Страница 21 из 39
Меж тем, мужчина что-то негромко проговорил в ответ, но его голос заглушил звонкий переливчатый смех женщины. Эллина досадливо поморщилась и внезапно поняла, что она уже не спит, и женщина — это вовсе не Анея, да и разговор происходит тоже на самом деле, а не во сне. А увлекшаяся парочка, судя по звукам, обнималась прямо за отделявшей их от Эллины ширмой.
Мурлычущий женский голос, со внезапно появившейся в нем хрипотцой, кокетливо воззвал:
— Мой лорд, мой лев, что же вы хотели? Скажите же — что прикажет мой господин?
На этот раз слова мужчины прозвучали ясно и громко, и полусонная Эллина, на свою беду, расслышала их без малейшего усилия.
— Люби меня!
Ширма отлетела в сторону, возжаждавший любви мужчина стремительно увлекал очаровательную собеседницу к диванчику.
— Люби меня пылко и страстно! Сейчас же! Не хочу больше терять ни мгновения!
В этот момент он увидел уже лежавшую на диване девушку и замер.
«Люби меня! Люби меня пылко и страстно!» — снова и снова набатом звучало в ушах у Элины, в то время как она в испуге смотрела на застывшего в шаге от нее удивлённого мужчину. Его Светлость, герцог Лерей. Он предстал перед ней, окончательно превратив столь милое начавшееся сновидение в отвратительный кошмар.
Во все еще раздвоенном сознании девушки, Эллина-два в упоении воскликнула:
— О да! Я люблю вас, мой герцог!
Но Элли-один, с мрачной решимостью, успела плотно сжать губы, так что стоявшие перед ней молодая женщина и Лерей услышали лишь неразборчивое мычание.
— Что здесь происходит?! — громкий рассерженный голос вернувшегося в лабораторию Грейдаса разорвал воцарившееся напряженное молчание. В руках у вошедшего еле помещался огромный короб с позвякивающими баночками. Одним взглядом оценив, что его подопечная находится в опасной близости от того, кто мог нарушить течение детоксикации, менталист мгновенно водрузил позвякивающую ношу на ближайший к нему незанятый столик и, на ходу доставая одну из баночек из короба, поспешил приблизиться ко все еще неподвижному герцогу и его спутнице.
— Госпожа Алма, тут то, что вы просили. То самое «Зелье Красоты».
Молодая женщина благодарно кивнула и, кокетливо взглянув на молчавшего герцога, мелодично произнесла:
— Лорд Грейдас, примите мою искреннюю благодарность! И помните, я буду рада вас видеть вас с Его Светлостью на сегодняшней премьере в театре. Мой новый спектакль. Придете? — спросила она не столько менталиста, сколько самого герцога.
— Если хочешь, малышка! — отмер герцог.
В Эллином мозгу, продолжавшем скандировать «Люби меня! Люби меня пылко и страстно», новая фраза, произнесенная герцогом, соединилась с его предыдущими словами и внезапно окрасила их другим смыслом.
— Люби меня пылко и страстно, если хочешь, малышка… Ну уж нет, — решительно определилась Эллина, найдя зацепку для усмирения уже начинавшего расцветать в ней чувства безграничного обожания и страстного желания оказаться в объятиях человека, который одним словом все еще мог заставить ее сделать что угодно.
— Я совсем этого не хочу, — пробормотала она себе под нос и, найдя новый алгоритм борьбы с навязанным лимолем рабским послушанием, начала повторять, — если хочешь? А я не хочу! Никакой любви!
- С удовольствием присоединюсь к Его Светлости, — галантно произнес Грейдас, а затем, развернувшись к другу и повелителю, добавил: — тебя ищет леди Данира.
Эллина не услышала ответа хозяина замка. Ее вдруг осенило, как избежать любых нежелательных воздействий, тем более, к ней вернулся контроль над ее собственным телом. Она плотно зажала себе уши и, вместо командного герцогского голоса, слышала теперь только шум крови в голове.
Глава 11
Герцог, услышав про леди Даниру, задорно и заговорщически улыбнулся другу и произнес фразу, оставшуюся тайной для висевшей на его руке даме:
— Тут выйдет не хуже, чем в спальне!
