Мой милый повеса

Харт обнял ее за плечи, привлек к себе и сделал то, чего Мэг меньше всего ожидала, – поцеловал!

Его пальцы сжали ей плечи, но она не обратила на это внимания: куда больше ее интересовало, как его губы касались ее губ и что она при этом ощущала. Это сон? Может, Харт страдает потерей памяти и не отдает себе отчета, с кем целуется сейчас? Сара, правда, ничего не говорила про умственное расстройство, но все возможно…

Мэг отстранилась и чуть отступила от него, намереваясь спросить, все ли в порядке у него с головой. Касаясь кончиками пальцев своих пылающих губ, она молча смотрела на него, потом промямлила:

– Прошу прощения…

Минуточку! С какой это стати она должна просить у него прощения? Это он должен! Во всяком случае, ей нужно получить подтверждение, что он понимает, что делает.

– Икота прошла? – Его лицо расплылось в улыбке.

– Что? А… – Мэг подождала. Никакой икоты. Подождала еще. Опять ничего. Посчитала до десяти. Потом до двадцати. От икоты не осталось и следа. – Да, мне кажется, прошла!

– Значит, помогло? – продолжая улыбаться, сказал Харт, явно очень гордый собой.

– Что именно?

– Мое средство от икоты.

Мэг поперхнулась.

– Пардон… Вы хотите сказать, что ваше средство от икоты – это… поцелуй?

Харт расхохотался, но тут же вынужден был прикрыть рот рукой и оглядеться по сторонам, не привлек ли к себе чье-либо внимание.

– Нет-нет! Совсем нет.

Мэг молча хлопала глазами. Он что, не отвечает за свои поступки? Похоже, у него и правда не все в порядке с головой или… со слухом. Только она собралась спросить его об этом, как Харт объяснил:

– Средство – это неожиданность, даже шок.

– Шок?

– Ну да! Я ведь удивил вас. Разве нет?

«Удивил? Нет! Ошарашил!»

– Это называется иначе.

У него вытянулось лицо.

– Пожалуйста, простите, если я обидел вас, Мэг. Как правило, я придерживаюсь строгих правил по отношению к юным девушкам, но у нас другой случай… Я подумал… ведь это уже не первый раз, когда мы…

Судя по всему, Харта смутило выражение ее лица. Мэг так хотела выглядеть искушенной и опытной, но вид у нее наверняка был испуганный – с глазами, полными слез.

Ну почему, почему ей не удается казаться умудренной опытом? Почему она не может сделать вид, что он для нее лишь развлечение, как поступили бы другие дамы из окружения Харта, если бы он так с ними пошутил?

Этот поцелуй был для нее пределом мечтаний, к тому же она не относилась к молодым особам, которые воспринимают нечто подобное легко. Мэг понимала, что единственный выход сейчас это – свести все к шутке, чтобы Харт перестал смотреть на нее как на раненую газель, или не видать ей больше поцелуев с ним как своих ушей.

– Да-да, конечно, – улыбнулась она через силу, опять вцепившись в рубиновое ожерелье на шее. – Я помню. Это ведь случилось в парке, да?

Харт уже не улыбался.

– Да, ночью накануне свадьбы Сары.

– Конечно-конечно. О, но ведь то была всего лишь оплошность, не правда ли?

Получилось ли у нее сохранить самообладание и сделать вид, что тот поцелуй ничего для нее не значил?

Харт смотрел на нее, вытаращив глаза.

Ох, похоже, она ступила на опасную тропу, назвав его поцелуй оплошностью: он ведь может и обидеться. Какая же она идиотка, жалкая притворщица, которая выдает себя за умудренную опытом зрелую даму.

Голос Харта прозвучал тихо и холодно:

– Прошу простить меня, если обидел вас: тогда, в парке, или сейчас.

– Нет, нет, нет! Не думайте об этом.

Ее колотила дрожь, но было поздно: Харт почувствовал себя круглым идиотом. Икота у нее прошла, но в душе поселились обида – вне всякого сомнения. Несколько мгновений назад она едва не разрыдалась. И неудивительно: она совсем юная воспитанная девушка, у которой вообще нет опыта, не то что все эти пресыщенные вдовушки, с которыми он обычно имел дело.

