Страница 50 из 90
Рис коротко фыркнул, словно пытался сдержать смех. Даже Мистраль издал какой-то звук, и лишь Дойл сохранял невозмутимость перед моей опасной глупостью.
— Нет, — холодно ответила она, — я не понимаю.
В комнату хлынула стража: как сидхи, так и Красные Колпаки. Они начали тренироваться совместно, вырабатывая тактики боя с учетом сильных сторон и тех, и других. Гоблины столетиями сражались за Неблагих сидхов в ударных войсках, но не плечом к плечу с ними. Гоблинов расценивали как пушечное мясо, а не равных воинов. А теперь они выстроились перед нами, сидхи и гоблины, бок о бок. Они встали перед нами так слажено, словно тренировались этому, закрыв собой как живым щитом своих «королеву» и ее «королей». Мне была ненавистна мысль о том, что им, возможно, придется пожертвовать собой ради нас, но ведь в этом и заключалась задача телохранителей, особенно королевской стражи. Когда-то Дойл и другие жертвовали собой ради Андаис, а телохранители-женщины передо мной, рассредоточившиеся среди мужчин, должны были выполнять те же обязанности ради принца Кела.
— Я позволила вам сбежать в Западные земли под нежное крыло моей племянницы, но не теряйте из-за этого головы, мои стражники. Никто из вас не станет королем. И если я призову вас ко двору, вам придется повиноваться клятве и вернуться ко мне.
Я не видела Андаис за нашей стражей, но звука ее голоса было достаточно, чтобы испарились последние крупицы моего смеха, несмотря на то, что лицо было все еще мокрым от слез радости.
Гален взял меня за руку, он выглядел зловеще. Дойл, Мистраль и Рис окружили мое кресло, но все еще оставались за стеной из стражи. В настоящей битве мы бы вели в первых рядах, но в такой ситуации, как сейчас, принцам и королям следует оставаться за спинами своих охранников. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы выучить этот урок, пока я наблюдала, как мои любимые мужчины снова и снова рискуют своими жизнями, чтобы уберечь меня и наших еще не рождённых детей. Теперь этому учились они. Я взглянула на трех своих воинов таких уверенных, таких готовых и сокрытых от угрозы. Я понимала, что их это, должно быть, раздражает еще сильнее, чем меня, ведь год назад они встречали опасность и королеву Андаис лицом к лицу, а теперь вынуждены оставаться со мной.
Среди высокой стены стражников раздался голос, что был даже глубже, чем у Дойла:
— Мы гоблины, вы не можете призвать нас к себе, королева Андаис, потому что это никогда не было нашим местом, — это был Джонти, лидер Красных Колпаков. Для своего народа он был низковат, всего около двух с половиной метров, некоторые из Красных Колпаков достигали четырех метров, как некрупные великаны или огры средних размеров. Их кожа бывала всех оттенков серого, желтого и золотого, который казался почти коричневым. Воины сидхи, такие высокие и внушительные, рядом с ними казались миниатюрными.
— Вы проблема Курага, короля гоблинов, не моя, а мужчины и женщины, что стоят с вами бок о бок… принадлежат мне, — ее голос приобрел мурлыкающие нотки, стал сексуально глубоким, но никого из сидхов это не возбуждало, ведь мы знали, что эта интонация обещает насилие, не секс, по крайней мере для нас. Я начала догадываться, что насилие было для моей тети сродни сексу. Она на самом деле была одним из тех сексуальных хищников, у кого образы насилия обрабатывают те же отделы мозга, которые у остальных отвечают за «обычный» секс.
Я полагала, что буду услышана. Было бы более впечатляюще, если бы я не пряталась за своими стражниками, но приходилось, потому что Андаис не самый вменяемый человек, и мне не стоит рисковать собой, поставив на то, что, во-первых, она не способна использовать магию через зеркало, а во-вторых, что она будет помнить, как сильно ценит во мне мою матку и ничего больше.
— Они не твои, тетя Андаис, больше нет.
— Не теряй голову из-за своей плодовитости, Мередит. Она может даровать безопасность тебе и твоим любовникам, но всех остальных ты взяла лишь в аренду, не более того. Пока ты не займешь мой трон, Неблагие сидхи принадлежат мне.
