Опасный танец втроем

– Маш, приехали, – остановив машину у подъезда, Антон не стал ее трясти, как было дозволено, а лишь осторожно тронул за плечо.

– Ага. – Маша зевнула, потянулась, придала спине вертикальное положение, сунула Антону деньги в карман: – Спасибо, Антош. Счастливо доработать.

– А тебе хорошо отдохнуть. Звони, – сказал он ей на прощание.

Маша постояла у своего подъезда, провожая его взглядом и вдыхая прохладную свежесть поздней августовской ночи, плавно перетекающей в утро. Потом окинула взглядом двор. Он был пуст, что ее вполне устраивало. Она прошла к качелям, устроилась в них, смахнув песчинки с сиденья. И, слегка покачиваясь, стала думать. О том приговоре, который вынес сегодня преступный босс человеку по фамилии Вакантов. Могло ли это быть совпадением? Но Машин бывший одноклассник, Глеб Вакантов, вполне мог оказаться тем самым приговоренным. После школы он пошел не в бандюки, как ему пророчили учителя и соседи, а, напротив, устроился работать в полицию. Характер же у него, как можно было догадаться по делаемым пророчествам, еще с малых лет был непростой. На Машин взгляд, Глеб не был задирой, но у него было обостренное чувство справедливости. И при этом он не умел лицемерить и льстить и всегда резал правду в глаза, независимо от того, кому они принадлежали, однокласснику ли или директору школы. А если требовалось, то за правду он готов был кинуться и в бой, не глядя на силы и численность своего противника. Соответственно, врагов он себе наживал еще в школе целыми пачками. Правда, те в большинстве своем предпочитали его тихо ненавидеть, не вступая в открытый конфликт: сухощавый и не очень высокий, Глеб на проверку был гораздо сильнее, чем казался, а в придачу к мускулам брал противника еще и характером. Отчаянный и бесстрашный, он попросту не умел отступать и благодаря этому своему качеству нередко выходил победителем там, где, казалось, не стоило на это даже и надеяться. Уж Маша-то это знала, сама несколько раз была свидетелем того, как превосходящие силы пытались загнать Глеба в угол. Пытались и не смогли. Изменился ли он за прошедшие годы? Маша давно не встречалась с ним, но, зная его по школе, была уверена, что нет, такие, как Глеб, не меняются. Так что он был как раз из тех людей, кто вполне мог испортить жизнь даже главарю бандитов, причем до такой степени, чтобы тот захотел избавиться от него. А значит, нужно его все-таки предупредить. На всякий случай – вдруг речь шла действительно о нем?! И сделать это нужно сегодня, сейчас. Пока разъехавшиеся из ресторана убийцы не отправились на свое задание или не отправили вместо себя других, более трезвых. Ведь кто его знает, вдруг они возьмутся за это именно сегодня? Подкараулят свою жертву, когда она утром пойдет на работу. И все, потом звонить уже будет поздно. Останется лишь прийти на похороны вместе с другими своими одноклассниками и положить на могилу букет… При этой мысли Маша торопливо вытащила из сумочки свой телефон, пролистала список абонентов. Телефоны она меняла уже не раз, но вот симка, на которой она и сохраняла все номера, много лет оставалась прежней. Значит, и телефон Глеба мог где-то сохраниться, хотя они с Машей давным-давно уже не виделись: после окончания школы он, необщительный по натуре, не поддерживал контакта с бывшими одноклассниками. В последний раз они с Машей мимоходом повстречались на улице, где-то года через два после выпускного вечера. И все. Так что о работе Глеба Маша совершенно случайно узнала от других своих одноклассников, встретившихся с ним тоже не по дружбе, а в силу сложившихся обстоятельств. От них же знала о том, что Глебушка по-прежнему весьма нелюдим, в социальных сетях не зарегистрирован и вроде как не женат. Значит, если она попытается дозвониться ему именно сейчас, то в случае ложной тревоги огребет матюгов только от него одного, без подключения его второй половины. Это немного ободряло. Найдя нужный номер, Маша колебалась всего несколько секунд, затем нажала на вызов. И, когда сигнал уже пошел, запоздало испугалась: а не сменился ли номер за это время у самого Глеба? И не разбудит ли она сейчас другого, совершенно непричастного ни к чему человека? Ведь времени-то около четырех, самый сон!

