Страница 14 из 27
– Ты, Андрон, – настойчиво заявляет Андронова хозяйская жилка, – возьми себя в руки (можешь не оправдываться, всё же трусоват ты) и решительно так, спроси этого типа: А на каких-таких юридических основаниях, ты должен раскрывать перед ним, вполне возможно, что коммерческую тайну? А может он представитель конкурирующей фирмы, занимающийся производственным шпионажем. Узнает вначале внутренний рабочий распорядок, а затем войдя в доверие, подберётся к внутренней кухне заведения. А там глядишь, и все технологии и скрытые отчётности чёрной бухгалтерии в его кармане. А! Ты об этом не думал? – Андрону аж стало одновременно холодно и жарко от этих своих откровений.
И Андрон на этом душевном подъёме, насколько мог решительно ответил Святу. – Это конфиденциальная информация. Так что извините. Я ничего не могу сказать, пока не знаю, с кем разговариваю.
– А! Ты об этом. – Добродушно улыбнувшись на свою забывчивость, усмехнулся Свят, доставая из кармана знаковый документ, который наделял неслыханными правами того, чью личность он удостоверял и обязанностями перед ним всех тех, кому он так в лицо предъявлялся. И даже было трудно иной раз понять, кого этот документ больше касался, того кого он удостоверял правами, или тех, кто почему-то после этого его удостоверения личности понижался в своих правах перед лицом этого удостоверившего их в своих правах человека при удостоверении.
Что может быть только непроверенные на себе слухи и им не стоит верить, пока на себе в этом не убедишься. Что ж, может и так, но Андрон не из тех, кто любит ставить на себе эксперименты. И как только это удостоверение было ему предъявлено для его ознакомления и понимания того, что с этого момента каждое его слово или наоборот молчание, будет не просто рассматриваться под углом юридической ответственности, но вполне возможно, что в будущем и инкриминироваться ему, то он тут же почувствовал себя более чем неуютно на этом месте, почему-то напугано (в его голове всё так стремительно завертелось, ища в своём прошлом то, за что его можно было привлечь к ответственности), и ему сразу же захотелось куда-нибудь дать дёру. Ну и как бонус. Андрон мгновенно пересмотрел все свои атеистические взгляды на жизнь, и в душе, правда с каноническими ошибками, перекрестившись: «Свят, Свят, Свят», – начал склоняться к тому, что всё-таки во что-то надо верить, если вдруг насчёт него будет допущена несправедливость.
Ну а Свят не первый, а может уже в тысячный раз, показывает своё удостоверение для удостоверения своих прав на излишнюю, при отсутствии такого удостоверения, любознательность, и он отлично знает, какая после этого своего представления ждёт реакция на лице этого, ещё минуту назад, до предъявления этого своего удостоверения, что за наглого, сам себе закон типа, который в одно мгновение вдруг потерял дар речи и забыл, как его звали. Мол, я не я, и без адвоката слово не скажу. И, конечно, Свят сразу же всё насчёт Андрона понял – как и какие предательские мысли его обуревают, с первейшим желанием податься в бега.
И, наверное, Свят мог пойти самым наипростейшим путём, дать возможность Андрону самому себя спровоцировать на эту неосторожность, побег, где бы ему далеко уйти не удалось, после того как Свят в один бросок в него стулом собьёт с ног всю его лихость, но Свят не сторонник таких топорных методов и он любит ломать подозреваемых не через колено, а с помощью своей разработанной им системы, состоящей из комплекса логических вопросов и поступков, которые сменяя друг друга в некой, известной только Святу последовательности, тем самым подводят Свята к нужному, а подозреваемого к совершенно для него неожиданному результату.
– Может, присядем, где будет более удобно поговорить. – Кивнув в сторону зала, проговорил Свят. Ну а Андрону только и оставалось, как ухватиться за это предложение Свята. – Присядем. – Сказал Андрон.
– Тогда я тебя там жду. – Сказал Свят, повернувшись в сторону зала, куда он уже было собрался пойти, но вдруг о чём-то важном вспомнив, посмотрел на Андрона, и после внимательной паузы, сказав ему: «Заодно захвати чего-нибудь успокаивающего и хлебосольного. А то, кто знает, как разговор пойдёт и насколько затянется», – повернулся и направился в зал. Там же он не стал проявлять излишнюю избирательность, а подойдя к одному из столиков в углу у стены, сел за него и принялся ждать Андрона.
