Игрывыгры

– Понимаешь, девочка, – снисходительно и печально вымолвил он, принимая в руки бокал и сквозь него глядя на партнершу по приятному времяпровождению. – Если мечта не сбывается, ее уценивают. С возрастом эти уценки происходят все чаще, мечты мельчают, постепенно принимая форму того, чего удалось добиться. Достигнутый компромисс называется счастьем.

Бокал дзинькнул двумястами граммами радости о стоящее на столе белое полусладкое.

– За счастье! – прискорбно произнес Михаил и выпил, скривившись.

– И это вы называете счастьем? – Жанна осторожно взяла его за руку, пальчики погладили трудовую ладонь. – Сколько вам лет, Михаил?

Девичий взгляд скользнул по безымянному пальцу с отсутствующим кольцом. Ему стало немного стыдно, но пусть будет, как будет. Положимся на течение жизни и случая – куда выведет. Ведь куда-то выведет?

– Сорок пять, – хмуро ответил он. – А тебе?

– Двадцать.

– Совсем девчонка.

– Не скажите. Некоторые утверждают, что уже старуха. Вам, мужикам, раздолье – с возрастом только дорожаете. У нас наоборот. По-моему, это жутко несправедливо по отношению к нам. Мы, женщины, быстро теряет свою красоту и, мгновенно вслед за тем, вашу любовь.

– Неправда.

Его перебили:

– Хорошо, представим, что прошло лет дцать. Вот перед вами будущая я: страшная, толстая, обвисшая, морщинистая… А вы – по-прежнему поджарый красавчик и соблазнитель.

– Глупости.

– Я говорю – допустим. Ведь бывает?

Он вздохнул.

– Бывает.

– Вот. – Жанна понизила голос. – Я на такого с вожделением смотреть буду, а вы на ту меня, – ее руки обрисовали вокруг собственной талии нечто невразумительное, – уже нет. Вы на меня ту вообще смотреть не будете.

– Неправда.

Вспомнилась округлившаяся с годами Наташа, ничуть не растерявшая способностей увлечь в чудесный мир удовольствий. И сейчас жена оставалась единственной желанной женщиной, которая ему нужна. Которую он по настоящему хотел, и душой, и телом. Которая была для него всем…

Черт возьми. А он сидит в нелепом халате с мелковозрастной озорницей, да еще всякие мысли в отношении нее допускает.

– Неправда, – повторил он уверенно. – Буду.

– Что будете? Только смотреть? – съехидничала Жанна.

– Все буду, – отшил он общефилософские нападки, перешедшие в частности. – И смотреть, и не смотреть. И жадно пользоваться своим имеющимся достоинством. Но с одним условием. Если именно ты будешь тем единственным человеком, который мне необходим в этой жизни.

– Имеете в виду…

– Да.

– Вы верите в любовь? – На него раскрылись два ярких цветка ресниц.

– Мало того. Я влюблен.

– В кого? В ту, от которой сбежали без штанов?

– Нет. Ты удивишься, но – в жену.

– Серьезный случай. – Шутливо покачав головой, девушка привстала и снова налила в бокалы. – Тогда – за любовь?

– За Любовь! – с радостью подхватил порядком повеселевший Михаил.

Выговорившись, он нашел ответ для самого себя, и организм ощутил небывалый прилив сил.

– И все равно. – Отставив ополовиненный бокал, Жанна задумалась. – Не понимаю, почему обычно спиваются мужчины, а не женщины. Последнее было бы логичнее. Но нет, суетятся, чем-то себя занимают… а руки не опускают. А мужики… Тьфу. Безвольные тюфяки, которых ломает случайный сквознячок из форточки. Если бы не видела вас сбегающим от погони в халате с чужого плеча… Как сказал Моруа: «Старость начинается в тот день, когда умирает отвага». Ненавижу слабаков, которые садятся на женскую шею и плачут, что жизнь не удалась. А сами ни на что не годны. Здорово, что вы не такой.

