Страница 13 из 14
– Да иду, шершуля, иду! – недовольно бурчала я, отходя от одной из картин, изображавших женщину. Пусть ее лица почти не было видно из-под капюшона, но образ казался отдаленно знакомым. Будто я его где-то прежде могла ее видеть. В учебнике или еще где. В голове почему-то крутилось слово «хранительница», вот только чего она хранила, хоть убей, не в курсе.
Так вот обстановка замка помогла вспомнить услышанное сквозь сон. В добабахнутый период – так мы прозвали период, когда Вёрджил был единой планетой – все в этом мире было более-менее сносно. Птички, цветочки, политическая возня, убийства из мести, игры богов и состязания в магии, ревность, отравление соперниц и так далее. Насколько помнится, все это между тори и зори. Два полноправных народа. И вот, когда случился большой бабах, устроенный одним из богов, все перевернулось с ног на голову. От планеты остались одни лишь кусочки, разделенные огромным воздушным пространством. Возвращаемся к вопросу, почему меня так и тянуло отвернуть не туда, куда вел шершуля. В коридорах, где мне хотелось побывать, были окна! И мне страсть как любопытно было посмотреть на результат большого бабаха и понять, если кусок острова держится в воздухе, то что там внизу и что наверху. И есть ли вообще этот самый низ! Сейчас, когда теория превратилась в практику, во мне проснулась жажда знаний! Четырнадцать из пятнадцати миров, включая закрытые, абсолютно нормальные. И только Вёрджил бабахнутый.
– Кто ты? – голос прозвучал так неожиданно, что я даже вздрогнула.
Все минут пятнадцать, что мы с шершулей петляли по серым слегка мрачноватым коридорам, украшенным лишь портретами и редкими статуями, я не встретила ни единой живой души. Крысоносы, застывшие гранитными изваяниями возле некоторых дверей не в счет. Они не сильно-то на живые души похожи.
– Ну, я жду! – повторил загородивший дорогу амбал, чье пузо больше самомнения вечно недовольного Вадимыча и привлекало к себе внимание, поскольку пупок отчаянно пробивался между пуговиц, вот-вот грозивших разлететься от натуги. Так и хотелось дать мужику совет насчет гардероба, но больно уж тон у него был грозный, а лицо и того паче, что я поостереглась. А еще меня, как доктора, весьма волновала его печень. Странное дело, но большинство толстяков не знает, что такое простенькое средство как Эссенциале форте способно не хило так поспособствовать в снижении веса, не говоря уже… Стоп. Что-то я отвлеклась.
– Софья Фавина, – представилась, пытаясь обойти незнакомца, но он сделал шаг в сторону, не давая пройти.
– Землянка, – его голос стал низким, как у Толика, когда его мозг медленно, но неизбежно опускался ниже пояса. Облизнув губы и скользнув пошлым взглядом по моему костюму, незнакомец продолжил. – Ничья и в поиске защитника. Это ты правильно. В Вёрджиле одинокой девушке без защитника не просто придется. А я девушкам не привык отказывать.
– Никого я не ищу, дайте пройти, меня магал Рихтер ждет.
– Подождет.
Под ложечкой засосало от страха, а сердце бухнуло, словно в яму упало что-то тяжелое. Кто этот мужик и почему даже имя магала его не приструнило?
– Не подождет. Это же магал, – напомнила я севшим голосом.
Мужчина накрыл огромной лапищей мое лицо и сжал щеки с двух сторон, разглядывая меня, словно вещь на базаре:
– Прибаутку такую слышала: Рихтер магал за бутылку маму продал? – незнакомец противно рассмеялся, не выпуская из ручищи мое лицо. Сколько ни дергалась, а вырваться из захвата не получалось. – Не рыпайся, – он повертел меня, как товар. – Внешность миленькая. Посмотрим, что ты можешь дать в обмен на защиту.
– Убери от меня руки, козел! – крикнула, все же извернувшись и отпихнув волосатые руки нелюдя. Просто людем такого невоспитанного кабана не назовешь. Нелюдь он и есть!
Меня давно никто не бил. Удар пришелся по щеке и сразу всколыхнул в памяти воспоминания:
– Ты снова купила зеленый чай вместо черного! – кричал Толик, разрывая картонную пачку на части и рассыпая по полу чайные гранулы.