Андрон же после таких напутственных слов Свята, не сказать, что приуныл, а вот то, что он ещё больше растерялся, можно сказать. – Да что ж я такого наделал, что меня теперь так прессуют? – глядя в спину удаляющегося Свята, в отчаянии принялся себя терзать вопросами Андрон.
На что ответа он, конечно, получить от себя не сможет, – он всё-таки заинтересованное лицо и об объективности тут говорить не приходиться, – а кого другого спросить об этом, то разве кто скажет. А дать на всё ответы может только один человек. И этот человек сидит там, в зале, это ожидающий его Свят. Но тут такая загвоздка получается, ведь этот Свят, лишь только тогда даст ему все ответы на его вопросы, когда он первым ответит на его вопросы. Ну а чтобы правильно, без чреватых для себя последствий на них ответить, то нужно знать ответы на свои вопросы, на которые в свою очередь ответить может только Свят. Брр. В общем, вот такой замкнутый круг получается. И выхода из него Андрону не видится.
А Свят между тем ждёт и Андрон, всё-таки ещё не до конца утратив в себе сообразительность и жажду к жизни, быстро принимает в расчёт всё сказанное Святом перед своим уходом и, прихватив с кухни с собой полный комплект того, что может привести к потеплению их предстоящий разговор, со всем этим тёплым и горячим прибывает к столику со Святом за ним.
После же того, как Андрон занимает своё место за столом, а принесённая им чашка с кофе, как влитая занимает своё место в руке Свята, чьё простуженное (его охрипший голос на это намекает) горло требует к себе горячего отношения, а это ему даёт эта кофейная близость, Свят сделав пару глотков, спрашивает Андрона. – Ну, так что, ответите на мой вопрос?
А что Андрон может сказать на это, если он из-за всей этой творящейся в своей голове неразберихи и сумбура, и забыл, о чём его спрашивали. Так что Андрон пока об этом не вспомнил, мог только ответить своим растерянным выражением лица. И хорошо, что Андрон не стал анализировать этот свой ответ с позиции Свята, а то бы он совсем расстроился и растерялся, по своему интерпретировав этот его взгляд на себя. – А этот Андрон, как оказывается, совсем не законопослушный гражданин, как я о нём до этого думал, а он скользкий, коварный и совсем пропащий тип, от которого чего угодно ожидать можно. Вон какие ловкости на своём лице вытворяет, чтобы сбить меня с правильной насчёт его мысли. – Изумится Свят, глядя на то, что себе позволяет Андрон – а позволяет он себе то, что вводит в заблуждение представителей власти – и сделает из всего этого крепкий насчёт Андрона вывод.
– Значит, решил мускулами поиграть. – Уперевшись взглядом в Андрона, Свят задушевно так скажет, что прям берёт за душу Андрона, ну и заодно руками за отворот его рубахи. – Сейчас я тебе отвечу, что я насчёт всего этого думаю. – Скажет Свят и тут же как сядет ещё раз на свой на мгновение им приподнятый стул, что у Андрона глаза на лоб полезут от невыносимой боли за свои неосмотрительные действия (понятно, что глаза Андрона полезли на лоб, не только потому, что он понял, как был не прав, но и по другой буквальной причине, но о ней чуть позже).
Ну а Андрон, даже на мысленном расстоянии всегда близко к сердцу принимал собственную боль, и поэтому он, дабы себя оградить от возможных последствий своей нерасторопности, уже собрался, хоть что-нибудь сказать в ответ этому страшному человеку, как вдруг Свят берёт и своим новым заявлением перебивает весь его запал.
– Я как понимаю, твоя задержка в ответе связана с тем, что ты прежде чем что-либо сказать, как следует взвешиваешь свои слова. – С располагающим к себе рассуждением говорит Свят. – Понимаю. Ведь каждое сказанное тобой слово будет свидетельствовать за или наоборот, против тебя. А вот над этим, – тут Свят, не сводя своего взгляда с Андрона, выдерживает паузу. При этот Андрону кажется, что Свят становится к нему как-то удивительно ближе – может это такой зрительный эффект, когда долго, не отрываясь, глядишь в глаза друг другу. И только Андрон так про себя подумал, как оказавшийся в буквальной близости от него Свят, в один свой присед на пододвинутый к Андрону стул, в довершении своего предложения: «стоит, как следует, подумать», – указывает ему на настоящую причину этого его приближения и заодно на то, отчего на самом деле могут полезть глаза на лоб – Свят металлической ножкой стула придавил одну из ног Андрона.