Страница 22 из 33
— Ангел, ты как? Жива?
— Прекрасно, волшебно, идеально. Вроде жива, но пока не могу сказать с точностью на 100%.
Я улыбался, как Чеширский кот, никогда не думал, что могу столько улыбаться. Она делала меня лучше, вносила в мою жизнь смысл.
Уже засыпая, я произнёс то, что не устану повторять:
— Люблю тебя, мой Ангел.
Утро выдалось сумбурным, нам необходимо было возвращаться, но я не мог устоять и пробрался к Астрид в душ. В итоге мы собирались бегом, не позавтракав и толком не поговорив. Ехали к лагерю, нарушая все правила. Как только въехали на территорию, Астрид поцеловала меня и крадучись убежала в свой корпус. А я, как идиот, сидел в машине и вспоминал прошлую ночь. Каждое прикосновение, поцелуй. Мои мысли прервал звонок.
— Алло.
— Артём, привет.
— Ральф, ты что-то узнал по моему вопросу?
— Да, но я звоню не поэтому, случилось кое-что ужасное.
— Давай, не тяни.
— Хофферсон с женой попал в аварию, погибли на месте. Мне очень жаль.
Ральф что-то ещё пытался сказать, но я уже не слышал. Я вспоминал слова Астрид об отце. Как ей об этом сообщить. Бедная моя девочка.
— Ральф, я позже тебе перезвоню.
Я отключил звонок и пытался собраться, но у меня не выходило. Я не мог придумать не одного варианта. Что же делать дальше?
========== Глава 17. ==========
Астрид.
Я слышала какие-то голоса, но никак не могла понять, откуда они идут. Кто-то звал меня по имени. Почему я почти не слышу, что мне говорят? Я почувствовала лёгкий тычок в бок.
— Астрид, проснись. Давай же.
Кажется, меня кто-то будит.
— Астрид, вставай, тебя вызывает Виктория.
— Боже, который час?
— Два часа ночи.
Я начала вставать, всё же Виктория не стала бы звать меня ночью просто так. Надеюсь, это не связано с Артёмом.
Хеддер пристально уставилась на меня:
— Для чего она может вызывать тебя?
— Я не в курсе.
— А вдруг она узнала о вас с Артёмом.
— Хеддер, давай не будем поднимать панику раньше времени.
— Хорошо, а что вы делали целый день?
Я мысленно закатила глаза. До чего же она любопытная.
— Я потом тебе всё расскажу. Не буду заставлять Викторию ждать.
— Ок, но я жду подробностей.
Я оделась, немного привела себя в порядок и отправилась в кабинет Виктории.
На улице была метель, снег облепил меня с ног до головы, а ветер выл, как будто печалясь о чем-то. Что за бред лезет ко мне в голову. Скоро буду, как Хеддер, выдвигать нелепые ассоциации.
Подходя к кабинету, я почувствовала внутреннюю дрожь, всё это не просто так. Не может быть, чтобы меня вызвали ради ерунды. С каждым шагом я погружалась в некий транс, который подготавливал меня к худшему.
Постучала в двери.
— Заходите.
Виктория стояла возле окна, спиной ко мне. Поэтому я не могла увидеть, какие эмоции отражаются на её лице.
— Здравствуйте, вы хотели меня видеть.
— Да, Астрид, садись.
Что-то мне не нравилось, как она обращалась ко мне, с какой-то боязнью, как к маленькому дикому зверьку.
— Астрид, у меня для тебя плохие новости. Боже, я не знаю, как о таком правильно говорить.
Её голос надломился, и я впервые увидела у неё намёк на человеческие эмоции. Я сидела и молилась о том, чтобы она не продолжала свою речь. Не хочу ничего знать.
— Твои родители… Их больше нет…
Что она только что сказала? Что-то про родителей. Я не поняла, что происходит.
— О чём вы? Я не понимаю. Мои родители куда-то уехали?
— Астрид, они погибли. Автокатастрофа, несчастный случай. Что-то случилось с тормозами, и твой отец не справился с управлением. Мне очень жаль.
Она что-то говорила, я не слышала её слов, просто гул, шум. Такое чувство, что в голове возник, какой-то вакуум. Почему нет мыслей? Я же должна о чём-то думать. Но я слышу только безумный вой метели и пустоту. Никогда не думала, что у пустоты есть звук, но именно его я и слышу.