Хуже всего, что он обидел ее уже дважды, а это уже не просто невежество, а самая настоящая мерзость. И никто не осудил бы ее, залепи она сейчас ему пощечину.

Нет, не это самое худшее. Пусть он и поцеловал Мэг, якобы чтобы избавить от икоты, но надо быть честным с самим собой и признаться что поступил так потому, что захотел ее поцеловать. Да, это было эгоистично с его стороны, но зато как приятно!

Девушка и так выглядела как богиня, а вблизи оказалась еще красивее: с мелкими веснушками на переносице и щеках и глазами необычного светло-зеленого цвета с золотистыми искорками в обрамлении темных, почти черных, ресниц. Прямо над левым глазом у нее имелся едва заметный шрам, а пахло от нее земляникой. Как же получилось, черт возьми, что все эти годы он не обращал внимания на такую красавицу, хотя она всегда была возле его сестры? Как он мог не ощущать аромат земляники? Он знал ответ: просто привык, что она все время рядом, здесь, прямо у него под носом.

Харт взял ее ладони в свои руки и чуть пожал.

– Простите меня, Мэг, ради бога, простите! Что мне сделать, чтобы загладить свою вину?

Она отчего-то побледнела.

– О, какие пустяки! Это же была шутка, проказа! Я все понимаю. И нет никакой вины. Вы избавили меня от икоты, за что вам огромное спасибо.

Цвет медленно возвращался на ее щеки: очаровательный оттенок нежно-розового. Как же она невинна, бесхитростна и чиста и совершенно не заслуживает, чтобы с ней обходились развязно. Сара наверняка надавала бы ему по щекам, если бы узнала об этом. На то, чтобы добиться от Мэг ответа, у него не оставалось времени: следовало срочно отвести ее в зал, иначе могут начаться пересуды. Он поступил опрометчиво, когда завлек ее сюда, но, слава богу, можно быть уверенным, что она не станет болтать о том, что здесь произошло.

Отпустив ее руки, он щелкнул пальцами и заявил:

– А знаете, я приду на следующие три бала и буду танцевать с вами.

Зеленые с золотистыми искорками глаза широко распахнулись, рот с пухлой нижней губкой приоткрылся.

– Сара сказала, что вы ищете мужа.

Ее румянец стал пунцовым, и он с трудом справился с собой, чтобы не коснуться подушечкой большого пальца ее шелковистой кожи, чуть прикусить эту розовую губку…

– Я вам помогу: буду танцевать с вами сам и попрошу об этом своих друзей: они еще те мерзавцы, но зато с огромными связями в высшем обществе.

– Полагаете, в этом есть необходимость?

Мэг резко развернулась, и в следующее мгновение ее туфли зашуршали по гравию.

Харт нахмурился.

– Я просто подумал, что вам это поможет.

Мэг замерла, и глаза у нее стали размером с колеса его нового фаэтона.

– Вы шутите? Я столько лет была королевой среди подпиравших стены, что любое проявление внимания с чьей бы то ни было стороны мне льстит.

– Значит, договорились, – улыбнулся Харт. – Теперь вам пора возвращаться. Войдите в зал через те двери, что справа, а я подожду немного и войду в те, что слева.

Мэг постояла, словно в нерешительности, потом развернулась и пошла прочь. Ему не хотелось отпускать ее, поэтому он тихо сказал вслед:

– Увидимся завтра на балу у Кинлисов.

Глава 9

На следующий день, ближе к вечеру, Люси Хант сидела на кушетке гостиной дома родителей Мэг. Помещение не просто приводило в замешательство, а вызывало шок. Обои на стенах висели клочьями, ковер был протерт до дыр, на потолке темнели отвратительные коричневые потеки, все мало-мальски ценные вещи, которые когда-то украшали комнату, были давно проданы, чтобы оплатить карточные долги отца семейства, и о наличии их здесь свидетельствовали лишь более темные пятна на видавшей виды мебели.

Изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, Мэг из фарфорового чайника со сколами наливала герцогине чай, приготовленный на уже дважды использованной заварке. Люси приехала точно ко времени, отведенному для визитов, удивив Мэг и вогнав в ступор слуг, непривычных к появлению столь изысканно одетых гостей. Служанку спешно отправили за пиленым сахаром, который подавался в доме лишь по особым случаям.