Страница 30 из 37
Кузнeцов 1941 – Кузнeцов П. С. К вопросу о фонематической системе современного французского языка // Учен. зап. МГПИ. 1941. Т. V. Вып. 1.
Кузнецов 1959 – Кузнецов П. С. Об основных положениях фонологии // Вопросы языкознания. 1959. № 2.
Основные направления… 1965 – Основные направления структурализма. М., 1965.
Панов 1967 – Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.
Реформатский 1933 – Реформатский А. А. Лингвистика и полиграфия // Письменность и революция. Сб. 1. М.; Л., 1933.
Реформатский 1970 – Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.
Шаумян 1962 – Шаумян С. К. Проблемы теоретической фонологии. М., 1962.
Якобсон, Халле 1962 – Якобсон Р., Халле М. Фонология и ее отношение к фонетике // Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1962.
Яковлев 1928 – Яковлев Н. Ф. Математическая формула построения алфавита // Культура и письменность Востока. Кн. 1. М., 1928.
Bazell 1956 – Вazell С. Е. Three conceptions of phonological neutralization // For Roman Jakobson. The Hague, 1956.
Buyssens 1949 – Buyssens E. Mise an point de quelques notions fondamentales de la phonologie // CFS. 1949. No. 8.
Martinet 1936 – Martinet A. Neutralisation et archiphoneme // TCLP. 1936. T. VI.
Ogden 1932 – Ogden Ch. K. Opposition. A linguistic and psychological analysis. London, 1932.
Pike 1955 – Pike K. L. Language in relation to a unified theory of the structure of human behavior. Pt. II. Glendale, CA, 1955.
Rеiсhling 1956 – Rеiсhling A. Feature analysis and linguistic interpretation // For Roman Jakobson. The Hague, 1956.
Reformatski 1957 – Reformatski A. A. De la neutralisation des oppositions // Travaux de l’Institut de linguistique. II. Paris, 1957.
Sрang-Hanssen 1949 – Sрang-Hanssen H. On the simplicity of description // TCLC. 1949. T. V.
Trubetzkoy 1936a – Trubetzkoy N. S. Die Aufhebung der phonologischen Gegensätze // TCLP. 1936. Т. VI.
Trubetzkoy 1936b – Тrubеtzkоу N. S. D’une théorie des oppositions phonologiques // J. de psychol. normale et pathologique. 1936. Vol. 33. No. 1.
Vernier 1959 – Vernier Ch. Introduction a la langue tahitie
Система, ее актуализация и описание 52
0. При обсуждении вопросов, связанных с определением и описанием систем, представляется нелишним предварительное выяснение онтологической ценности самого понятия системы. В связи с этим разумно полагать, что всякой системе соответствует ее окружение (среда). Граница между системой и окружением достаточно подвижна и в абсолютном плане вряд ли определима. С одной стороны, система может быть редуцирована до одного элемента, и в этом случае обычно говорят о неразложимости системы. Можно также говорить о ее элементарности, если в указанном случае она есть часть другой системы. Система может быть редуцирована и до нуля, и если она является частью другой системы, то говорят о значимом отсутствии объекта, о его предсказуемости, хотя и ненаблюдаемости.
С другой стороны, редуцированным до нуля может быть и само окружение системы. В некотором смысле о такой системе можно говорить как о замкнутой. Для многих системных явлений существенно, наконец, и то, что система может быть сопоставлена одному из элементов среды – системе более высокого порядка. Относительная граница системы и среды фиксируется всякий раз той доминантой, тем аспектом организации системы, который важен для нее в данный момент. Отграничение системы от окружения – одна из задач исследования системы. Существенным вкладом в результат анализа системы должно быть признано установление условий и средств отделимости системы от ее среды.
1.1. Хотя объект описания системы – система в себе и для себя, цель анализа не должна быть сведена (и более того – не может быть сведена) к построению «действующих» макетов этой системы. Онтологическая ценность системных исследований, как можно думать, определяется гипотезой, которую можно условно назвать «гипотезой семиотической непрерывности». Согласно этой гипотезе, система есть образ ее среды. Это следует понимать в том смысле, что система как элемент универсума отражает некоторые существенные свойства последнего и находится в определенном отношении с другими системами, образующими ее окружение. Оперируя с системой, мы оперируем одновременно с ее окружением.
Можно продолжить семиологическое определение системы, допустив, что она может быть не только образом синхронного состояния окружения, но и образом его истории. Изменение системы есть одновременно и изменение окружения, причем источники изменения могут корениться как в изменениях самой системы, так и в изменениях окружения. Тем самым исследование истории системы позволило бы вскрыть кардинальные диахронические трансформации окружения. Внутренняя реконструкция системы есть одновременно реконструкция по крайней мере части ее окружения.
1.2. Хорошей иллюстрацией к сказанному служит система терминов родства, в которой находят отражение принципы организации семейно-брачных систем, рассматриваемых в данном случае как часть окружения лингвистической системы (терминологии). Так, если в некоторой системе терминов родства одно и то же название применяется для категорий «тесть» и «брат матери», т. е. в системе терминов нейтрализовано различие между категориями «отец жены» и «брат матери», то эта структурная особенность системы терминов родства является знаком языкового отражения социального института кузината (брак ego с его двоюродной сестрой).
В терминологиях родства находят также отражение и некоторые ключевые особенности миропонимания, свойственного тому или иному обществу. Так, одним из фундаментальных законов различных систем тотемизма является табу мертвецов. Система социальных запретов, связанных с этим табу, отражалась и в языке: в ряде тотемистических обществ принято переименовывать человека после его смерти. Этот обычай объясняет одну, на первый взгляд, странную особенность некоторых терминологий родства, имеющих два разных термина для одного и того же лица побочного родства: один термин употребляется в том случае, если данное лицо связано с говорящим через живущего коннектора, второй термин применяется, когда связующее лицо является покойным. Термины обычно намного переживают те внеязыковые явления, отражением которых они служили, так что по языковым данным можно восстановить предшествующие состояния социальных систем – окружения лингвистической системы.
В системах терминов родства индоевропейско-семитического типа встречаются коррелятивные термины двух видов: гетеронимические (образованные от разных корней), например отец – мать, и морфонимические (образованные от одного корня), например отец – отчим. Отличительной чертой указанной системы терминов родства является наличие шести терминов для шести категорий: «отец», «мать», «брат отца», «сестра отца», «брат матери», «сестра матери». Лучшим образцом такой терминологии считается латинская, где указанным категориям соответствуют следующие термины: pater, mater, patruus, amita, avunculus, matertera. Характер грамматических отношений между элементами этой системы позволяет говорить о противопоставленности двух групп терминов: с одной стороны, термины, связанные отношением гетеронимичности (pater, mater, amita, avunculus); с другой стороны, термины, связанные отношением производности, или морфонимичности (pater – patruus, mater – matertera). Нетрудно заметить, что морфонимические термины применяются к лицам изогнатных категорий («отец» – «брат отца», «мать» – «сестра матери»), тогда как неизогнатные категории («отец» – «сестра отца» и «мать» – «брат матери») обозначены гетеронимическими терминами.
52
Совместно с Е. Л. Гинзбург. Впервые опубликовано в: Системные исследования. М.: Наука, 1972. С. 93–102.