Страница 4 из 45
Над лагерем Тенекрута кружат вороны. Постоянно кружат. Одни улетают, другие прилетают, и всегда их не меньше чертовой дюжины. А прочие день и ночь преследуют нас, но только не в помещениях. Туда они не забираются: мы не пускаем. Если какая и проскакивает, мигом оказывается в чьем-нибудь котелке.
У Костоправа имелся пунктик насчет ворон. Похоже, теперь я его понимаю. Но мне куда больше досаждают летучие мыши.
Их не так часто увидишь. Вороны им спуску не дают. (Эти вороны и по ночам летать не стесняются.) А тех, кого не ловят птицы, бьем мы. Да и чем еще тут развлекаться?
Конечно, некоторые ускользают, как же без этого. Что, конечно же, плохо.
Эти мыши – соглядатаи Хозяев Теней. Дальнозоркие глаза коварства, заглядывающие туда, где враг не в силах управлять живой Тьмой.
Из Хозяев Теней осталось только двое. Они более не властны, как прежде, над Тенями в глубине таглиосских владений.
Они блекнут.
Словно сон.
Но сны слишком легко становятся кошмарными…
6
Глядя с вершины башни, поневоле удивишься, как же все эти джайкури ухитряются помещаться в стенах Дежагора.
Некогда холмы, окружающие равнину, были густо усеяны фермами, садами и виноградниками. После прихода Теней крестьянские семейства бросили свои наделы. Затем явились враги Теней, Черный Отряд, здорово проголодавшиеся после победы при Годжийском броде и долгого похода. И наконец, армии тенеземцев, потрепавшие нас впоследствии, не заставили себя ждать.
Теперь холмы хранят лишь воспоминания о былом великолепии.
Самые мудрые крестьяне бежали первыми. Их-то дети и заселят эту землю вновь.
А те, кто поглупей, ринулись сюда, под призрачную защиту дежагорских стен. Могаба, когда особенно разъярится, выгоняет за ворота сразу несколько сотен. Это ведь только глотки, вопящие: «Жрать давай!» А еда – для тех, кто готов умереть, защищая стены.
Местные, не желающие внести вклад в дело обороны либо не способные на это по причине болезни или серьезного ранения, отправляются за ворота вслед за крестьянами.
Тенекрут не принимает к себе никого, кроме согласных наращивать насыпи или рыть траншеи для мертвецов. Первое подразумевает каторжный труд под жестоким обстрелом бывших друзей из города, а второе – подготовку могилы, которая тебе же и пригодится, как только перестанешь приносить пользу.
Небогатый выбор.
А Могаба никак не постигнет, отчего его военный гений не прославляется всем миром.
С нюень бао он не связывается. Пока. Они почти бесполезны для обороны Дежагора, однако и ресурсов не потребляют. И детишки их вон как упитаны, а ведь всем остальным приходится затягивать ремешок.
Сейчас на улицах редко встретишь собаку или кошку. Лошади целы только потому, что находятся под защитой армии, да их и всего-то горстка. Кончится фураж – наедимся конины досыта.
Мелочь вроде крыс или голубей стала пуглива. Порой можно услышать протестующий крик застигнутой врасплох вороны.
Нюень бао… Эти выживут.
Народ с одним-единственным бесстрастным лицом на всех…
Могаба не докучает им – по той причине, что нюень бао поднимутся на обидчика немедля и всем скопом. К драке они относятся серьезно, это для них святое.
Без крайней необходимости нюень бао ни во что не встревают, однако они вовсе не пацифисты. Пару раз тенеземцам пришлось пожалеть о своих попытках пробиться в город через их кварталы: паломники устроили незваным гостям отменную резню.
Джайкури поговаривают, что нюень бао поедают своих врагов.
Верно, находили люди человечьи кости, явно прошедшие мясницкую разделку и кулинарную обработку.
Я не верю, что эти кости со столов нюень бао, но Кы Дам отказался опровергать даже самые грязные измышления насчет его народа.
Возможно, он признает правдой любую небылицу об ужасных обычаях нюень бао. Возможно, разговоры, внушающие слепой страх перед ними, ему только выгодны.
Хочешь жить – хватайся за любую соломинку.
