Квартирный вопрос

— Кому? — Подружка удивлённо взглянула на меня. — Ты что, мне не доверяешь?

— Когда ты без умолку болтаешь — нет.

— Я хорошо вожу машину!

— Я до сих пор на это надеюсь.

Хедер обиделась, отвернулась от меня и выразительно засопела. Сосредоточила всё своё внимание на дороге, правда, надолго её не хватило, и она снова принялась возмущаться:

— Какой же гадёныш, а… Нет, Астрид, измельчал мужик, точно тебе говорю. Куда не плюнь — подлец или бабник. А то и всё вместе.

Я вздохнула в сторонку.

— Но ведь в чём-то он прав, Хед.

Хедер даже ахнула.

— С ума сошла?

— Прав, — упорствовала я. — Всю жизнь за меня всё решали другие. Сама я ничего не могу.

— Глупости какие…

— Меня всерьёз не воспринимают. Вот даже ты сейчас!

— Я? — перепугалась Хедер. — Я всегда воспринимаю тебя всерьёз!

— И всегда со мной споришь! Говоришь, как лучше поступить, и я поступаю по-твоему. — Я окончательно расстроилась. — Так и с Димкой было, и с Артёмом. Они мной руководили.

— Ты не права.

— Неужели? Я опять не права? Так скажи мне, как правильно, — чуть ехидно проговорила я, а Хедер посмотрела на меня с укором.

— Зачем ты так делаешь? Я же как лучше хочу. Ты ещё на Борю разозлись за его заботу.

— Да не злюсь я на него.

— Вот именно. Он же любит тебя! Конечно, иногда перегибает… — Хедер вздохнула. — Хочешь, я с ним поговорю?

— Вот ещё. Не в нём ведь дело, а во мне, понимаешь? Я хочу измениться, но пока не получается.

— В каком смысле — измениться? — насторожилась Хедер. — Волосы перекрасить?

— Стать самостоятельной.

— А-а…

— Самое простое — это уехать с Димкой в Москву, — рассуждала я вслух. — Он будет обо мне заботиться, поддерживать меня, пылинки сдувать, иногда изменять… Извиняться за это, а я буду делать вид, что прощаю и что мне вообще есть до этого какое-то дело. Зато беспокоиться мне будет не о чем. Но я так не хочу больше. Нужно как-то изменить всё это, всю свою жизнь.

— Ну, ладно, меняй, — осторожно проговорила подружка. — Только я тебя прошу, не очень резко. А то Боря с ума сойдёт.

— Может, мне уехать?

— Куда?

Я пожала плечами.

— В отпуск.

— В отпуск, — облегчённо выдохнула Хедер. — Отпуск — это дело хорошее. Хочешь, я с тобой поеду?

— Если хочешь.

Мы помолчали, потом подружка сказала:

— Как-то безрадостно… С таким настроением в отпуск не собираются. Одно радует, что Йоргенсон из твоей жизни испарился. Ведь так?

— Думаешь, он в Москву вернётся?

— Да скатертью дорога!

Я смотрела в окно, довольно долго, размышляла, потом решила поделиться своими сомнениями.

— Может нам не стоит туда ехать?

Хедер недовольно взглянула на меня.

— Не начинай, а?

— Вдруг она скажет что-нибудь ужасное?

— Вот и хорошо. Ты услышишь и…

— Расстроюсь.

— С какой стати тебе расстраиваться? Ты же мне сама говорила…

— Ну, говорила, — неохотно согласилась я. — Но мне всё равно будет неприятно. Я и так знаю, что он мной воспользовался, зачем мне слышать подтверждение этому от чужого человека?

Хедер отчаянно засигналила и погрозила кому-то в окно кулаком. Потом задумчиво почесала кончик носа.

— - Ну, я не знаю, Ас…

— А вдруг он там? — неожиданно осенило меня.

— Где?

— У своей бывшей жены! Вдруг они встретились, поняли, что между ними ещё что-то есть, и он…

— Прекрати выдумывать!

— Я этого не переживу, Хед.

— Переживёшь, — уверенно заявила подружка. — Увидишь его коварство своими глазами, ещё раз убедишься, что он сволочь стопроцентная, и все твои мучения, как рукой снимет. Потому что мучиться из-за сволочи — себя не любить. — Она подумала и добавила: — С Димкой же сработало.

— Это другое, — возразила я.

— Что другое? Всё то же самое. Все они гады.

