Страница 33 из 90
— Это не по-настоящему, — сказал он, но голос был неуверенным.
— Для твоего же блага, хорошо бы, чтобы нет, — сказала я. — Но если честно, для своего собственного блага, я надеюсь, что все это реально.
— Я же спас тебя, Мередит, почему ты меня ненавидишь?
Я пожелала, чтобы у меня был меч, и он появился в моей руке. Рукоять была прохладной и безупречной. Нужно было очень присмотреться, чтобы разглядеть на ней вырезанные крошечные тела, сплавленные друг с другом, подобно предупреждению о том, что может произойти с вами, если вы коснетесь меча. Это был Абен-дул, еще за столетия до моего рождения этот меч принадлежал моему отцу, и он лег в мою руку точно так же, как и в первый раз показавшись мне в реальности. Прежде он никогда не появлялся вдруг в моих руках, но ведь это был сон, а значит все возможно.
— Откуда он у тебя? — вот теперь Таранис боялся, и это сделало меня по-настоящему счастливой.
— Ты можешь не дать мне освободиться от этого сна, но не в силах запретить мне делать этот сон таким, каким я хочу его видеть.
— Ты не должна быть на это способна, — проговорил он.
— Ты сам сказал, дядя: я путешествую во снах, помогая солдатам, у которых есть реликвии с моей кровью и болью. Богиня приходит ко мне в моих снах. У меня та же рука силы, что и у моего отца, а еще меч — дар Неблагих, но Благой крови во мне не меньше, чем Неблагой. Во мне сочетаются чудеса и кошмары обоих дворов, дорогой дядя.
— Перестань меня так называть, я отец твоего ребенка.
Я обхватила рукоять меча обеими руками, лишь моя рука плоти уберегала меня от магии клинка, и встала в стойку, которую выучила давным-давно. У меня не было практики с мечом, потому что еще подростком я знала, что никогда не выберу клинок в качестве оружия на дуэли, я и вызывать никого на дуэль не собиралась, и пока вызовы бросали мне, за мной оставалось право выбирать оружие, и все же я знала, как держать меч. Моих знаний было достаточно, чтобы я смогла пустить ему кровь до того, как он убьет меня, а еще я вывернула его руку, которой он удерживал меня, если мне повезло, я лишила его магии. Будь я уверена в том, что меч сработает во сне так же, как и в реальности, я смогла бы применить свою руку плоти, не касаясь Тараниса, но я не была уверена достаточно, чтобы рискнуть использовать Абен-дул иначе, чем просто меч.
— Я уже была беременна, когда ты изнасиловал меня, больной ублюдок! А теперь освободи нас обоих от этого сна, не то клянусь Летней страной и Тьмой, что Поглощает Мир, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить тебя, дражайший дядюшка.
— Не называй меня так, Мередит, ты моя королева и будешь моей женой.
Я начала приближаться, делая выпад мечом. Таранис отшатнулся, его раненная рука была ни на что не годна.
— Подойди, дядюшка, давай обнимемся, и я закончу то, что начала с твоей руки.
Он исчез из сновидения, а мгновеньем позже проснулась и я в постели с Дойлом и Холодом, глядящих на меня. Дойл прижимал мои руки к телу, потому что я все еще сжимала Абен-дул.
Глава 16
— Мерри, Мерри, ты узнаешь нас?
— Дойл, Холод, — назвала я их, сердце сильно колотилось в горле, отчего голос обратился в шепот.
Холод убрал с лица мои волосы и спросил:
— Ты понимаешь, где находишься?
— Мы в Лос-Анджелесе, в доме Мэйв, в нашей спальне.
Холод улыбнулся мне.
— Ты помнишь, что мы тебя любим?
Я улыбнулась ему.
— Да, я всегда помню об этом.
Просто смотря в его лицо и отвечая на эти вопросы, я смогла успокоить свой взбесившийся пульс и прогнать остатки ужаса от пережитого кошмара.
Глубокий голос Дойла заставил меня повернуться и посмотреть на него:
— Если так, тогда расслабь руки, чтобы я понял, что ты не станешь размахивать мечом, который держишь в руках.
Я поняла, что под его руками была напряжена, словно собиралась воспользоваться Абен-дулом, едва освобожусь из-под сдерживающей меня силы. Я постаралась расслабиться, но все равно будто была готова при необходимости нанести удар тому, что напугало меня, словно так и ожидала, что Таранис появится в комнате, едва я стану безоружной. Есть вероятность, даже случайно коснувшись мечом того, кто не обладает рукой плоти, вывернуть его наизнанку. Я не хотела навредить своим любимым, но… Страх никогда не подчинялся логике.