Михаил собрался с горечью признать, что он именно такой, уже много лет безвольный и слабохарактерный, уставший от пинков судьбы и не верящий в возможность большего… но в глазах почему-то поплыли мутные пятна, а язык отказался повиноваться. Имевшаяся мысль тут же потерялась в дебрях других колючих мыслей, мгновенно выросших из ниоткуда, причем одновременно.

P

.

S

.

Донесение №1:

Старт операции «Сорняк». Прошу не вмешиваться до оговоренного сигнала или особых обстоятельств. Тихоня.

Часть вторая

Уже все было сказано, и надо было уходить, но она не уходила.

М.Зощенко «Повесть о разуме».

Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем.

Второй закон Чизxoлмa.

– Не терять из виду! Столько сил вложено, столько людей задействовано и знакомств…

– Свобода выбора – жуткая штука. А если не догадается, каких шагов от него ждут дальше? Вдруг придумает что-то свое?

– Этот? Шутишь?

– Скажешь, не может такого быть?

– Еще как может. Для того и следим.

– Значит, ты уверен, что он непременно выберет один из заготовленных у нас вариантов?

– Зуб не дам, а если что-то пойдет вразрез с планом, по ходу подстроимся.

– Но план-то – примерный. Муть, жуть и чушь вперемешку. Цель не ясна. Даже направление не просматривается.

– И что? Работа такая.

Помолчали.

– Ему деваться некуда. И там, и дома мы встретим.

– А если к кому-то из друзей подастся?

– В этом районе у него друзей нет.

– Чтобы у пьющего человека в родном городе да где-то друзей не нашлось?!

– Собранная информация говорит, что нет.

– А если на частнике умотает?

– Ты бы повез голого и без денег?

– Но все же? Всего не предусмотришь.

– Согласен. В этом случае переиграем события в другом порядке. Пусть сначала загремит в обезьянник.

– Думаю, так будет лучше. Интересно, кто заказчик по этому субъекту.

– Может, как говаривал незабвенный предшественник на этой доходной стезе, тебе еще ключ от квартиры, где деньги лежат? Тихо! Приходит в себя.

1

Знакомый потолок. Не домашний. И не…

Еж твою каракатицу! Снова морг?! Михаил настолько резко поднял тело и свесил ноги, что каталка под ним отъехала в сторону. Вокруг опять никого. Только рядом, на соседнем колесном столике, лежал труп. Настоящий. Бледный, противный, жуткий. А где-то недалеко беседовали невидимые мужские голоса:

– Готово?

– Еще два за стенкой.

– Отлично. Заканчивай с этим. Я перекушу, потом теми займемся. Сейчас за почками приедут. Сколько нам сегодня перепадет?

– Погоди, скалькулирую. Три свежих жмура в хорошем состоянии, у каждого по…

Ноги хоть и затекли от неподвижности, но подняли Михаила лучше, чем мощная пружина. Он спрыгнул и осторожно выглянул за дверь.

Никого. Разговор доносился из соседнего помещения, а коридор свободен.

Что за морг такой? Или это не совсем морг? Или…

На большее, чем приватизированный морг на самоокупаемости или секретное отделение больницы, где ради изъятия органов убивают людей, воображения не хватило. Впрочем, того, что привиделось, оказалось достаточно. На этот раз ничего, чтобы прикрыться, не нашлось, и Михаил как был, нагишом, бросился по коридору к знакомому окну. Когда оно со скрипом открылось, из боковых дверей выскочили среагировавшие на шум сотрудники.

От забрызганных кровью халатов засосало под ложечкой. Михаил сиганул наружу. В очередную ночь. Да, опять ночь. Невезуха. Хотя… как посмотреть. Появись он в таком виде из окна некоего медицинского учреждения днем – далеко бы убежал?

Высота – небольшая, но удар голых пяток о землю пронзил болью. Михаил отпрыгнул в свободную сторону и, прихрамывая, понесся вдаль.

Загрохотал приближающийся топот, гнались нескольких человек.

– А ну, стой! По-хорошему говорим! Кто не проследил?! Уволю!

Преследователей не удивило, что труп сбежал. Видимо, не все, кто обзаводится номерком на ноге, прибывают мертвыми… скажем так, на сто процентов. Об этом знают. Осознание этого прибавило сил.