Мы снова замолчали. Как раз в это время мы въехали в город, который встретил нас духотой, пылью и чередой пятиэтажных домов старой постройки. Одна радость, что в это время дня пробок нет. Довольно скоро выехали на набережную, и я отвлеклась, глядя на сияющую Волгу и белые теплоходы. Нет, я, конечно, свой город люблю, он особенный, атмосфера древности и самобытности, но Волга — это так красиво. У нас река тоже есть, и когда-то она славилась на всю страну, но сейчас она сильно обмелела, в некоторых местах моторные лодки с трудом проходят, что уж говорить о катерах.

— Красиво, — сказала я, щурясь от слепящего солнца, отражающегося от воды.

— Красиво, — подтвердила Хедер.

Посёлок (такое милое, простое слово — посёлок) произвёл на нас впечатление. Одни заборы чего стоили, а уж дома, которые за ними высились… Хедер присвистнула, разглядывая дом с башенками, потом указала на трёх ротвейлеров, мечущихся за коваными воротами и, наверняка, раздумывающих кого бы съесть.

— Поехали отсюда, — попросила я Хедер.

— Интересно, кто в этом замке живёт?

— Не знаю, но ему может не понравится, что мы интересничаем. Нам какой дом нужен?

— Сорок второй.

— А это семнадцатый. Поехали.

— Не будь трусихой!

Ближе к окраине дома уже не выглядели столь внушительно, но всё равно было на что посмотреть. Если честно, я бы и от такого, скромного, по местным меркам, домика не отказалась. Конечно, если бы у меня не было моей квартиры и любимой крыши.

— Живут же люди, — пробормотала Хедер, вертя головой во все стороны. — Смотри, вон сорок второй.

— Вижу, — еле слышно отозвалась я. Сердце снова пустилось в тревожный пляс, а я с тоской уставилась на полный палисадник пионов.

— Ну что, пойдём?

Я не ответила. Несколько секунд собиралась с силами, а потом всё-таки вылезла из машины. Огляделась. Я не хотела туда идти, разговаривать с этой девушкой не хотела, но всё равно собиралась это сделать. Зачем? Не ясно.

Пока я в сомнении разглядывала пионы за забором, Хедер уже нажала на кнопку звонка. Прошло не меньше двух минут, Хедер успела ещё разочек позвонить, и наконец, на крыльце появилась девушка. Я её сразу узнала, хотя до этого мы встречались только раз, когда договор о купле-продаже квартиры подписывали. Но тогда мне не было до неё никого дела, я искренне считала, что мы с ней больше не встретимся никогда, а вот сейчас я практически впилась в неё взглядом. И то, что я видела, отдавалось болью в моей израненной душе. Как он мог её бросить? Ведь таких как она не бросают. Просто так не бросают. Довольно высокая, Хеддоку точно под стать, ухоженная, я бы даже сказала, холёная, выглядит отлично, хотя я точно знала, что ей скоро тридцать. Настоящая красавица. Тёмные вьющиеся волосы по плечам, осанка королевская и взгляд надменный. От таких женщин мужчины головы теряют.

У меня под ложечкой неприятно засосало.

— Я вас слушаю, — обратилась она к нам, правда, с крыльца не спустилась.

Хедер кинула на меня вопросительный взгляд, а так как я медлила, сама к девушке обратилась.

— Вы Анастасия Андреевна Фролова?

— Да, это я. А что вам нужно?

Тут уже я выступила вперёд, чтобы она могла меня, как следует рассмотреть, и поздоровалась.

— Вы меня помните? Вы мне квартиру продали.

Настя подбоченилась, разглядывая меня, мне даже не по себе от её взгляда стало. Что-то такое мелькнуло в её глазах, не просто удивление, а что-то большее. Ко мне вернулось дурное предчувствие.

— Помню, — сказала она наконец. — И что вам нужно от меня?

— Поговорить.

— О квартире?

Я замялась немного.

— Можно и так сказать.

Ей не хотелось впускать нас в дом и общаться с нами. Настя ещё с сомнением нас поразглядывала, но, в конце концов, кивнула.

— Хорошо, входите. Только времени у меня немного…

— А мы вас надолго и не задержим, — пообещала ей Хедер и очаровательно улыбнулась. Когда она так улыбалась, я сразу начинала нервничать.

Нас пригласили в гостиную, подружка с любопытством оглядывалась, даже в бок меня разок пихнула, но мне было не до оценки интерьера, я смотрела только на хозяйку. А ещё прислушивалась, приходя в ужас от мысли, что могу услышать голос Хеддока.