Обычно, я могла сказать, что рядом с Дойлом и Холодом была в абсолютной безопасности, но Таранис едва не убил Дойла своей рукой силы. Если, конечно, у него еще осталась эта рука силы. Если вред, причиненный ему мной во сне, произошел с ним и в действительности, тогда он, возможно, потерял свое главное оружие, ведь часто случается так, что травма наших рук отражается и на их силе. Или порой магия становится настолько дикой, что ей небезопасно пользоваться, как огонь, на котором вы хотели приготовить ужин, вышедший из-под контроля и спаливший дом.
— Что за чувства отражаются в твоем взгляде, наша Мерри? — спросил Дойл.
— Я видела сон, — ответила я.
— Это не было поручением Богини, — заметил Холод, — потому что, когда ты закричала во сне, мы смогли проснуться и наблюдать за тобой.
— И не было цветочных лепестков, сыпавшихся из ниоткуда, — добавил Дойл.
— Но даже проснувшись, — сказал Холод, — мы не смогли разбудить тебя, как будто это было видение, посланное Богиней.
— Если не Богиня, то кто удерживал тебя в этом сне так сильно? — спросил Дойл.
— В мой сон вторгся мой дядя и удерживал меня там.
— Ты имеешь в виду Тараниса? — спросил Дойл, и теперь на его лице я заметила страх. Приятно знать, что ты не одинок в своих чувствах.
— Да.
Они оба склонились надо мной, слишком близко, и несмотря на мою любовь к ним, мне все равно стало не хватать воздуха. Я попыталась сесть, но Дойл все еще удерживал мои руки с мечом, и я вдруг запаниковала. Мне стоило огромных усилий не сопротивляться и не срываться на самых любимых моих мужчин лишь потому, что они были слишком близко и удерживали меня, а во сне я увидела своего насильника.
— Мне нужно побыть одной, — удалось с трудом произнести мне.
— Мы одни, — сообщил Дойл.
— Отойдите от меня, пожалуйста, — взмолилась я.
Они переглянулись надо мной, но Холод отстранился, как я и просила. Дойл же не стал.
— Кажется, ты немного не в себе, Мерри. Мы уже встречались с заклятьями других наших возлюбленных, заставлявших их обернуться против нас. Я не стану рисковать тем, что ты используешь этот меч на ком-то, кого ты любишь.
— Мне нужно оружие, пока его прикосновения еще свежи в моей памяти, Дойл, — сказала я, стараясь не напрягаться под той легкостью, с которой он невредимо удерживал мои руки вместе с мечом.
Холод соскользнул с кровати и вернулся с одним из своих лезвий. В обычной ситуации я бы отвлеклась на его обнаженную красоту в серебристом облаке волос, но каким-то образом вид моих мужчин и всего, что к ним прилагается, было омрачено совсем другим мужчиной, мужчиной из моего сна, а не мечты. Один из мужчин моей мечты вернулся на кровать, протягивая мне свой клинок рукоятью вперед. Для него это был просто нож, а для меня он был размером с короткий меч. Порой я чувствовала себя хоббитом среди всех этих эльфов. Эта самая обычная мысль помогла мне усмирить панику.
— Обмен, наша Мерри, — мягко предложил Холод.
— Это прекрасный клинок, но не равноценный обмен за мой меч, — сказала я.
— Никто, кроме тебя, в этой комнате не может коснуться клинка и сохранить при этом рассудок и жизнь, так что давай ты отпустишь его и возьмешь нож Холода, а потом расскажешь нам, что произошло во сне.
Я глубоко вдохнула, заставляя себя даже сделать вдох, а затем медленно выдохнула, считая во время этого. Контролируя дыхание, ты контролируешь почти все, но сперва нужно вернуть самообладание, всегда отталкивайся от этого. Это было напутствием моего отца. И это тоже помогло мне успокоиться.
Я разжала Абен-дул, и он тяжело опустился мне на ноги, а освободившимися ладонями я обхватила рукоять, что предлагал мне Холод. И тогда Дойл отстранился, соскользнув с постели, а спустя мгновенье и Холод повторил за ним. Мне удалось сесть, и некоторое напряжение, от которого я могла запаниковать и сорваться на мужчинах, ослабло. Это не было заклятьем, наложенным на меня Таранисом, но это все равно было из-за него. Он изнасиловал меня, и порой даже самым любимым моим партнерам нужно было дать мне время, чтобы справиться вот с такими паническими атаками. Счастье, что я мало что помню: не помню сам секс, лишь как уже очнулась после удара, едва не убившего меня и моих не рождённых детей.