Сияние Красной Звезды

В ресторане Дома Кино было шумно. Несколько компаний что-то уже праздновали. На сцене играли пузочесы. И они играли нас! Когда вошли — заканчивали «Трава у дома». Стали усаживаться за большой общий стол — продолжили песней… «Перемен». Я аж рот открыл от удивления. Но откуда?? Цой вряд ли бы стал отдавать песню на сторону. С другой стороны на квартирнике было полно народу, в том числе и музыкантов. Могли слизать ноты. Слова тоже.

Солист грамотно подвел к песне. Даже толкнул речь о борьбе за права негров в США. И про «пылающий город» Нью-Йорк сказал. Все по моей «методичке», не подкопаешься. Народ в зале ответил свистом и аплодисментами. Публика тут собралась творческая, а значит, свободолюбивая. Все всё понимали и каждый держал «фигу в кармане». А то и две. Какие уж тут «негры»…

— Витя, это, правда, твоя песня? — удивились кое-кто из наших, кто не был ни на квартирнике, ни в Ялте как Альдона — А почему мы ничего не знаем?

— Ему за нее от Суслова прилетело — пояснил всезнающий Клаймич — Вот и не распространялись.

— Да, я написал. Для одного талантливого парня из Ленинграда. Цоя. Но смотрю уже пошло в массы.

— Интересно, платят ли они отчисления за нее — хмыкнул Григорий Давыдович — Я узнаю у директора ресторана.

— Я же не регистрировал ее в ВААПе. С чего бы им платить?

— А кого они тогда вписали в рапортичку?

Я присмотрелся к солисту. Курчавый лохматый парень. Незнакомый. Худой. Держится независимо. Одеты музыканты ВИА были в модную потертую джинсу. Пожал плечами. Невозможно все контролировать. Пусть играют. Тем более посетителям нравится. Некоторые даже подпевают. Перемен они хотят… Ну, ну…

Мы сделали богатый заказ услужливым официантам и начали поздравлять именинницу. Нам никто не мешал и, похоже, даже не заметил. В зале было темновато — освещалась хорошо лишь сцена — многие курили и клубы дыма поднимались к потолку. Веселье потекло своим чередом, пузочесы перешли к западной танцевальной музыке, коллектив активно принялся плясать и произносить тосты. Тамадой работал Клаймич. При этом он еще успевал и меня шепотом просвещать:

— Суслов страшный человек. Сколько он судеб сломал… Берегись его, Виктор.

— Да я как бы уже почувствовал на собственной шкуре. Одно это персональное дело сколько нервов стоило.

— Персональное дело это тьфу, ерунда — резал отсидевший в СИЗО директор — У меня есть друг. Режиссер Марк Донской. Ты его вряд ли знаешь. Но в 65-м году он был очень известен. Ему поручили снять фильм про Ленина. А заодно еще один фильм. Документальный. О съемках фильма про Ленина. Документалисты писали все: как режиссер репетирует с актерами, как монтирует материал и так далее. Когда фильм был снят, его назвали «Здравствуйте, Марк Семенович!» и показали по Центральному телевидению. Премьера была приурочена к юбилею. Донскому в марте 66-го года исполнилось 55 лет.

— И что? — заинтересовался я — Этот Донской перешел на ТВ кому-то дорогу?

— Не на ТВ. В Политбюро. В день премьеры Суслов дома смотрел телевизор. Увидел «Здравствуйте, Марк Семенович!». И тут же позвонил Месяцеву. Тот до Лапина руководил Останкино. «Срочно остановите фильм!» А это же эфир на всю страну!

— «Как так Михаил Андреевич?!» — Месяцев был в шоке

— «Вы что себе позволяете? Что показываете?» — Клаймич передразнил голос Суслова — «Какой-то старый еврей похлопывает Ленина по плечу и указывает: „Пойдешь туда, скажешь сюда, а потом вернешься и сядешь! Показывать на всю страну, как Ленину наклеивают усы, бороду, как промокают лысину? Это же профанация светлого образа вождя. Немедленно прекратить показ!“».

— И все. Показ фильма остановили, Марка занесли в черный список. Он даже захворал сердцем — директор тяжело вздохнул — До сих пор оправиться не может. В 73-м ему удалось выбить съемки фильма «Надежда». Такой идеологически выдержанный. Про жену Ленина — Крупскую. Вроде бы простили. Но работать все-равно нормально не дают.

