Мифы и общество Древней Ирландии

С. В. Шкунаев выдвинул гипотезу о путях обращения Ирландии в христианство в IV—VII вв. Он сравнил процесс социальных преобразований в Ирландии, когда местные короли и военная аристократия поддержали христианство352, с процессом временного обращения в буддизм Индийского субконтинента, так называемым восстанием или революцией кшатриев353. Сам термин этот впервые встречается у Р. Генона354, которого Шкунаев иногда цитировал. Согласно упрощенной схеме Генона, в определенный момент истории Индии кшатрии усомнились в идеологическом верховенстве брахманов и восстали против примата их духовной власти, используя более социально гибкий буддизм. Этот феномен он описывает как «восстание кшатриев». Согласно буддистской «Махавамсе» и джайнским источникам, династия Маурья, поддержавшая в Индии джайнизм и буддизм, была изначально кшатрийского происхождения. Социологически «революция кшатриев» – это изменение баланса власти в пользу военной аристократии при ослаблении позиции жрецов, притом что это касается больше сферы идеологии, чем реальных властных полномочий. Социальные изменения затронули все индийское общество, когда кшатрии поддержали более гибкие неортодоксальные небрахманические деноминации (джайнизм, буддизм)355.

Как в Индии, так и в Ирландии, согласно Шкунаеву, военная аристократия изначально находилась под контролем идеологического пресса индоевропейских жреческих классов: брахманов в Индии и друидов в Ирландии356. Можно рассматривать археологические данные из Эмайн Махи (Наван Форта), Дорси (I в. до н. э.) и более ранних сооружений так называемого Вала Черной Свиньи (Black Pig’s Dyke) (радиоуглерод 390—70 гг. до н. э.357) как свидетельство определенного одновременного (или даже длительного) идеологического контроля над всем севером Ирландии, условно – «Большим Ольстером»358. Однако на карте Птолемея II в. н. э., основанной на более ранних источниках (рис. 1), волунтии (предки средневековых уладов) – всего лишь один из племенных союзов (ethné) на севере Ирландии, занимающий территории, по размерам приблизительно совпадающие с раннесредневековым королевством Улад359; они делят север с такими союзами, как даринии, робогдии, венникнии, эрдинии. Таким образом, вряд ли мы можем говорить о «Большом Ольстере» – нет свидетельств того, что улады доминировали во всей северной пятине Ирландии с I в. н. э. Отсутствие политического единства при археологически засвидетельствованных следах объединенных усилий в сфере ритуального строительства предполагает некое идеологическое единство этих памятников на уровне пятины (Птолемеево деление Ирландии на четыре «стороны» тоже может быть релевантно этому единству360). Важное возражение гипотезе Шкунаева заключается в том, что жреческие институты в кельтских странах и Индии были во многом различны и друиды гораздо легче совмещали идеологические функции с военной и королевской властью. В 1960-е гг. Франсуаза Леру высказала предположение об универсальности «первой касты» в кельтских обществах: «Les druides sont guerriers en vertu du principe de leur supériorité sacerdotale; mais les guerriers ne peuvent être druides» (Друиды могли быть воинами по праву своего жреческого превосходства; но воины не могли быть друидами)361. Сложность и различия в кельтских обществах и институтах на протяжении их истории, однако, вряд ли можно объяснить такой упрощенной схемой.