Если бы они заговорили!.. Наверняка порассказали бы такого, что волосы встанут дыбом.
О Дежагор! Безмятежные дни прогулок по аду с улыбкой на устах…
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем смех вовсе покинет этот город?
7
Усталый донельзя – как бывало в каждую ночь, сколько себя помню, – я отправился на стену, нести караульную службу. Устроившись в амбразуре, я проклял всех предков наших недругов – в выражениях пусть не самых оригинальных, но зато полных яда.
Там, снаружи, тенеземцы что-то затеяли. Слышались возня и разговоры, по равнине двигались огни факелов. Значит, опять нам предстоит бессонная ночь. Ну почему они не могут, как всякие нормальные люди, заниматься делами в нормальное время?
Судя по всему, энтузиазма в них было не больше, чем во мне. Один раз я даже разобрал нелестное о нас и о нашем происхождении. Как будто мы эту кутерьму затеяли! Похоже, наших противников удерживала от бегства лишь убежденность в том, что никто не вернется домой, пока Хозяева Теней не отобьют Штормгард. Возможно, уцелевших вообще не будет – ни с той ни с другой стороны.
Закаркала, насмехаясь над всеми нами, ворона. Я поленился швырнуть в нее камнем.
Снаружи стоял туман. Зарядил дождик. Затем на юге над холмами засверкали молнии. Весь день было жарко и влажно, и вот к вечеру разразилась жесточайшая гроза. На улицах мигом образовались лужи. Инженеры Грозотени запросто могли создать эффективный дренаж, тем более что местность этому способствовала. Но, видимо, такая задача не входила в список первостепенных.
Мне было даже чуточку жаль копошащихся внизу придурков. Не слишком хороша подобная ночь для штурма высоких стен. Для их обороны, впрочем, тоже.
Свечка с Рыжим Руди наконец одолели подъем с улицы. Оба, кряхтя, тащили тяжелые кожаные мешки.
– Стар я уже для такой работы, – пробурчал Свечка.
– Зато, если сработает, у нас тоже будет шанс состариться.
Оба привалились к зубцам, переводя дух, а затем сбросили мешки в темноту. Там принялись ругаться по-тенеземски.
– Будете знать, болваны, – огрызнулся Рыжий Руди. – Валите домой, дайте поспать.
Землю на стены таскала вся Старая Команда.
– Так-то оно так, – ответил мне Свечка. – Но что толку от жизни, когда она хуже каторги?
Если ты читал Анналы, то знаешь, что наши братья с самого начала это твердят. Я только плечами пожал. А что тут можно сказать, чем вдохновить? Обычно и не пытаешься объяснить или убедить, а просто делаешь дело.
– Ты зачем-то Гоблину понадобился, – проворчал Свечка. – Иди, мы тебя прикроем.
Рыжий Руди заорал вниз на ломаном тенеземском:
– Эй, я ведь понимаю, о чем вы кудахчете! Уроды сучьи!
Я хмыкнул. Хоть и моя смена, могу уйти, если захочу. Могаба уже не пытается контролировать Старую Команду. Свое дело мы делаем – стоим насмерть. Просто не разделяем его представлений о том, каким надлежит быть Черному Отряду. Но если этот Хозяин Теней со своими шутами когда-нибудь решит свалить восвояси, без серьезной разборки нам с Могабой никак не обойтись.
– Где он?
– Третий вход, – показал он на пальцах.
Мы часто пользовались языком глухонемых, когда приходилось говорить о делах на открытом месте. Ни мыши, ни вороны его не понимали. И никто из людей Могабы.
Я снова хмыкнул:
– Скоро вернусь.
– Ага.
Я сошел по крутой скользкой лестнице, превозмогая нытье мышц, – они знали, что обратно мне предстоит тащить мешок земли.
Что могло от меня понадобиться Гоблину? Наверное, хочет обсудить какой-нибудь пустячный вопрос. Коротышка, подобно своему одноокому дружку, всегда старается переложить решение на чужие плечи.
Старой Командой, в сущности, руковожу я – у всех остальных нет желания обременять себя самомалейшей ответственностью.
Мы обосновались в высоких кирпичных строениях неподалеку от стены, к юго-западу от северных, единственных незабаррикадированных ворот. И с первого часа осады укрепляли позиции.