Страница 34 из 36
Николай, словно оправдываясь, написал ей, что и так сделал немало послаблений для Миши. Разрешил ему поехать вместе с госпожой Брасовой за границу, но только – в разных поездах. Причем, это не было приказом с его стороны, а лишь дружеским советом. Ведь великому князю в сложившихся обстоятельствах нужно сохранять инкогнито. Иначе – опять скандал, неприятностей не оберешься…
Михаил поблагодарил его в ответном письме, и уверил, что не допустит ничего такого, что может расстроить Ники. Просил его не волноваться – инкогнито будет сохранено. Но император, видимо, не поверил младшему брату. Выполняя деликатное поручение Николая II, премьер-министр П. А. Столыпин (одновременно он был и министром внутренних дел) послал шифрованную телеграмму Министру императорского двора барону В. Б. Фредериксу, в которой недвусмысленно говорилось о слежке за великим князем Михаилом Александровичем:
«18 октября мною был командирован в Берлин чиновник особых поручений IV класса Виссарионов. Выработав с заведывающим заграничной агентурою подробную программу наблюдений, дал по соглашению с Красильниковым лично указания агенту наружного наблюдения Бинту[76].
Бинт самый опытный агент, владеет французским, немецким и английскими языками. Он снабжен вполне достаточной денежной суммой. Бинт учредит под видом богатого коммерсанта безотлучное, незаметное наблюдение за путешественниками. О всех выдающихся обстоятельствах телеграфировать Петербург условленному адресу. В помощь Бинту командировано два постоянных агента.
Ближайшее распределение функций между Бинтом и его помощниками определится на месте и контролируется по донесениям Бинта Красильниковым, поддерживающим живые сношения с директором департамента. В случае следования на автомобиле и отправлением путешественниками багажа отдельно поездом или пароходом, будет учреждено наблюдение за багажом, дабы этим путем не терять из виду сопровождаемых.
В случае получения сведений о намерении вступить в брак, Бинт срочной телеграммой доложит тайному советнику Зуеву. О ходе наблюдений не премину сообщать Вашему Высокопревосходительству.
В следующей телеграмме тому же адресату говорилось о том, что госпожа Вульферт прибыла в Вену 11 ноября в сопровождении горничной. Дальнейший отъезд в Италию предполагалось осуществить по железной дороге, автомобили отправлены вперед.
Следует заметить, что для Петра Аркадьевича Столыпина подобного рода поручение, при всей его двусмысленности, оставалось все же формальностью. Гораздо сложнее было в эти дни барону Н. А. Врангелю[77], адъютанту великого князя. Он вынужденно, «с тяжелым сердцем», подчинился приказу государя доносить на своего патрона. Отправив несколько писем барону В. Б. Фредериксу о передвижениях великого князя, Николай Александрович в письме от 25 ноября (оно – «крик души» честного человека!) просил Министра императорского двора войти в его «невозможно тяжелое положение», в которое он, барон Врангель, нравственно поставлен. Как верноподданный слуга императора Николая II, он должен был исполнить возложенное на него поручение, а как подчиненный великого князя – выполнять приказы Михаила Александровича. К тому же, великий князь вовсе не обязан слушать его советы. «Взять же на себя роль наблюдателя, чтобы не сказать хуже, моя совесть и понятия о чести никогда не позволят…» и дальше: «Неизбежное соприкосновение с участниками романа Великого Князя […] в глазах Государя Императора может представить меня невольным сообщником этого романа, о котором лично я глубоко скорблю, в котором лично я вижу несчастие Великого Князя и от которого до сего поручения я был совершенно в стороне, не будучи даже знаком с г-жою Вульферт».
Письмо барону В. Б. Фредериксу заканчивалось просьбой ходатайствовать о возвращении Врангеля в Россию. Копию он послал начальнику канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолову: «Скажу тебе, что я решил вернуться во всяком случае, даже если бы это навлекло на меня гнев Государя, барона и т. д. И лишение места, ибо есть сделки с совестью, которые для человека чести невозможны». В конце концов, просьба барона Н. А. Врангеля была удовлетворена: и император, и Михаил Александрович разрешили ему вернуться в Россию.
А что же происходило в это время с самим «возмутителем спокойствия» – великим князем Михаилом Александровичем? Слово, данное брату, он сдержал: до места назначения – Вены, они ехали с Наталией Сергеевной порознь. Встретились лишь в столице Австро-Венгрии, в отеле «Бристоль». Наташа, едва увидев Михаила, тут же стала веселой, заулыбалась, всех ее прошлых печалей – словно и не бывало. Она искренне, как-то по-детски, радовалась возможности побыть несколько недель наедине с любимым. Или – почти наедине. Ее горничная и его камердинер совершенно не мешали влюбленным. Но этого нельзя было сказать, как ей казалось, о двух адъютантах великого князя – Н. А. Врангеле и А. А. Мордвинове. Они следовали за Михаилом и Наташей неотступно, как тени. Недаром молодая женщина с самых первых дней пребывания за границей презрительно окрестила их «гувернантками». Два офицера беспрестанно суетились вокруг, словно им было поручено опекать малых детей. То и дело они волновались, как бы никто не увидел Наташу и Михаила вместе.
