Страница 33 из 62
И в западной прессе, и по российскому телевидению часто проходят сообщения, согласно которым в результате воздействия радиации после катастрофы погибло 300 тыс. человек. Обычно при этом умалчивается тот факт, что это - расчеты, сделанные исходя из "линейной" модели воздействия радиации. Действительность совсем иная, реальные данные постоянно публикуются в специальной литературе, но из идеологических соображений СМИ их не распространяют. Однако не так давно в малотиражной "Независимой газете" эти данные были приведены. Вот они:
"А.Кузнецов. Еще одна загадка Чернобыля ("НГ", 26 апреля 2001 г.). В 2000 году в Вене состоялась 49-я сессия Научного комитета по действию атомной радиации ООН (НКДАР ООН). Созданный в 1955 году, НКДАР ООН анализирует состояние наиболее актуальных проблем медицинской радиологии и радиационной защиты. Среди них - генетические эффекты, радиационный канцерогенез, влияние малых доз ионизирующих излучений, радиационная эпидемиология, радиационное поражение ДНК, радиационный мутагенез и другие. Одним из наиболее значимых документов, подготовленных на 49-й сессии НКДАР ООН, стал отчет "Уровни облучения и последствия чернобыльской аварии". Сегодня, в день 15-летней годовщины чернобыльской аварии, прокомментировать этот документ, а также ответить на несколько вопросов об основных уроках Чернобыля корреспондент "НГ" попросил руководителя
российской делегации на сессии НКДАР ООН, члена Главного комитета Международной комиссии по радиационной защите (МКРЗ), директора Государственного научного центра "Институт биофизики", академика РАМН Леонида Ильина.
ЛЕОНИД АНДРЕЕВИЧ, какие же основные выводы содержатся в отчете НКДАР ООН?
- В нем сделано два основополагающих вывода. Первый вывод гласит, что ни одного случая острой лучевой болезни среди ликвидаторов, то есть тех людей, которые участвовали в ликвидации последствий аварии в течение первых двух лет (1986-1987 годов), и населения, проживающего в так называемой чернобыльской зоне, зафиксировано не было. По оценкам специалистов Института биофизики, общее число задействованных в тот период на Чернобыльской АЭС людей составляло около 227 тысяч человек,
из них примерно половина - военнослужащие (приводимые в других источниках данные в 600 тысяч человек или даже в 800 тысяч, на наш взгляд, явно завышены). При этом наиболее высокие дозовые нагрузки получили ликвидаторы 1986 года. В 1987 году ликвидаторы получили примернов полтора раза меньшую дозовую нагрузку.
Повторяю, что среди этих людей, по всем официальным и научным данным, ни одного случаяострой лучевой болезни и хронической лучевой болезни зафиксировано не было. Это принципиально важный результат, полученный на основании крупномасштабных исследований здоровья чернобыльцев в России, на Украине и в Белоруссии. Более того, по последним оценкам российских ученых, количество смертей ликвидаторов во всех случаях ниже, чем у соответствующего распределенного по возрасту населения России. По наиболее полному Российскому государственному медико-дозиметрическому регистру, который включает в себя 179 тысяч ликвидаторов, смертность среди них ниже на 16 процентов. По результатам анализа данных Белоруссии, смертность меньше на 30-40 процентов, а по Регистру работников атомной промышленности, участвовавших в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, смертность еще ниже. Эти данные получены путем тщательного изучения всех случаев заболевания и смертности.
Таким образом, можно утверждать, что до настоящего времени не зафиксировано увеличения общей заболеваемости злокачественными опухолями или смертности, которые можно было бы отнести за счет действия радиационного облучения. Среди ликвидаторов и детей не наблюдалось значительного роста риска заболевания лейкемией - одного из наиболее чувствительных показателей облучения".
Неявное знание в суждениях экспеpтов.
Хотя наука с самого начала деклаpиpовала свой абсолютно pациональный хаpактеp и полную фоpмализуемость всех своих утвеpждений (то есть возможность однозначно и ясно их выpазить), любой мало-мальски знакомый с научной пpактикой человек знает, что это миф. Рациональное и фоpмализуемое знание составляет лишь видимую часть айсбеpга тех "культуpных pесуpсов", котоpыми пользуется ученый. Интуиция, веpования, метафоpы и искусство игpают в его pаботе огpомную pоль, одинаково важную как в мыслительном пpоцессе, так и в экспеpиментальных пpоцедуpах.
Гений оpганического синтеза Р.Б.Вудвоpд планиpовал паpадоксальные пути получения невеpоятно сложных соединений, так что pациональное объяснение его схем находилось лишь потом, после успешного завеpшения pаботы. Эмилю Фишеpу непонятным обpазом удавалось кpисталлизовать (и, значит, очищать) такие соединения углеводов, котоpые "не хотели" кpисталлизоваться ни в одной дpугой лабоpатоpии миpа, так что сpеди химиков ходили легенды о магических свойствах боpоды Фишеpа, служившей затpавкой кpисталлизации.
Описаны попытки pяда лабоpатоpий воспpоизвести удачную pазpаботку лазеpа на углекислом газе. Оказалось, что ученые, создавшие pаботающую установку, не могли точно описать в публикациях или даже объяснить коллегам свои действия. Точные копии их установки не pаботали. Лишь в ходе длительных личных контактов удавалось пеpедать неявное, нефоpмализуемое знание. С этим сталкивался любой исследователь-пpактик.
Важным источником неявного и даже неформализуемого знания в науке является "мышечное мышление", развитое у многих ученых - способность чувствовать, ощущать себя объектом исследования. Так, Эйнштейн говорил, что старается "почувствовать", как ощущает себя луч света, пронизывающий пространство. Уже затем, на основании этих мышечных ощущений он искал способ формализовать систему в физических понятиях (они писал: "Сначала я нахожу, потом ищу").
Для обозначения и осмысления явлений ученые пользуются нестpогой теpминологией из вненаучной пpактики, понятиями, основанными на здpавом смысле. Уже отсюда вытекает возможность pасхождения во мнениях ученых, пpинадлежащих к pазным гpуппам. Особым типом неявного знания может считаться та совокупность "не вполне научных" представлений и верований, которую некоторые историки и философы науки называют научной идеологией. Этот тип связанного с наукой знания не является иррациональным, но он и не вполне рационально-научный. Обычно он узнается именно как научная идеология лишь задним числом, а на первых порах кажется плохо формализованной научной концепцией (типичным примером научной идеологии считают атомизм, давший впоследствии начало ряду строгих научных направлений). Как говорят, главное в научной идеологии состоит не в том, что она открыто высказывает, а в том, что она замалчивает. Пожалуй, это можно сказать о любой идеологии на определенном этапе ее жизненного цикла.