Бесстыжий

– Нет, мам. Я устал немного, – она отходит в сторону, чтобы не заслонять мне дорогу, из кухни доносится звук тяжёлого удара чем-то металлическим, а затем чертыхается Терренс.

– Сколько раз я просила тебя не произносить подобные слова, – возмущается мама. – Поставь на место противень, дубина. Ты все испачкаешь, я заставлю тебя оттирать всю кухню, и тогда ваша вечеринка может остаться только в воображении.

Я стону, когда Чейз настигает меня, провожает вплоть до душа.

– Не будь жопой, пошли, мама поставила условие, что мы нашёл вместе. Иначе надо убрать чердак до того, как мы начнём учёбу, – едва слышно произносит Чейз.

– Так, а в чем проблема? Мы что в младших классах? – снимаю с себя потную черную футболку и кидаю на пол ванной комнаты. – Ты можешь, выйдешь, или мне стоит оголить моего дружка для твоего устрашения, – стягиваю джинсы и отодвигаю резинку трусов.

Мелкий фыркает, закрывает за собой дверь, и я слышу его теперь из-за двери.

– После ваших выкрутасов с Терренсом, нам приходится… – он выделяет последнее слово, – находиться постоянно вместе. По мнению нашей мамы, это нас сплотит.

Как самый старший, я испытываю чувство вины. Тогда пострадала вся моя семья, и что уж говорить, мы все виноваты, но я в большей степени. Я все ещё храню секреты… Оставляю его просьбы без ответов, включаю душ и с удовольствием становлюсь под прохладные струи воды, смываю усталость и запахи со своей кожи. В памяти всплывает картинка, как мы украдкой находились в доме, стояли под струями горячей воды вместе, снова закрываю глаза, погружаясь в те моменты. Эта девушка убила во мне все прекрасные чувства, которые я испытывал к ней, и теперь этот долбаный душ всего лишь коробка, с льющейся водой, а не место, где я получил столько удовольствия, пока прижимал её тело к себе. Отключаю воду и становлюсь на холодную плитку. Чищу зубы и выхожу, затянув полотенце на бёдрах. Семья уже сидит за столом, мама даёт им поручения. Синхронно братья поворачивают голову в моем направлении, пока я прохожу мимо них, чтобы натянуть трусы и чистые джинсы. Мама с меня сдерёт шкуру, не дай бог, я появлюсь в белье на кухне. Уважение в нашей семье – это первое правило, она единственная леди, и мы должны относиться к ней с должным почтением. Когда я, наконец, располагаюсь за столом, мама смотрит на нас уничтожающим взглядом, заставляя взяться за руки. Смиренно опускаем головы, пока она читает молитву для того, чтобы Господь благословил нас и нашу еду. Где он был, когда с отцом случился сердечный приступ, оставив её одну с тремя оболтусами? В такие моменты я готов разорвать наши руки, чтобы громко заорать, что я больше не верю в него. Но мама верит, вот в чем проблема. Делать больно ей никто из нас не посмеет.

– Аминь, – произносит она, мы все поднимаем головы, и я начинаю раскладывать еду по тарелкам, как старший. Протягиваю маме заполненную тарелку, затем Терренсу, Чейзу и себе. Фоном идёт какой-то разговор, пока в моих руках мелькает серебристый обод ложки, забивая мой пустой желудок домашней едой.

– И во сколько вы вернётесь? – мама вопросительно смотрит на меня.

Я поочерёдно оглядываю моих братьев. Они начинают глазами подавать сигналы, отчего я успеваю только прожевать и проглотить пищу.

– В полночь, – снова сосредотачиваюсь на еде под недовольное бурчание парней. Они не соображают, что я просто больше не выдержу. Раз на то пошло, иду им навстречу. Постоять в стороне, пока они как следует развлекутся, думаю, это достаточно для меня, не уснуть бы.

Мама хмыкает, включает какой-то сериал немного громче и перестаёт обращать внимание на тупую толкотню, происходящую постоянно, между нами. Я заканчиваю пить чай, Терренс строчит своим друзьям сообщения, а Чейз уже стоит на пороге и обувается.

– Значит так, – строго произносит мама, – я прошу вас вести себя, как джентльмены, коих я вырастила. Никаких попаданий в неприятности и, пожалуйста, перестаньте воевать между собой. Иначе я придумаю вам хорошенькую работу, чтобы не было желания выбивать дерьмо друг из друга. – Терренс смеётся в кулак, за что получает подзатыльник.

– Я же ничего не сказал! – восклицает он. – Вообще-то я младше этого придурка на три минуты, какого я должен слушать его каждый раз?

– Потому что он тебя старше. Чейз младше вас на один год и понимает, когда необходимо закрыть свой рот и не перечить, – она указывает ножом в сторону младшего, становится к раковине, потом передумывает, и мы тут же начинаем кучковаться на пороге, чтобы она не заставила нас ещё и посуду мыть. Я больно врезаюсь в Терренса, мы буквально застряли в дверях, и, пожалуй, нам действительно нужна помощь. И она приходит со стороны кухни, мама толкает нас в поясницы, чем выталкивает в узкий коридор.