Как своеобразный комментарий к гипотезе Шкунаева я хотел бы упомянуть идею, относящуюся скорее к сфере альтернативной истории и высказанную философом и индологом Александром Пятигорским в устном сообщении. Мой разговор с Пятигорским имел место в 2007 г., когда М. С. Фомин занимался организацией конференции по типологическому анализу смены религиозных парадигм в Индии и Ирландии (результатом конференции стал сборник статей, вышедший в 2010 г.362). А. М. Пятигорский был приглашен на конференцию, но не смог приехать. Когда в разговоре с ним речь зашла о возможных типологических параллелях между буддистской Индией или, скорее, буддистской Шри-Ланкой на востоке и Ирландией на западе, Пятигорский представил гипотетическую ситуацию, при которой Ирландия оставалась единственной христианской островной страной в Европе, как Шри-Ланка осталась нетронутым буддистским островом у берегов Индийского субконтинента. То есть мы имеем дело с уравнением с одним неизвестным или, по крайней мере, неявной величиной – а именно дохристианской идеологией и религией Ирландии или в целом кельтского мира. Тем не менее эта гипотетическая ситуация изоляции Ирландии казалась вполне реалистичной в период варварских вторжений в Западную Европу и в последующий период «темных веков».

Рис. 1. Карта Ирландии Птолемея: современная реконструкция

(по R. Darcy & W. Fly

Вернемся, однако, к нескольким важным для поднятой темы средневековым ирландским текстам (как латинским, так и среднеирландским). Наш самый ранний гиберно-латинский источник, «Исповедь» св. Патрикия (Патрика) V в., показывает, что первые ирландские миссионеры могли встретить как дружественную поддержку, так и жестокое сопротивление со стороны королей и аристократов. Как ярко вспоминает сам св. Патрикий (Confessio § 52, www.confessio.ie):

Interim praemia dabam regibus praeter quod dabam mercedem filiis ipsorum qui mecum ambulant, et nihilominus comprehenderunt me cum comitibus meis et illa die auidissime cupiebant interficere me, sed tempus nondum uenerat, et omnia quaecumque nobiscum inuenerunt rapuerunt illud et me ipsum ferro uinxerunt, et quartodecimo die absoluit me Dominus de potestate eorum et quicquid nostrum fuit redditum est nobis propter Deum et necessarios amicos quos ante praeuidimus.

Порой я давал дары королям более того, что я платил их сыновьям, которые путешествуют со мной. Несмотря на это, они схватили меня с моими спутниками и тут же очень захотели убить меня, но время еще не пришло. И они захватили все, что у нас нашли, и заковали меня в железо. На четырнадцатый день Господь освободил меня от их власти, и все наше нам вернули благодаря Господу и близким друзьям, которых мы предвидели раньше.

Патрик ведет речь о королях и королевских сыновьях из определенных племенных союзов / королевств (túatha), которые могли дать Патрику доступ на территорию этих túatha и безопасный проход через их границы. Обращение Ирландии в христианство, очевидно, было медленным процессом, и миссионеру необходимо было работать последовательно с одним туатом, а затем с другим, при условии, что он обладал поддержкой местных племенных королей363. Очевидно, что Патрик, как чужеземец и бывший раб, не мог пользоваться в Ирландии статусом свободного члена туатa и был зависим от королей. И все же его свита из королевских сыновей похожа на свиту оллава или благородного мужа. Как справедливо замечает К. Станклифф, со св. Патриком могли обращаться неодинаково в разных регионах страны364.

Мы знаем о сравнительной свободе королевских сыновей (а также молодых аристократов: fía

352

Шкунаев ссылался на случаи передачи св. Патрику земли под строительство церквей на севере Ирландии, которые упоминает Мурьху (Предaния и мифы средневековой Ирлaндии / Пер. и послесл. С. В. Шкунаева. М., 1991. С. 11, 12).

353

Шкунаев, очевидно, испытал влияние представлений Г. М. Бонгарда-Левина об обращении Индии в буддизм (Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. М., 1980. С. 101).

354

Guénon R. Autorité spirituelle et pouvoir temporel. P., 1929. Ch. 6.

355

Бонгард-Левин Г. М. Указ. соч. С. 101.

356

Шкунаев С. В. Преемственность традиции в раннехристианской Ирландии // Вестник древней истории, 3, 1990. С. 41, 42; Предaния и мифы средневековой Ирлaндии… С. 12.

357

Waddell J. The Prehistoric Archaeology of Ireland. Dublin, 2000. P. 359.

358

Ly