец, себя во всём блеске своего военного гения.

Под Гривицей и пред Радищевым в день 18 июля гибли сотнями русские воины. Ничего они не могли поделать, победа вторично ускользнула от них. Плевненский триумф утонул в морях напрасно пролитой под этим городом крови. Но, несмотря на поражение, всё-таки величайшей славой на веки веков покрыли себя козловцы, пензенцы, куряне, рыльцы, архангелогородцы, вологодцы, ярославцы, галичане, серпуховцы...

Беспримерная их стойкость и отчаянная храбрость не могли принести результатов. Радишевский и Гривицкий отряды были разбиты, отброшены, но не истреблены окончательно неприятелем, имевшим для этого полную возможность...

Скобелевский отрядик связал Осману-паше руки там, где он менее всего мог этого ожидать...

Ночь на 18 июля была туманная, промозглая. Составлявшие скобелевский отряд части войск находились в селе Богот, когда к ним примчался Михаил Дмитриевич.

— С боем, ребята, вас! — объявил он. — Покажите себя молодцами! Царь на вас надеется, Русь за вас молится... С Богом смело идите, я буду с вами! Сигнала отступления не будет! Если услышите такой — знайте, это вражий, а не наш!

Прежде чем выступить, Скобелев приказал отслужить напутственное молебствие. Священника, однако, не нашли. Тогда он построил войска «покоем», то есть в плане в виде буквы «П», и, вызвав тех солдат, которые в мирное время были певчими, приказал им пропеть «Отче наш». Среди клубившегося тумана раздались стройные звуки этого песнопения, замелькали руки, творившие крестное знамение; сердца успокоились, невольная боязнь за близкое грозное будущее сменилась быстро возросшей бодростью; все успокоились и готовы были к бою, как к праздничному пиру.

Этого именно и добивался Скобелев.

Когда была пропета молитва, он проехал мимо рядов и поздравил всех с делом. Ласковый рокот голосов ответил ему на эти поздравления. Только после этого объезда Скобелев приказал выступать.

В маленьком отряде понимали, что пункт, куда он был назначен, — опаснейший. Если бы атаковывавшим отрядам удалось выбить турок из Плевны, они всей своей массой ринулись бы сюда и раздавили бы скобелевцев. Вполне могли раздавить их и ловчинские турки, но все в отряде шли спокойно, уверенно, каждый готов был погибнуть, и эту готовность подпитывала мысль, что «со Скобелевым отступления быть не может!».

XX

ДАВИД И ГОЛИАФ

ромозглая сырая ночь превратилась в промозглое туманное утро. Туман так и клубился вокруг казачьих сотен, двигавшихся с юга на Плевно-Ловчинское шоссе.

Впереди по всем направлениям разосланы были дозоры, осматривавшие путь. Михаил Дмитриевич, командир казачьей бригады Тутолмин и полковник Паренсов, начальник бригадного штаба, были при авангарде, состоявшем из двух сотен кубанцев под командой войскового старшины князя Кирканова и четырёх орудий. Остальной казачий отряд шёл позади авангардов верстах в двух. Последним был батальон курян под начальством майора Домбровского.

Путь был утомительный. Курский батальон продвигался по шоссе, казачьим же сотням приходилось ехать по сильно всхолмлённой равнине. В отряде знали, что идут к Зелёным горам, где уже побывала бригада в памятный день 8 июля, но не знали — заняты ли турками тамошние высоты.

Неизвестно это было и самому Скобелеву.

— Есаул Астахов! — крикнул Михаил Дмитриевич одному из храбрейших офицеров бригады. — Возьмите достаточно людей и прощупайте Зелёные горы. Нет ли там турок!

— Слушаю, ваше превосходительство! — откозырял генералу лихой казак и через несколько минут уже скрылся со своими удальцами в клубах тумана.

Скобелевский отряд был совсем одиноким. Справа от него приходился глубокий, с отвесными почти склонами Гученицкий овраг. Впереди ждали Брестовацкие высоты, за ними — три гребня Зелёных гор. К реке Виду между брестовацкими высотами, Зелёными горами и Плевной возвышались ещё Кришинские высоты. Позади отряда была Ловча, откуда каждую минуту можно было ждать турок. Враги были впереди и позади, а от сообщения с отрядом князя Шаховского, единственного, от которого можно было ждать подкрепления, отрезала скобелевцев Тученица.

В Брестоваце отряд остановился, чтобы дождаться Астахова. Скобелев воспользовался этим временем и отдал по отряду несколько распоряжений, свидетельствовавших о том, что он успел уже обдумать своё положение и предугадать случайности, на которые другой на его месте, возможно, не обратил бы внимания.