— Астрид, если мы можем что-то сделать, чем-то помочь, то ты только скажи.
— Когда они погибли?
Я, кажется, что-то произношу, но это не мой голос. Я не узнаю его.
— Позавчера. Так как все думали, что ты за границей, никто не знал телефона, поэтому не смогли сообщить. Сегодня состоялись похороны, ты не волнуйся, мы поможем с памятником и всем остальным. А после аттестации ты сможешь съездить на кладбище.
— Да, да, спасибо вам.
Она наговорила мне какую-то чушь, но я отказывалась задумываться над этим. Я не хотела впускать в свою голову мысли, не хотела, чтобы эта новость стала настоящей. Это ведь не правда, что вообще за ерунда? Это шутка. Я засмеялась, как сумасшедшая, не могла остановиться.
— Астрид, ты в порядке.
— Да, я пойду. До свидания.
Мне показалось, что метель стала сильнее, ветер свистел и бил наотмашь, как будто сотни иголок впивались в кожу. Было больно, но это была прекрасная боль, я хотела её. Она давала понять, что я тут, существую. Снег слепил глаза, падал за воротник, волосы прилипали к лицу, но мне было настолько все равно, что я и не пыталась их убрать. Какого черта я думаю о погоде, что я вообще здесь делаю? На улице, в лесу, в лагере. Я должна быть дома, с родителями, кушать мамин фирменный новогодний пирог и играть с папой в слова. Но, больше не будет пирога. Я не почувствую этот волшебный сливочный вкус. Папа никогда не обвинит меня в жульничестве, не потреплет по голове, как маленького котёнка.
Почему я не плачу? Почему эти гребаные слёзы не текут?
Во мне что-то щелкает, и я начинаю бежать. Бежать по сугробам, мимо деревьев, бежать подальше отсюда, бежать от этой боли. Почему так больно? Я буквально не могу дышать, я хватаю воздух, но он просто застревает в горле. Я бегу, падаю, встаю, снова бегу. Мне просто нельзя останавливаться. Дальше и дальше, ничего не видеть, не слышать, не чувствовать. Я в очередной раз падаю и просто не могу встать. Не получается. Сил больше нет. Лежу лицом в снегу и хватаю воздух, как рыба, выброшенная на берег. Пытаюсь осознать, что это неправильно, всё неправильно, так не должно быть. Мои родители, они не могли уйти, не могли оставить меня одну. Почему они меня бросили? Это моя вина, я не должна была их оставлять. Должна была быть рядом.
Катаюсь по земле, как ненормальная, но я не могу справиться с этой болью, болит всё, каждый кусочек моего тела. И это происходит, слёзы начинают течь по щекам. Они текут, проливаясь нескончаемым потоком. Я кричу, а может, мне кажется, что кричу. Метель завывает так громко, что я закрываю уши и продолжаю кричать. Выбивая всю эту боль, вырывая с корнем все чувства, всю жалость к себе. Я сильная, сильная, сильная…
Артём.
Я метался по комнате, словно зверь, заточенный в клетку. Виктория пришла ко мне сразу после звонка Ральфа, и рассказала то, о чём я уже и так знал. Родители Астрид погибли в аварии, несчастный случай. Кто поверит в эту чушь? Как будто у отца Астрид могли быть проблемы с машиной.
Я хотел пойти к Астрид и всё рассказать, быть с ней рядом в этот момент, но Виктория запретила, сказала, что это её обязанность сообщать такие новости. Я же Астрид никто, просто тренер. Как же бесит, что нельзя плюнуть на всё и рассказать, что я не просто тренер. Но я знаю, что у Астрид от этого будут неприятности.
Поэтому я мечусь, как идиот, по своей комнате. Мои муки прервал стук в двери.
— Да, входите.
Её я уж точно не ожидал увидеть.
— Хеддер, что ты тут делаешь?
— Артём Николаевич, я не знала к кому обратиться. Час назад Астрид пошла к Виктории Александровне и не вернулась. Я бы не волновалась, но я видела в окно, как Виктория шла в жилой корпус одна. Я не понимаю, где она может быть, зачем её вообще вызывали.
Господи, только бы с ней ничего не случилось. Виктория обещала мне, что позвонит сразу, как Астрид выйдет от неё. Злобная стерва. Так, надо сосредоточиться и что-то делать.