– То-то же. Идите, чтоб вашей ноги не было до полуночи и без приключений, – я успеваю натянуть свои военные ботинки, даже не зашнуровывая, выметаюсь первым из дома. На крыльце жду моих раздолбаев братьев, хлопаю по карманам.

– Твою мать, – тихо говорю я.

– Что опять? – Чейз натягивает какую-то хрень на свои плечи типа пиджака.

– Я забыл сигареты в кармане джинс. Когда она заметит, оторвёт мне голову, – спускаюсь по лестницам и подхожу к грузовику.

– Ты же сказал, что бросил, – Чейз садится в машину ближе ко мне, оставляя место ещё одному из нашей компании. – Обещал!

– Я слишком много обещаю, пора прекращать с этой дурной привычкой. И, кстати, не всегда возможно исполнить то, что задумано, – пафосно мудрая мысль, то, чем я славлюсь, иногда как выскажусь, сам себе поражаюсь. Хорошенько загрузив Чейза, я достаю спичку и начинаю жевать её. Терренс выбегает из дома, мама шагает следом, этот придурок, по-моему, получил нагоняй.

– Мог бы забрать это вместо того, чтобы оставлять в душе. Теперь она будет пытать нас двоих, – он швыряет мне пачку сигарет, опускает вручную окно и выставляет локоть на улицу. – Все слишком хреново, чтобы быть таким распрекрасным.

Вот и ещё один наш философ, тоже умеет высказаться. Быть двойняшками, порой, жуткий и неприятный вариант. Мы, вроде, абсолютно разные внешне, но одинаковые в душе. Нам нравятся одни и те же вещи, машины, фактуры и девушки… Терренс оглядывается, когда мы проезжаем наш дом, достаёт пачку облегчённых сигарет и с довольным лицом её зажигает. Салон тут же начинает вонять горелым табаком, Чейз кривится, но сидит при этом, молча. Быть младшим среди таких братьев, как мы, ничего хорошего.

– Ты тоже обещал бросить курить, – он решает, что нашёл нужный момент, чтобы высказаться.

– И что? – Терренс выставляет перед мелким сигарету, предлагает закурить. – Это ведь мой выбор, а не твой. Я ведь не дёргаю тебя каждый раз, когда ты лапаешь сифиличную девушку?

Они начинают толкать друг друга, меня это, если честно, так задолбало, поэтому врубаю на полную громкость концерт Black veil brides, салон заполняется громкой музыкой, кстати, из качественных колонок. Машина древняя, зато буфер новенький, полностью прокаченный. Парни перестают вести себя, как дети, дёргают своими головами в текст мелодии, пока мы едем на вечеринку. Тер передаёт Чейзу окурок, тот засовывает в пепельницу, мне хватило уже одного штрафа за нарушение порядка, поэтому и здесь у нас некоторые правила. Единственное, что мы никак не можем разграничить с Терренсом – это девушек. Вернее одну, ту, из-за которой нас с ним чуть не пустили в оборот полиции несколько раз. Но она так и осталась главной девушкой в нашей памяти, ничьей девушкой. Мне кажется, маме надо усердней молиться, потому что, если вернётся Уиллоу Чемберс, здесь всем будет мало места.

Я не успеваю остановить машину, когда из неё уже выпрыгивают мои братья и практически мгновенно рассасываются в толпе тусующихся одноклассников. Масштабы вечеринки значительно выросли за последние годы – здесь есть даже ученики колледжа. Ребята, которые закончили учёбу несколько лет назад. Долговязая фигура Чейза, который самый высокий из нас, возвышается над всеми, он наклоняется к девочкам, что-то говорит и уже заводит их в дом, приобняв за талию. Мелкий подонок знает, как снять подружку с малых лет. Не знаю, как это удаётся, но ему бы подошла роль героя любовника в каком-нибудь молодёжном сериале. Пока Терренс крутит в руках бейсболку, наливает себе пиво в высокий красный стакан прямо из бочки, стоящей на улице. Я наблюдаю, как он поднимает свою гигантскую руку вверх и подзывает кого-то. Это, чёрт возьми, смешно, один притащился ради халявного спиртного, второй – заняться сексом. Что я здесь делаю? Оставляю машину на свободном месте, несколько раз бью проклятой дверью, которая не хочет закрываться с первого раза. Эта рухлядь скоро отправится на свалку, надеюсь не прежде, чем я приобрету новую. Достаю из кузова запасную фланелевую рубашку и завязываю на бёдрах. Если вдруг похолодает, я всегда могу надеть её. Музыка гремит на всю улицу, дом светится огоньками, на улице уже потемнело, но недостаточно. Все двигаются в дом, чтобы заглушить свои сексуальные феромоны спиртным.