Молодые люди были всем этим подавлены, праздника явно не получалось. Даже в ресторане им не давали появляться вдвоем – «рекомендовали», чтобы Наташа заказывала еду в номер. А еще лучше – пусть остается там все время. Что оставалось делать? Только подчиниться, чтобы не навлечь на себя новые неприятности. Неудивительно, что о пребывании в отеле «Бристоль» у Наташи остались самые «мрачные воспоминания».
Определенно, так продолжаться дальше не могло. Когда молодые люди отправились в Рим, они решили оставить своих «гувернеров», что называется, «с носом». Пусть они опекают друг друга! К счастью, им это удалось. После Рима настала очередь Венеции, Пизы, Дижона, Парижа. В каждом из этих городов Михаил и Наташа чудесно проводили время вдвоем, и больше им никто не был нужен. Казалось, все волнения и проблемы остались в прошлом. Им помогала сама любовь…
Но продолжалось это чудо недолго. В Париже Наташа с негодованием обнаружила, что их опять преследовал ненавистный ей Мордвинов. Он все время сновал где-то рядом, пытался спрятать ее от посторонних глаз, вел себя точно так же, как и в Вене. Это было просто возмутительно!
Возможно, именно это обстоятельство послужило причиной очередного нервного срыва Наташи, когда они вернулись в Россию. Михаил вынужден был отправиться в свой полк, в Орел, и она опять осталась одна. Одиночество в маленькой доме, где все напоминало о любимом, казалось ей невыносимым. Михаил – всегда среди людей, а она – оторвана от мира, словно пленница. Почему они были вынуждены жить отдельно друг от друга, и она даже не могла, не имела права поехать его навестить? Неужели кому-то легче, когда творится такая несправедливость?
Наташа протестовала, писала Михаилу негодующие письма, в которых то и дело проскальзывали упреки. Вот одно из них, датированное 21 января 1911 года: «Дорогой Миша, мне было очень грустно читать твое письмо… Напрасно ты на все, что я тебе говорю, смотришь как на укоры… Последний раз, в моторе, ты меня спросил, во имя чего я порчу наши отношения, на что я тебе скажу, что может быть я выбрала не тот путь (но другого у меня нет). Но вместе с тем то, за что я борюсь, для меня слишком свято и дорого, чтоб я могла равнодушно смотреть, как гибнет наша жизнь и любовь, и как ты создал себе свою собственную, отдельную жизнь и отдельные интересы…
Ты все забываешь, что жизнь проходит, и с ней молодость и пылкая любовь. И первые два или еще не знаю сколько лет ты заставляешь меня жить отдельно от себя и мириться с тем, и равнодушно смотреть, как сам ты живешь отдельной полной жизнью и как приносишь в жертву неизвестно чему всю нашу любовь, все, чем я жила все эти последние годы и в Гатчине, и здесь. Ведь ты себе устроил в Орле такую же жизнь, как и в Гатчине: те же скачки, пикники, охота, только все это с другими женщинами, а я должна сидеть здесь, слышать об этом со всех сторон, и ты еще требуешь, чтоб я никогда не протестовала и мирилась бы как с неизбежным… от многого, многого ты мог бы избавить меня, но по бесхарактерности и лени тебе не хочется…
76
Бинт, Генри (1853–1929) – гражданин Франции, с 1881 г. наблюдательный агент «Святой лиги», затем заграничной агентуры Департамента полиции в Париже (до 1917); в 1913–1917 гг. владелец частного розыскного бюро «Бинт и Самбэн», осуществлявшего наблюдение за русскими эмигрантами. В советское время Г. Бинт – сотрудник чрезвычайной комиссии при полномочном представительстве СССР в Париже (в настоящее время документы Г. Бинта находятся в ГАРФ, значительная часть – на французском языке).
77
Барон Врангель Николай Александрович (1869–1927) – русский генерал, управляющий делами и адъютант великого князя Михаила Александровича, прапраправнук А. П. Ганнибала; двоюродный брат барона Врангеля Петра Николаевича (1878–1928) – генерал-лейтенанта, Георгиевского кавалера, одного из главных руководителей (1918-1920) Белого движения в годы Гражданской войны, Главнокомандующего Русской Армии в Крыму и Польше (1920), а также барона Врангеля Николая Николаевича (1880–1915) – русского искусствоведа.