#infobending

«Майя и Яна. Вы дружите с третьего класса».

– Я… Что-то спать охота, – я смущенно улыбнулась, еще не совсем придя в себя.

– Уже? Ну-ка идем! – четыре руки стащили меня со стула и увлекли вниз. Там смеялись и танцевали, и в этот момент я поняла, что не могу вспомнить ни одного лица.

Впрочем, так ли это важно, когда у тебя день рождения?

– Эй, чего зависла? – меня легонько ткнули в бок.

– Тебе будто другую планету показывают!

– Да… Почти…

Удивительное чувство, которое, как ни странно, можно описать только самыми простыми словами: «мне очень хорошо». Мне так хорошо, как не было никогда. Никогда относительно чего? Сколько вообще времени у меня за спиной?

Семнадцать лет или пара минут?

Имеет ли это сейчас значение?

Поддавшись эйфории, я набрала в легкие побольше воздуха и с разбега влилась в толпу ярких пятен, не разбирая ни лиц, ни голосов, не желая ни на секунду задумываться о том, кто я и как меня сюда занесло.

Я просто танцевала в первый раз – будто в последний.

Ответы приходили со временем сами собой.

Я хранила остатки памяти той, что была до меня, но не тот таинственный компонент, имя которому «я». Ушло умение писать стихи. Нет, наверное, вначале следует сказать, что я разучилась чувствовать в нужном русле. Пару раз пробовала писать ради интереса, но видимо, мне не судьба жить вечно в собственных нетленных произведениях. Моей предшественнице, кстати, тоже – уж слишком навязчиво ее призрак смотрел с каждой страницы. Поэтому одним чудесным летним днем, на пустыре на окраине города я сожгла ее последнее пристанище. Как по заказу, в высокой траве нашлась бетонная плита, на которой я и устроила это действо. Огонь захватывал страницы одну за другой, превращая пухлый блокнот в пласты серого, тлеющего по краям пепла, на котором все еще едва заметно проступали строчки. Я смотрела на страницы, перебираемые ветром, стараясь не особо вникать в написанное, чтобы не запомнить ненароком. Напоследок я бросила в жерло бумажного вулкана простенький оловянный медальончик-амулет и подложила еще спичек. Пусть все это отправляется вслед за своей создательницей, к которой я питала необъяснимую неприязнь, как к неряшливым предыдущим жильцам. После этого своеобразного ритуала жить стало легче. Теперь я была уверена на сто процентов, что все дурное никогда не вернется.

Дома на полке пылились многочисленные дипломы – трофеи со школьных олимпиад. Судя по ним, я должна неплохо знать французский и историю, и даже разбираться в музыке и живописи. Однако практика показывала обратное, к глубокому разочарованию родителей, когда при поступлении я наотрез отказалась подавать документы на отделение французского языка. Какой смысл, если я все равно его не помню и не горю желанием вспомнить? Мне вообще не слишком хотелось связываться с гуманитарным направлением из-за внезапного необоснованного всплеска интереса к естественным наукам, но курс был проложен окончательно и бесповоротно, поскольку выпускные экзамены были сданы еще Ей. Коллекция дисков, заслушанных до дыр, была беспощадно раздарена бывшим единомышленникам, гардероб подвергся строгому пересмотру, а имена во всех соцсетях изменены. «Почему ты не поздоровалась с /вставить имя/ на улице?» – никогда прежде мне не задавали этот вопрос так часто. И постоянные несостыковки в разговорах, каждый божий день…

Я добросовестно пыталась играть положенную роль, но выходило настолько ужасно, что даже люди, которые не слишком грешили знакомством со мной, стали что-то подозревать. Но благодаря тому, что мой (второй) день рождения пришелся на окончание школы, с большей частью знакомых я распрощалась навсегда.

Знания о том, кто я и откуда взялась, хранились в моей голове, как инструкция, поэтому никаких вопросов насчет собственного происхождения у меня не возникало. Ясное дело, эта инструкция была для сугубо внутреннего пользования, потому как вещи, которые в ней содержались, никак не коррелировали с реалиями места, где мне довелось оказаться. Вот тогда я и приобрела привычку больше слушать, меньше говорить и терпеливо отшучиваться на каждое обиженное «Почему ты никогда ничего о себе не рассказываешь?».