– Ты сам просил зеленый, – старалась отвечать спокойно, зная, что мои крики или слезы лишь больше его разозлят. Давно привыкнув терпеть обиды и хамство. Принимать их как должное.
– Выходит, по-твоему, я вру сейчас? – он схватил мое лицо одной рукой и до боли сжал. – Я лжец?
– Нет, – глаза защипало от слез. Конечно же он лжец, но как сказать ему такое? Убьет же, глазом не моргнет…
– Мразь, – заорал он, дав мне пощечину. Я отвернулась, схватившись за щеку и тихо взвыла, зная, чем это кончится. Это всегда кончалось одинаково.
– Это просто чай. Не надо психовать. Я куплю тебе черный, как ты хочешь.
– Психовать? Да кто ты такая есть, чтобы оскорблять меня? – еще один удар, а затем повалил меня на диван, задирая халат. Вырываться бесполезно, будет больнее. Просто перетерпеть. – Да без меня ты никто! Ты никому не нужна…
Боль. Слезы. Сдавленные крики. Очередные удары. А потом, когда все закончится, он плачет на моей груди, стирая мою кровь и обещая, что этого больше никогда не повторится. Но это повторялось вновь и вновь…
Воспоминания пролетели за сотую долю секунды и парализовали волю к сопротивлению.
– Как ты смеешь, дрянь? Я живо научу тебя манерам!
Шершуля пискнул, посмотрел на меня перепуганными глазками и, пофыркивая, стремительно унесся прочь. Вот тебе и провожатый. Даже в этом мире каждый сам за себя, да только о своей шкурке заботится…
Мужик сжал меня каменными ручищами и отнес за ширму, случайно или нет оказавшуюся неподалеку. Она скрывала место для свиданий, будто созданное для изнасилований. Амбал водрузил брыкающуюся меня на мягкую выемку в стене и грубо раздвинул мои ноги, вклинившись между ними и задирая шифоновые юбки. Его пузо колыхалось под рубашкой в желтоватых от пота разводах.
Опомнившись, я стала кричать и вырываться. Вот только никто меня не слышал. Или не хотел слышать, ведь я разобрала отчетливые шаги за ширмой.
А затем со мной и вовсе случился инцидент, окончательно сломивший мое сопротивление.
Красивая комната в сиренево-белых тонах. По центру широкая кровать, на которой магал Ноэль занимался любовью с кем-то. В моей жизни был секс и даже больше, чем хотелось бы. Но он оставлял лишь горечь, стыд и боль. Не только телесную, но и физическую.
В этот же момент я невольно залюбовалась танцем любви и строением мужчины. Толик через год совместной жизни неимоверно растолстел и ежедневно, словно по расписанию, наваливался на меня своей жирной волосатой тушей, пропахшей потом и алкоголем. Бывали счастливые дни, когда все кончалось быстро. Но чаще всего это длилось почти бесконечно, а в своих неудачах он винил отсутствие у меня сексуальной привлекательности.
В отличие от Толика, Ноэль имел идеальные формы: подтянутые ягодицы, широкая спина, мышцы, перекатывающиеся под блестящей от влаги коже… Он то яростно вбивался бедрами в любовницу, которая сладко под ним стонала, то замирал, от чего та стонала еще сильней, царапая спину мужчины, оставляя на ней кровавые полосы. В какой-то момент в ладони женщины блеснул предмет, похожий на кинжал, который она резким движением всадила в спину магала. Тот вмиг замер и обмяк, не то мертвый, не то заколдованный. Женщина оттолкнула его, достала из-под кровати сосуд, похожий на глубокую глиняную соусницу. Затем проколола запястье магала ножом и наполнила чашу сочащейся из раны золотистой жидкостью. Полностью осушив мужчину, она испила эту жидкость, покрывшись фиолетовыми символами. Ее глаза засветились золотом. Через миг все исчезло. После этого женщина достала из тумбочки кристалл на тонкой цепочке, надела на шею, провела ритуал уже над мертвым Ноэлем, и, убедившись, что прозрачный кристалл окрасился золотом, покинула комнату.
Инцидент закончился, и в себя я пришла внезапно. Широко распахнула глаза, резко вдыхая воздух полной грудью. Амбал все еще был рядом, я чувствовала его руки на своих бедрах: