Страница 37 из 62
Эксперт - этот такой тип идеологического работника, убедительность которого проистекает от авторитета знания. Так же, как Алла Пугачева в идеологической работе использует свое очарование как эстрадной бомбы, Михаил Ульянов эксплуатирует кинематографический образ маршала Жукова, а Ростропович - свой смычок. Авторитет знания - очень сильный идеологический инструмент. Кроме того, в народе бытует созданная школой вера в беспристрастность науки. Это вера ложная, ибо в ней объективность научного знания незаметно перенесена на ученых. Это подлог, поскольку ученые (а тем более верхушка научной элиты, из среды которой и являются эксперты) особая социальная группа, имеющая свои идеологические установки и интересы. С какой же стати эта социальная группа будет беспристрастной в момент тяжелой социальной борьбы? Ученый как эксперт в политике сплошь и рядом говорит нечто совершенно противоположное тому, что он знает в своей лаборатории как исследователь. Очень часто ученый, делающий идеологическое заявление ничего не смыслит в вопросе, потому что он всю жизнь был занят своим узким делом. Что мог знать о приватизации земли А.Д.Сахаров, какая тут связь с элементарными ядерными частицами? Для политиков был важен его титул, а не знание.
Оpтега и Гассет в "Восстании масс" писал об этом новом типе ученого: "Его нельзя назвать обpазованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки "человек науки" и знает в совеpшенстве свой кpохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его "ученым невеждой", и это очень сеpьезно, это значит, что во всех вопpосах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с автоpитетом и амбицией, пpисущими знатоку и специалисту". Именно - это очень серьезно.
Обязательным атрибутом эксперта является авторитет (хотя бы и фальшивый), полученный в какой-то области и подтвержденный формальными титулами или хотя бы созданным в общественном мнении мифом. Но это внешний атрибут, необходимый, но не достаточный. Экспертами становятся только люди, которые говорят то и только то, что нужно политикам. Это не обязательно продажные люди (хотя часто это так), это люди, отобранные после изучения их установок. Когда их устойчивые установки перестают соответствовать запросам политиков, эти люди перестают быть экспертами (хотя, возможно, их "подбирают" конкуренты их бывших патронов). Эксперты, которые могут сказать что-нибудь "не то", вычищаются моментально и необратимо.
Таким образом, эксперты - очень небольшая и специфическая часть "сообщества знающих людей". Хотя они к этому большому сообществу принадлежат и питаются его "продуктом" (знанием, методом, языком), их функция - легитимировать решения политиков с помощью авторитета знания. Это функция идеологическая, возникшая в индустриальном обществе и заменившая функцию религии. "Обоснование pешений ссылками на pезультаты исследований комиссии ученых пpиобpело в США символическую pитуальную функцию, сходную со сpедневековой пpактикой связывать важные pешения с пpецедентами и пpоpочествами Священного Писания", - пишет другой видный социолог науки.
И политики, и сами эксперты стремятся расширить понятие "эксперт" на всякое участие ученых и знающих людей в процессе принятия решений (все это, мол, "экспертные суждения"). Это делается небескорыстно, ради социальной мимикрии, "растворения" идеологов в сообществе специалистов. При любом политическом режиме работают службы специалистов, функция которых предоставлять политикам достоверное знание по конкретным вопросам и готовить варианты технических решений.
Когда в мае 1991 г. готовился Закон о приватизации, общественное мнение обрабатывали эксперты типа Л.Пияшевой, Г.Попова и даже кое-кто из академиков. Но одновременно правительство поручило нескольким группам специалистов изучить проект закона и беспристрастно сказать, к чему поведет его принятие. Специалисты выполнили задание, и расхождения в их оценках были несущественными. Как показали последующие события, последствия приватизации были предсказаны ими очень точно. Разрушительное действие приватизации сказалось несколько быстрее, чем предсказывали специалисты, только потому, что и Закон о приватизации не выполнялся ("Программа приватизации" и "ваучеризация" просто противоречили Закону) - но это детали. Специалистов, которые изучали законопроект, никто, разумеется, не допустил до микрофона и прессы в качестве экспертов.
Для нас здесь важно, что "специалисты" подбираются не по титулам, а по действительным знаниям. Они выполняют свою работу анонимно и в публичной политике как эксперты не участвуют (хотя кое-кто из них может совмещать обе функции - как специалист он говорит "для служебного пользования" правду, а как идеолог - врет напропалую). Мы в целях анализа эти функции разделим нас интересуют не личности, а социальные роли. Ученый ведь может быть и убийцей - в свободное от работы время. Чтобы не вдаваться в этот вопрос, мы просто ограничим понятие эксперта именно выполнением указанной выше функции как участников политического процесса.
Строго говоря, кроме узкого слоя экспертов с признанным, хотя бы неформально, статусом, для общества в целом вся интеллигенция играет роль коллективного эксперта. Интеллигенция через "молекулярный" процесс воздействия на окружающих служит главным глашатаем и пропагандистом суждений экспертов с признанным в среде интеллигенции статусом. Академик Сахаров скажет что-то невразумительное о желательности расчленения СССР на 45 государств - и уж боготворящий его инженер растолкует эту мудрость рабочим в курилке, а врач - пациентам. Роль интеллигенции (в отличие от специалистов) как главного социального субъекта идеологии подробно рассмотрел Антонио Грамши. Но эта роль была известна до него. Н.Бердяев писал, что интеллигенция "была у нас идеологической, а не профессиональной и экономической, группировкой, образовавшейся из разных социальных классов".