Страница 21 из 90
— Но благодаря тебе, Мерри подарила мне возможность родить ребенка от своего мужа, и теперь у меня есть Лиам.
— Магия, что помогла тебе стать фертильной, была Мерри и Галена, не моя.
— Ты дал ей возможность остаться живой достаточно долго, чтобы сотворить заклинание, это не заслуга Галена, — сказала Мэйв.
Дойл кивнул, соглашаясь, и тогда Мэйв медленно шагнула к нему и обняла. Он вдруг вытянулся и стал немного неуклюжим, но похлопал ее по спине, когда она обняла его почти с такой же неловкостью.
Позади в окне мелькнула вспышка. Движения Дойла были с трудом уловимы, словно пистолет просто вдруг появился в его руке, нацеленный на окно, когда он двинулся к нему. Холод задвинул меня себе за спину. В одной руке у него был пистолет, в другой — клинок.
— Это камера, Дойл, не стреляй в них, — крикнула Мэйв.
— Если они не научились летать, это не могут быть репортеры, — возразил он.
Мелькнула еще одна вспышка света. Из-за Холода я ничего не видела, но знала, что лучше не высовываться. Он меня защищал, я должна позволить ему выполнить его работу, но мне так сильно хотелось посмотреть.
Дойл выругался.
— Груди Ану[10], они на оборудовании для мытья окон, вдвоем.
— Ну, кто-то ведь должен им управлять, пока другой фотографирует или снимает, — заметила Мэйв так, как будто это было обычным явлением. Может, для Золотой Богини Голливуда так и было, но к нам репортеры еще не залезали в окна больниц.
Дойл запахнул шторы, скрывая вместе с репортерами и солнечный свет, отчего палата сразу погрузилась во мрак.
— Вот и началось, — проговорила Мэйв.
Глава 10
Дойл выторговал для меня три дня, чтобы оправиться после родов, а потом тетя Андаис, Королева Воздуха и Тьмы, хотела поговорить со мной лично. Она воспользуется не телефоном, поскольку хочет видеть меня во время беседы. И скайп нам не понадобится для разговора лицом к лицу. У тети Андаис вообще не было телефона, компьютерами пользовался лишь ее персонал, а она сама предпочитала старинный способ — зеркало. Сидхи могли общаться и через другие зеркальные поверхности, но зеркала были удобнее всего и обладали самым чистым изображением. Мы выбрали антикварное зеркало в столовой. Оно было большое, во всю стену прежней залы еще до того, как дикая магия расширила ее до размеров небольшого футбольного поля. Через французские двери был виден лес, которого никогда не существовало в Калифорнии. Поляна и лес были новыми землями фейри, или это возвращались старые земли. Мы были так счастливы, когда это случилось, а затем Таранис прошел через этот клочок волшебной страны, лишил меня сознания и выкрал отсюда. С тех пор французские двери были всегда заперты, а возле них неизменно дежурили двое стражников. Если Таранис снова похитит меня, то точно не через эту возможность.
Зеркало было достаточно большим, чтобы быть похожим на огромный телевизор с плоским экраном, так что королеве буду хорошо видна я, а потом при удачном стечении обстоятельств и дети, но поскольку некоторые из нас могут использовать зеркала, чтобы перемещаться из одного места в другое, мы не станем рисковать малышами, пока тетя Андаис не продемонстрирует свою вменяемость или хотя бы относительную вменяемость. «Относительную» — потому что требование большего означало бы, что я с ней больше никогда не заговорила бы.
Я сомневалась, какого цвета платье для беременных и кормящих надеть. Это был не случайный интерес. Андаис была очень повернута на моде, более того, в прошлом мой выбор одежды она сочла оскорблением. А ее раненные чувства грозят мне болью, а то и кровотечением, поэтому мы всерьез отнеслись к выбору моего наряда, в котором я предстану перед королевой. Лучше всего мне подходили насыщенные оттенки темно-зеленого. Они подчеркивали зелень моих глаз, но тете Андаис не всегда хотелось вспоминать, что цвет моих глаз был цветом Благого двора, а не Неблагого. Значит никакого зеленого, и это отсеивает несколько из моих платьев. Красный был цветом свежей крови, и это не то, о чем нам бы хотелось, чтобы моя обожающая пытки тетушка думала при взгляде на меня. Фиолетовое платье было в химчистке. Оставались платье с мягким цветочным принтом, королевского синего цвета и насыщенного лососево-розового. Штаны не годятся, мне было еще слишком больно их носить. В конце концов, мы выбрали розовое платье, решив приберечь синее на тот случай, если придется появиться на телевидении раньше запланированного.