Грейдас насмешливо кивнул, но тут его взор переместился на сидевшую на диванчике Эллину. Девушка, зажмурившись и стиснув зубы, с мрачной решимостью зажимала уши, явно надеясь избежать воздействия голоса герцога. Тот же, проследив за взглядом менталиста, и пробормотав «чем их больше, тем веселее!», направился к Эллине, потянув за собой актрису. Та на мгновение замерла, не вполне понимая, куда и зачем ее увлекает высокородный любовник, но тот, нимало не смущаясь присутствующих, плюхнулся на диван рядом с Элли и принялся стаскивать с ночной подружки очаровательно легкомысленную блузку. Элли в испуге открыла глаза, и герцог, в тот же момент заметивший входившую в лабораторию Даниру, одной рукой прижал к себе актрису, а другой внезапно ухватил Эллину за подбородок и нагло прильнул к ней губами, целуя возмущенную девушку и не давая ей оттолкнуть его, тем более, что Элли продолжала закрывать себе уши.
- Лорд Грейдас, — входя в лабораторию и холодно улыбаясь, леди Данира поначалу не заметила мизансцены, происходящей за слегка раздвинутой ширмой, — тот эликсир, о котором мы говорили — готов ли он?
Грейдас заторможено кивнул и направился к одной из полок, и тут леди Данира, проследив за ним взглядом, заметила происходившее непотребство. Аристократия спокойно относилась к разного рода любовным интрижкам, но чтобы служанки… да на глазах у высокородной леди, почти что — невесты?! Данира вспыхнула, как факел, обильно политый маслом.
— Милорд! Что здесь происходит?! — визгливый голос ударил по ушам, заставив встрепенуться всех присутствующих. Вернее — всех, за исключением главных участников происходящего. Герцог продолжал самозабвенно целовать Элли, которая отчаянно боролась — но не с мужчиной, а сама с собой. Выработавшийся стойкий рефлекс подчиняться герцогу оказался действенен и без голосовой команды.
«Это не я, это проклятое зелье», — ужас охватил Элли, но при этом она уже начала постанывать от чувственного удовольствия, доставляемого прикосновением ставших неожиданно нежными губ герцога.
Хлесткая пощечина, лицо разъяренной Даниры перед затуманенным взором — и Лерей вынырнул из чувственного омута, совершенно не соображая, что с ним только что произошло. Все еще не полностью сориентировавшись, он со все нарастающей яростью осознал, что его только что ударили по лицу — его, лорда королевской крови!
Холодное бешенство охватило герцога, однако, привычка контролировать себя и окружающих не подвела — с неимоверным усилием Лерей задавил в себе все пошедшие в раздрай эмоции.
— Леди Данира, — сухой и отстраненный голос герцога окатил холодом пылавшую праведным гневом аристократку, — как вы посмели поднять на меня руку?
— Нет, как вы, мой названный жених, посмели сделать это — на моих глазах?! — не пожелала отступить Данира. — На моих глазах, — повторила она и глаза красавицы наполнились непрошенными слезами, а потом ее взгляд устремился за спину Лерея и, скривившись от отвращения, леди повелела, — пошла вон отсюда, шлюха!
Лерей обернулся, собираясь вмешаться, и тут же почувствовал, отпустившее его чувственное безумие возвращается, — на диванчике, тщетно стараясь прикрыть обнаженную грудь остатками кофты, сидела все еще не полностью пришедшая в себя племянница госпожи Амодины. На ее груди, шеи и плечах багровели засосы, губы распухли, волосы оказались растрепаны, а глаза все еще хранили отголосок безумной страсти. Все естество герцога откликнулось на молчаливый призыв затуманенных синих глаз, но визгливые требования леди Даниры тут же привели его в чувство:
— Лерей, она же явно тебя чем-то опоила! Ты не в себе! Я требую — плетей ей за непотребство, и выгони из замка — сейчас же!
— Вы требуете, Данира? А сами вы не просите прощение? — тихим угрожающим голосом начал герцог, но Данира не вняла предупреждению, продолжив:
— Только так. И это вы должны добиваться моего прощения! Да, то только так, мой дорогой жених.
Герцог почувствовал мимолетное касание, как будто по нему пронесся неосязаемый ветер. Понял, что леди Данира вновь прибегла к своей особой способности, и тут же осознал, что ее умение вызывать необоримое влечение на него в этот раз вообще не подействовало.