Мнда… Реалии жизни в СССР. Какой-то сморчок Суслов — ломает людям судьбы. Фанатик чертов.

Мне надо было все обдумать и освежиться. Я вышел в компании Лехи в туалет. Рядом пристроились охранники из 9-ки. Без них ни шага. Пока шел, обратил внимание на высокого усатого мужчину в черной водолазке и клетчатом пиджаке за соседнем столом. Да сегодня прямо день открытий! Леонид Филатов. Собственной персоной. Рядом сидела главная красавица советского кино — Александра Яковлева. И еще десяток малознакомых мужчин и женщин. Уже в туалете я сообразил, что это съемочная группа фильма «Экипаж». Который именно сейчас подходит к своей кульминации. Нет это не взлет самолета с пылающего острова. Это первая в советском кино эротическая сцена между Филатовым и Яковлевой. Снятая через аквариум и потом на монтаже здорово кастрированная. А не ее ли народ празднует? Снимают, так сказать, стресс. То-то Яковлева так напряжена, мало улыбается.

Подойти познакомиться? Это же Яковлева! Пожалуй, нет, мне на сегодня хватит впечатлений. Возвращаюсь к нашему столу. Праздник идет своим чередом, нас все-таки узнают и теперь надо готовиться к ажиотажу поклонников. «Не зарастет народная тропа». Первым в сопровождении Вячеслава подходит высокий седой мужчина с длинным носом. Похож на кавказца, но фамилия и имя русское — Дмитрий Николаевич Соболев. Профессор. Доктор технических наук. Завсегдатай Дома Кино. Он просто говорит несколько теплых слов о нашей музыке, чокается с Клаймичем рюмками. За ним уже стоит очередь желающих познакомиться, выпить на брудершафт. Охрана с трудом сдерживает народ.

А значит, пора собираться по домам. Обнимаемся, прощаемся. Я размышляю над тем, чтобы поехать с Альдоной к Веверсам домой. Раз уже ее папаша у нас прописался. Но меня останавливает всеобщее внимание. Леха, охрана… Зачем уж так явно компрометировать девушку? Хотя сама Альдона похоже не против. Размякла, оттаяла…

Но на выходе, в фойе мы сталкиваемся с Лещенко. Певец приехал в компании каких-то знакомых, видимо догуливать. Думаю проскочить мимо, но нет.

— Виктор, Гриша! — Лещенко в модном, блестящем пиджаке выглядит на все сто — Какая встреча! А я уже думал к вам на Селезневскую заехать, поблагодарить.

— За что? — удивляюсь я

— «Городские цветы» отлично идут. А с песней «Все пройдет» меня хотят на фестиваль в Сопот послать. Сегодня звонили из Минкульта.

Отлично! Значит, от меня все-таки Демичев «отполз». Хорошая новость.

— Я вот что хотел спросить — замялся Лещенко — У вас ничего новенького нет на примете? Хочу пластинку с песнями Виктора Селезнева выпустить.

Губа не дура! Я смотрю на Клаймича — тот на меня.

— Готов финансово соответствовать — неправильно понимает наше молчание певец — За ценой, так сказать, не постою.

— Дело не в деньгах — я тяну время — Хотя они тоже лишними не будут. Мы тут на гастроли в Японию улетаем…

— Ну хотя бы одну? Новую?

— Виктор, у тебя что-нибудь есть? — в разговор включается Клаймич.

— Есть один мотивчик — за рукав отвожу Лещенко в сторону, в угол фойе. Клаймич идет следом, сделав знак окружающим подождать.

Пропеваю куплеты знаменитой песни, что «сел мне на уши», пока копался в айфоне:

Пахмутова и Добронравов пока еще не написали «Птицу», а значит можно ее предложить певцу. Тем более для моего репертуара она не очень подходит. Лещенко внимательно вслушивается в слова, кивает в такт.

— Вроде бы ничего — слова простые, но цепляют.

Лещенко довольно улыбается.

— Песня вторых секретарей обкомов и райкомов — смеется Клаймич.

Мы недоуменно смотрим на директора.

— Ну как же… Ты только что пел: «Запад будит утро завтрашнего дня. Кто-то станет „первым“, но не я».