Страница 19 из 114
Скобелев понял, какое серьёзное преимущество на стороне русских, и естественно воспользовался им.
Испросив разрешение у начальника края Кауфмана, Михаил Дмитриевич сформировал сильный отряд и пошёл с ним за Сырдарью. Этого кокандцы никак не ожидали. В зиме они видели лютого врага. Русские же — верного союзника. Редко где пробовали кокандцы оказывать сопротивление отряду. Они разбегались при приближении Скобелева. Скрепя сердце, русские разоряли жалкие селения беглецов, чтобы не было им куда возвратиться после ухода войск. Это была печальная необходимость, но ничего иного нельзя было придумать. Враг всё ещё оставался неукротимым. Разбитые и разогнанные в одном месте, кокандцы собирались в другом. Абдурахман-автобачи и Батырь-тюря действовали с несокрушимой энергией. Они успели собрать у Андижана свыше 20 тысяч кипчаков, укрепили город и приготовились к отчаянному сопротивлению. Скобелев со своим отрядом, доходившим численностью до 2800 человек, явился к Андижану. Дважды он предлагал кипчакам сдаться, обещал помилование и забвение прошлого. Упорные полудикари отвечали на предложения насмешками. Тогда заговорили русские пушки. Чугунный град посыпался на несчастный город. Рухнули непрочные глиняные стены, запылали высохшие под палящим солнцем жилища и вместе с тем на город двинулась стройными, грозными колоннами русская пехота, а позади её во всех направлениях вытянулись казачьи сотни, приготовившиеся к преследованию неприятеля... Недолог был бой. Победный клич русских загремел в городе. Андижан был взят, однако эта победа ещё не довершила собой дела. Скопище кокандцев рассеялось, вожди же всё-таки успели бежать, и, несмотря на понесённое поражение, собрались они в нескольких переходах от Андижана около городка Ассаке. Скобелев Андижан бросил. Он посадил пехоту на арбы и понёсся со всем отрядом к новому убежищу неприятеля. Переходы были пройдены с такой быстротой, что кипчаков застали здесь врасплох. Они стояли на высотах, и в руках другого воинства позиция их была бы очень сильной. Но Скобелев знал, с кем имеет дело. Прямо с марша он повёл своих солдат в бой. Кипчаки сопротивлялись с мужеством погибающих, но все их усилия были напрасны. Русские обошли их и с флангов, и с тыла. Гибель всего скопища была неизбежна, это поняли и оба вождя Абдурахман и Батырь-тюря. Они преклонились перед неизбежным и сдались с остатками своих полчищ на милость победителя...
Талант полководца сломил силу... Абдурахмана отправили в Екатеринославль. Спустя месяц после победы при Ассаке Коканд был занят войсками Скобелева вторично. В промежуток полковник Меллер-Закомельский и начальник его штаба капитан Куропаткин, посланные Скобелевым против последнего вождя кокандцев Фулат-бека, дважды разгромили кипчаков и его самого захватили в плен. 19 февраля 1876 года Кокандское ханство было навсегда присоединено к России и преобразовано в Ферганскую область.
Высочайшей волей победитель кокандцев Михаил Дмитриевич Скобелев был назначен первым генерал-губернатором этих новых русских владений в глубине Средней Азии.
На первых же порах своей новой деятельности Скобелев проявил выдающиеся административные способности. Доселе он с полудикарями-кокандцами действовал оружием, громил их полчища, сжигал их кишлаки, разрушал их города, теперь он принялся действовать добром и лаской. Скобелев был доступен для всех, кто бы ни приходил к нему. Обиженные находили в нём защитника, обидчики — строго, но не лицеприятного судью. Он старался продемонстрировать, что на суде и туземец, кипчак или киргиз, и свой, русский, одинаковы. В то же время Скобелев не действовал в разрез с установившимися обычаями. Он пользовался каждым случаем показать, что русские уважают старину побеждённых и пришли в их страну не за тем, чтобы переделать всё на ( вой лад, а с тем, чтобы дать возможность каждому спокойно заниматься мирным трудом. Поступая так, Скобелев быстро вселил и укрепил в населении новых русских областей убеждение, что с русскими лучше жить в мире, чем во вражде, и недавно буйное и мятежное население успокоилось, совершенно примирившись с потерей независимости.
Так было на всём севере Ферганы.