Но самым любимым развлечением новорожденного разума было ежедневное изучение механизмов мироустройства. Меня несказанно захватывало проявление их активности, а редкие успехи в самостоятельной их перестройке заставляли едва ли не пищать от восторга. Каждый шаг, каждое решение отсеивало миллионы вариантов будущего, и этим ситом можно было худо-бедно управлять. извлекая наиболее предпочтительные сценарии. На этой «суперспособности» я и сколотила свой первый капитал веры в новом окружении, а это, в свою очередь, помогло немного вывести эти манипуляции за рамки повседневности. Все-таки одной лишь сдачей сессии без подготовки и везением в азартные игры сыт не будешь, хоть и выглядит впечатляюще. Надо осваивать и новые трюки.

Как и любому чужаку, который пытается закрепиться на новом месте, для нас очень важно «быть как все», это существенно упрощает многие вещи. Та еще задачка ввиду того, что природу и различия в ней не обмануть. Обитатели Мира 0 очень тонкие существа, и какими бы заурядными они сами себе не казались, это далеко не так. Что-что, а чужаков они распознают безупречно.

В попытках подобрать нужное слово я постоянно застреваю где-то в пределах семантики понятия «отчужденность». Вы когда-нибудь оказывались в совершенно другом мире, среди существ абсолютно иной архитектуры?Сложных, интересных, разных, у каждого – сотни алгоритмов, разветвляющихся каждое мгновение согласно переплетениям их природного права на свободный выбор и неконтролируемой силы вероятностей. Система считывает нас по-разному, поэтому взаимодействие нас как разных видов имеет свои особенности. Можно прочесть, можно подстроиться и перенастроить, но сблизиться по-настоящему…

Говорят, что отношения – это химия, но в данном случае это, скорее, технология. И прежде, чем пользоваться ей, необходимо ее освоить во избежание фатальных сбоев.

Все, что я пока освоила – что быть одной безопаснее. Но каждый раз, вышагивая в ногу с толпой в час пик, я сканирую океан помех, пытаясь поймать хотя бы одну знакомую волну. Скорее всего, если таковая обнаружится, я не заговорю с ее источником, и, наверное, даже не запомню лица. Но одна-единственная вспышка в массовке – и я просто буду знать, что не одна. Возможно, это того стоит.

***

// Май 2013

Самое интересное начинается после полуночи (легендарным древним искусством ложиться пораньше я так и не овладела), когда закрываются веки и открываются двери лифта. Неважно, какой сон меня к нему выведет – я нарисую его на любой поверхности. Когда тяжелые серые или темно-коричневые двери с черной полосой уплотнителя разъезжаются в стороны, это значит только одно: впереди приключение.

Во сне лифт никогда не ездил нормальным образом, по прямой от этажа к этажу. Вбок, по диагонали, вверх сквозь крышу. Иногда по дороге у него срывало двери, иногда стены, и до пункта назначения доезжала площадка размером метр на метр. Но даже в таком состоянии лифт довезет куда угодно, главное – не перепутать кнопки.

Сегодня мы проваливаемся вниз. Лифт не едет – он именно падает, унося меня в глубину бесчисленных слоев, пока я изучаю ряды кнопок, прожженных воображаемыми сигаретами и залепленных не менее воображаемыми жвачками.

Тяжелое дыхание и остаточные следы, похожие на чернила в воде. Словно каракатицу гоняю, честное слово. Хотя это мой единственный ориентир в окружающей цветной мешанине. В какой калейдоскоп нас занесло на этот раз? Слегка онемевшей рукой нащупываю компас, висящий на шее и тяжело бьющий по груди при беге. Компас – это небольшая, около двух сантиметров в диаметре, сфера из прозрачного, отливающего всеми цветами радуги, стекла в тонкой серебристой оправе. Всего лишь сувенир, купленный на барахолке, но иногда даже не замечаешь, как привязываешься к такой простой безделушке, особенно когда по неизвестной причине всюду таскаешь ее с собой. Может, потому что так спокойнее, кто знает. И как раз по мере того, как мы привязываемся к вещи, с ней и начинают происходить занятные трансформации. Так или иначе, со временем мне стало казаться, что эта штука должна всегда быть либо у меня в кармане, либо в рюкзаке, либо на шее, без исключений.