– Алло? – раздался из трубки усталый, но не заспанный и вроде как знакомый голос.

– Глеб, ты? – на всякий случай уточнила Маша.

– Машка?! – Надо же, он ее узнал! – Какими судьбами? Да еще в такой час?

– Нам с тобой нужно поговорить, но желательно не по телефону. И чем скорее, тем лучше. Самым оптимальным вариантом было бы именно сейчас.

Он ничуть не удивился странности такого требования. Немного подумал, потом спросил:

– А ты сейчас где?

– На качелях, возле своего дома.

– Возле дома? А ты адрес не сменила? И никуда не торопишься?

– Не сменила. А тороплюсь… ну разве что в кровать, я после ночной смены.

– Тогда подожди еще минут пятнадцать, выдержишь? Сейчас буду.

– Давай. – Маша отключилась, продолжая покачиваться на качелях. Вроде Глеба она не разбудила. Значит, если выяснится, что произошла ошибка, он не будет на нее за это слишком ворчать. Только чем он таким, интересно, был занят средь ночи, что не спал? Из всех возможных вариантов напрашивались только два: работой или любовными похождениями. Маша усмехнулась, подумав об этом. В школе его дразнили «уголек» за то, что при чисто славянских чертах лица он был жгучим брюнетом с бездонно-черными глазами. И сколько же этими самыми глазами еще в далекие школьные годы было разбито девичьих сердец! В этого диковатого парня влюблялись, невзирая на его сложный характер. А может, наоборот, и из-за характера тоже. И даже Маша, никогда не страдавшая от недостатка поклонников, тоже была в этой компании. Вот только Глеб словно бы и не замечал кипящих вокруг него страстей. По крайней мере, насколько Маша знала, девушкой в школьные годы он так и не обзавелся. Интересно, а как теперь?

Он появился чуть раньше обещанного и так неожиданно, что заставил Машу вздрогнуть.

– Вакантов! – Она едва не подскочила с качелей, уже забыв о том, как быстро и тихо он всегда двигался. – До инфаркта доведешь! Материализовался, блин!

– Сама же звала. – Глеб подошел к качелям, оперся об одну из стоек. Небритый дня два, с запавшими глазами, ставший крепче и шире в плечах, а в остальном почти не изменившийся за пролетевшее время – лицо у него еще в школьные годы выглядело взрослым не по годам. Взглянул на сидящую Машу сверху вниз, наверное, тоже оценивая произошедшие с ней перемены, чуть заметно улыбнулся, встретившись с ней глазами. И, почти сразу переключаясь на серьезный лад, поинтересовался: – Так что у тебя случилось?

– У меня?

– А у кого же? – Он устало прислонился к стойке виском. – Я, конечно, рад тебя видеть, но ведь не просто же так ты вызвала меня сюда, да еще и в такое время?

– Не просто так, – согласилась Маша. – Только случилось не у меня. И не у тебя, возможно, тоже, но я все-таки решила, что тебя необходимо предупредить. Я сегодня на работе ухватила очень интересненький разговорчик. И пусть информации у меня немного, но зато она очень красноречивая. – Тут она рассказала ему о вынесенном несколько часов назад приговоре и принялась подробно описывать тех, от кого она это услышала.

– Машка… – ахнул он, не дослушав и меняясь в лице. – Так это где ж ты работаешь, что бываешь в таких компаниях да в ночное время?!!

– В ресторане. Официанткой. А вот за то, что ты сейчас про меня подумал, дать бы тебе подзатыльник, да подниматься лень. Так что буду должна.

– Ладно, согласен. – Он перевел дыхание. – Прости, конечно. Но посуди сама: а что я должен был подумать? Ты же поступила в институт, сейчас должна была его уже окончить, и быть солидной и строгой дамой-специалистом. А что я вместо этого вижу? Куклу Барби, яркую, броскую, да еще и работающую по ночам. Да вдобавок ко всему еще и в блондинку перекрасилась.

– А что мне, по-твоему, не идет? – Маша кокетливо поправила локоны. Потом, продолжая покачиваться на качелях, вытянула свои стройные ножки, затянутые в капрон.