Юг Ферганской области обрамляли высокие Алайские горы, прорезанные глубокими долинами. За Алаем высился Памир — «крыша мира», как называют эти горы на далёком азиатском Востоке. Алай — два хребта, большой и малый, принадлежат к Фергане, а за Памиром раскинулся Афганистан, независимое ханство. Часть же Памира принадлежала и Китаю под общим наименованием Кашгара, с главным городом того же имени но реке Кизыл-Су. В долинах Алая жили кара-киргизы, которыми управляли дахты, до прихода русских зависевшие от кокандского хана. Когда Скобелев завоевал Коканд, алайскими кара-киргизами правила в качестве дахты женщина Курбан-джан, вдова прославленного алайского правителя Алим-бека. Курбан-джан, женщина умная, пользовалась огромным влиянием на всех своих подвластных кара-киргизов. Слава её гремела по всему Кокандскому ханству. Из отдалённейших кочевий приезжали к ней на поклон киргизы. Даже своевольные ханы Коканда и те заискивали перед ней, ибо каракиргизы по справедливости считались храбрейшими из всех населявших Фергану племён. Пятеро сыновей дахты помогали ей править кара-киргизами, и вот Курбан-джан, понадеявшись, вероятно, на недоступность Алая, отказалась от покорности русским, и по её приказаниям шайки кара-киргизов вторглись в мирные кишлаки кипчаков.
Летом из Ферганы в Кашгар отправилась экспедиция с научной целью. Начальником этой экспедиции был любимейший из друзей Михаила Дмитриевича капитан А. Н. Куропаткин. Он должен был исследовать Кашгар, произвести некоторые изыскания и никаких военных целей не преследовал. Алайские киргизы напали на экспедицию. Составлявшие конвой Куропаткина казаки отбили нападение горцев-дикарей, но Скобелев так и запылал гневом, когда узнал об этом дерзком нападении на русского офицера. Над головой Курбан-джан, её семейства и всех её подвластных собиралась гроза. Скобелев никогда не прощал туземцам таких дерзких выходок. Он сам повёл войска в горы на «алайскую царицу».
Но и Курбан-джан не пожелала покориться. Она собрала все горные аулы и отправила навстречу русским многочисленное скопище горцев под начальством старшего из своих сыновей Абдулла-бека, когда скобелевский отряд уже вошёл в горы.
Труден был путь. Алай совсем не был обследован; проходы — почти неизвестны; за каждым утёсом, за каждой рощицей можно было ожидать засады. Но скобелевцы карабкались на недоступные с первого взгляда высоты[1], скользили с них, дрались чуть не на каждом шагу с горцами и всё-таки неуклонно продвигались вперёд. Целью их был большой горный аул Гульчи, где жила с семьёй неукротимая дахта. Гульчи был уже близок, когда в местности, носившей название Ягни-арык, Абдулла-бек преградил русским дорогу. Даже сам Михаил Дмитриевич признал позицию противника неприступной, но это еще не значило, чтобы он не попытался её взять... Во все стороны в горы он разослал обходные отряды. Пока каракиргизов развлекали демонстрациями, то есть только делали вид, что нападают на них, посланные отряды обошли Ягни-арык со всех сторон. Русские появились не только в тылу киргизов и на флангах, но даже забрались на высоты, поднимавшиеся над теми, на которых засели враги.
Абдулла-бек понял, что сопротивление немыслимо, и, проведя своих воинов горными тропинками, ушёл сперва к Памиру, а потом в Афганистан. Гульчи остался беззащитным. Курбан-джан поспешила бежать вслед за сыном, которого уже преследовал почти по пятам посланный Скобелевым «летучий отряд» под начальством князя Витгенштейна. Случилось так, что Курбан-джан, которую сопровождали её младший сын Канчи-бек и внук Мирза-Пояса, попалась в руки китайским разбойникам, и только казачий разъезд Витгенштейна, подоспев вовремя, отбил у них «алайскую царицу». Скобелев в это время был в Гульчи и, узнав, что Курбан-джан уже в руках казаков, поспешил к ней навстречу, оказал ей всякий почёт, обласкал её и убедил, что борьба с русскими невозможна. Умная дахта поняла, что вождь русских прав, и воротила покорность Белому царю. Скобелев оставил её правительницей алайцев и даже собственноручно надел на неё почётный парчовый халат. С тех пор Курбан-джан всегда сохраняла верность России[2].
1
Скобелевскому отряду пришлось переходить через горные перевалы Сары-Мигул — 18 тысяч футов и Арчат-Давин — 11 тысяч футов над уровнем моря.
2
В 1901 году дахта Курбан-джан была ещё жива. В № 90 «Русского инвалида» за 1902 год была помещена такая заметка: «Государь Император 1 декабря 1901 года Высочайше соизволил пожаловать престарелой Курбан-джан-дахте, знаменитой в Фергане «алайской царице», в подарок перстень из Кабинета Его Величества».