Я сидела перед зеркалом в том же большом словно трон кресле, на котором несколько месяцев назад вела переговоры с гоблинами еще до того, как начала являться. Это кресло было больше всего похоже на трон из того, чем мы располагали. Единственным его недостатком было то, что я не доставала ногами до пола, отчего чувствовала себя ребенком. А подставки под ноги, которая не была бы из жесткого пластика и не выглядела бы дешевой, в доме не нашлось. Деревянные скамеечки, оббитые бархатом, под ножки королевы больше не делают. Забавно, как такие вещи выходят из моды.
Китто был тем, кто предложил решение:
— Я буду твоей подставкой для ног.
Он стоял, глядя на меня, единственный из всех моих мужчин, кто был значительно ниже моих полутора метров. У него была такая же мраморная кожа, как у меня или Холода, белоснежная, бледная и совершенная, подобная зимнему утру. Его волосы были почти так же черны, как у Дойла, но, отрастая, они начинали завиваться, ниспадая на плечи путанным клубком волн и кудряшек, словно не могли определиться, какими им быть. Я научила его ухаживать за своими длинными волосами, чтобы прическа казалась привлекательно небрежной, а не растрепанной. Будь он повыше, смог бы сойти за чистокровного сидха Благого двора, за исключением трех вещей. Его глаза были огромными, выдающимися на его лице, миндалевидной формы и удивительного голубого цвета, заполнившего его глаз целиком, кроме черной точки зрачка; цветом они были как у сидха, а вот формой и внешним видом — нет. Но еще больше глаз его выдавала линия сияющей чешуйчатой кожи, спускающейся вниз по его спине вдоль всего позвоночника. Чешуйки были плоские, гладкие, розового, золотого и кремового цветов с небольшими вкраплениями черного, они выглядели настолько яркими, что казались важным украшением, а не змеиной кожей. Именно чешуйки на его спине заставляли меня задуматься, не были ли крылья Брилуэн отчасти наследием Китто; у гоблинов крыльев не бывает, но крылышки Брилуэн были почти того же цвета, что и его змеиная кожа. До прихода результатов анализов мы не можем знать точно. Если бы не давление Тараниса, нас бы не заботил так сильно вопрос, кто был биологическим отцом или отцами малышей, но, чтобы доказать, что Таранис не их отец, нужно выяснить, кто им все-таки является. За губами в форме лука Купидона у Китто скрывался раздвоенный язык, и ему приходилось потрудиться, чтобы не разговаривать с шипением, а последним отличием были два длинных, втягивающихся клыка, которые скрывались в верхнем небе его рта, если он не хотел их обнажить. Он был одним из тех моих любовников, которым ни в коем случае нельзя было кусаться, потому что змеегоблины были ядовитыми, и его отец был одним из них. Если есть вероятность, что Брилуэн его дочь, стоит следить за этим, когда у нее прорежутся зубки, потому что даже у маленьких змеенышей есть яд.
— Королева может попытаться напугать тебя, Китто, — предупредила я.
— Я лишь подставка для твоих ног, Мерри. А подставки не слышат, не говорят, не общаются. Я могу игнорировать ее, ведь буду предметом мебели и вести себя соответственно.
Не знаю точно, что я чувствую по поводу его слов о том, что он будет лишь предметом мебели. Должно быть, это отразилось на моем лице, потому что Китто взял меня за руку, его ладонь была размером с мою, он был единственным мужчиной в моей жизни, для кого это было правдой.
— Для меня будет честью служить тебе, Мерри. Я помню времена, когда ноги верховных королей, даже людей, держали девы, чтобы они не касались земли, когда царь сидел на троне. Это была почетная роль, но правителю не дозволялось обращаться к женщинам. Ему следовало относиться к ним, как к подставкам для ног короля, они были частью трона. Если королева заговорит со мной, это будет нарушением регламента. Полагаю, она может говорить обо мне с тобой, но вряд ли обратится лично ко мне; кроме того, я всего лишь маленький гоблин, она никогда не была обо мне высокого мнения.