— Они присягнули мне, тетя Андаис.
— Они не могут дать клятву дважды, племянница. Не то стали бы клятвопреступниками.
— Журавли, женщины из стражи моего отца, никогда не присягали на верность принцу Келу. Ты просто приказала им охранять его, поэтому они были вольны принести клятву, кому пожелают.
— Они присягали на верность моему сыну, — сказала она.
— Нет, не присягали, — возразила я. Хотелось бы мне взглянуть в ее лицо, но я доверила стражам выполнять их работу и довольствовалась видом лишь их широких спин, по-прежнему сжимая руку Галена.
— Кел дал им выбор, и они поклялись ему.
— Кто вам сказал об этом? — раздался голос Катбодуа, стоящей на краю живого щита перед нами.
— Кел и капитан Журавлей, Шевон.
— Значит они солгали, — ответила Катбодуа.
— Зачем было об этом лгать?
— У него всегда были свои причины, королева Андаис, но клянусь вам, никто из присутствующих не присягал на верность принцу Келу.
— Я не обращала внимание на то, чем занимался мой сын, и сожалею об этом.
Катбодуа преклонила колено.
— Для меня честь слышать это, королева Андаис.
Когда один из стражей вставал на колено, за ним частенько следовали и другие, но на этот раз к Катбодуа никто не присоединился, и спустя какое-то время она вновь встала на ноги и вернулась в строй.
— Я гарантирую, что женщины из стражи вольны остаться с тобой, принцесса Мередит, но мужчины принадлежат мне.
— Они также присягнули мне, тетя Андаис, — сообщила я.
— Правильно, напомни мне о наших кровных узах, Мередит, а то ты так быстро утомляешь.
— Так же происходящее между нами утомляет и меня, тетушка.
— Не зови меня тетушкой.
— Как пожелаешь, — ответила я, постаравшись сделать это как можно более нейтрально.
— Я призову своих Воронов в родные края, Мередит, и они придут.
— Нет, не придем, — это был Усна, стоящий возле Катбодуа. Его привычный насмешливый тон, как будто на самом деле все было не важно, испарился. Сейчас из строя шагнул очень угрюмый кот.
— Как смеешь ты говорить мне «нет» и «не придем»? Я высеку эти слова на твоем теле.
— Мы все присягнули Мерри, мы больше не твои Вороны. Ты не можешь призвать нас домой, и мы больше не должны терпеть твои издевательства, когда ты пожелаешь, — сказал он, и сейчас в его голосе была слышна грусть. Я вдруг поняла, что он не верит, что хоть что-то может уберечь его от Андаис. Усна говорил смело, но сам не верил в свои слова.
— Значит вы все клятвопреступники, — почти прокричала она.
И тогда заговорила я, встав на ноги, словно это могло помочь. Гален стиснул мою ладонь крепе, как будто боялся того, что я собиралась сделать.
— Они присягнули мне, отчего стали клятвопреступниками.
— Значит они должны понести наказание за нарушенную клятву, — сказала она.
— Должны быть изгнаны из Фэйри? Разве не таково наказание для клятвопреступников? — напомнила я.
— Нет! — взвизгнула она.
— Да, — сказала я, отчетливо и спокойно.
— Ты не можешь подобрать изгнанников из Фэйри, — сказала она, и в ее голосе было слышно изумление.
— Мы изгнаны из Неблагого двора, — поправил Усна, — а не из Фэйри, потому что, куда бы ни отправилась принцесса Мередит, за ней всюду следует Фэйри.
— Это невозможно, — сказала Андаис.
— Вы и сами все это видите, королева Андаис, — проговорила Катбодуа. — Она вдохнула жизнь в сады Неблагого двора. Фэйри ожила и распустилась впервые за тысячу лет.
А затем вмешался Дойл:
— Сама ночь должна была рассказать тебе о том, что Фэйри снова вернулась к жизни.
— Моя сила нашептывает мне слухи, — ответила она, и тон ее голоса стал спокойнее. Это могло быть как хорошим, так и плохим знаком, никогда не угадаешь с социопатами.
— Тогда тебе известно, что Фэйри проявилась в западных землях, и мы больше не изгнанники, а первооткрыватели новых волшебных земель, — сказал Дойл.