Страница 14 из 27
Надежде было не стыдно – ей очень нравился её «фирменный» пакет, и она гордилась тем, что приобщилась к сомну «избранных», владеющих такими модными вещами…
Тогда, в 1983 году, она тоже предпочитала джинсы, футболки и кроссовки, как и все её однокурсницы, но сейчас – в платье, с необычной прической и дамской сумочкой в руках – на фоне словно выпущенных из инкубатора девушек – смотрелась странно. Те, не сговариваясь, прекратили оживленный разговор и изумлённо уставились на однокашницу.
– Привет… – выдохнула Надежда, подойдя поближе. – Ну вот… Это я…
Больше она не нашла, что сказать. Надежда понятия не имела, как вести себя с однокурсницами. В институте они с Леной – две отличницы – всегда держались немного особняком. Многие в группе их откровенно недолюбливали за усердие в учёбе и активное участие в жизни института, но подругам было интересно учиться и вести общественную работу, поэтому на злопыхательниц они попросту не обращали внимания. И вот сейчас Надежда оказалась с ними один на один…
– Привет, Надюх… – ответила одна из студенток, дебелая грудастая девица. – Выздоровела?
– Нет, лежу в больнице под капельницей… – улыбнулась Надя.
– Да? – искренне удивилась деваха, не оценив шутку. – А чего тогда припёрлась?
«Как же её зовут? – мучительно вспоминала Надежда. – Вика? Нина? А! Марина! Точно! Марина Нахлебникова – мы ещё потом с Ленкой ухохатывались, когда певица Марина Хлебникова на сцене появилась! Кажется, наша Марина потом стала директором школы в каком-то селе Воронежской области, откуда сама родом…».
Студентки с опаской косились на Надежду, которая со странным выражением лица рассматривала старосту их группы Маринку Нахлебникову. Несколько девушек отошли к окну и, кидая взгляды на однокурсницу, принялись шушукаться между собой.
– Посмотрите на Никольскую – вырядилась! Точно с головой проблемы!
– А что с ней?
– Говорят, в психушке лежала.
– Горе от ума… Перенапряглась всё на «отлично» сдавать.
– Умереть и не встать! Чего это она вдруг платье нацепила? Никогда ж не носила!
– А мне нравится. С зачёта можно сразу на дискотеку…
– В таком виде?! Разве что на первый бал Наташи Ростовой!
– Нет, в этом что-то есть… Посмотрите на Надьку – она же как с журнала! Только не нашего – заграничного…
– Не понимаю, как за две недели можно так измениться… Была до больницы обычным человеком…
– Ну не скажи – Никольская никогда не была обычным человеком! И, между прочим, она самая красивая и самая умная в нашей группе… Была… А сейчас… какая-то странная… Как и не она…
– Видать, серьёзно переболела…
В конце коридора показалась запыхавшаяся Лена. Студентки оживились.
– О, Савельева несётся. После них с Никольской на зачёт можно не идти – на их фоне мы все тупыми кажемся…
Одна из девушек громко объявила:
– Никольская и Савельева, вы – последние сегодня! А то мы после вас не сдадим!
Лена подбежала к подруге и чмокнула её в щёку.
– Не дрейфь, Никодимова, мы сами ничего не знаем! – отозвалась Лена и потащила Надю к другому окну. – Женька из Москвы сегодня приезжает – его начальник отпустил на неделю, договорились встретиться, в кино пойдём! Давай с нами? Ты же его ещё не видела, как в больницу попала!
– Женьку?! – обрадовалась Надя. – Вот здорово! Господи, как же я хочу его увидеть! Живого!
– Надежда! – строго сказала Лена, пристально глядя на подругу. – Ты опять?!
– Всё, молчу… В кино, говоришь? Без проблем! А что за фильм?
Лена засмеялась.
– Опять что-то новенькое у тебя в лексиконе – «без проблем»! Надо запомнить! А какой фильм – мне без разницы. Главное – Женьку увидеть!
Лена заключила Надежду в объятья и закружила по коридору. Та смеялась, отбиваясь от подруги, а однокурсницы, поджав губы, бросали в их сторону недоброжелательные взгляды – хорошо этим отличницам веселиться, а тут не знаешь, с какой стороны к этому марксизму-ленинизму подкатить…
***
В аудитории начался зачёт. Студентки по одной расположились за столами в разных концах аудитории. Лена и Надя сели поближе к кафедре.
За столом восседали трое: преподаватель – маленький остроносый мужчина в очках, чем-то похожий на суслика, заведующая кафедрой – дама средних лет строгого вида, тоже в очках, и холёный молодой мужчина в модных импортных вещах – освобождённый секретарь партийной организации института. Надежда даже вспомнила, как его зовут, – Роман Курилов, а следом пришли какие-то неприятные ассоциации, связанные с этим именем, – говорили, что он «пользовал» нерадивых студенток, порой даже против их воли, за зачёт или хорошую оценку на экзамене, но действовал так осторожно, что всё сходило ему с рук. И, кажется, эту фамилию она видела среди кандидатов в мэры Воронежа на прошлых выборах в 2008 году…
Надо же – фамилия тогда прошла мимо сознания, поскольку Роман Курилов как кандидат ничем особым себя не проявил и не дошёл до выборов из-за каких-то нарушений правил агитации, и вот он сидит перед ней – молодой, уверенный в себе, с похотливой улыбкой рассматривая претенденток на его «особое расположение».
– Ну и кто сегодня самый храбрый? – издевательски усмехнулся Курилов, обводя взглядом аудиторию, и студентки быстро опустили головы, мечтая оказаться под столом, а ещё лучше провалиться сквозь землю.
Надя и Лена переглянулись.
– Иди ты? – полуутвердительно сказала Лена, и Надежда, пожав плечами, направилась к столу. Так уже сложилось, что они с Леной всегда отвечали первыми, и сейчас она заново переживала давно забытые эмоции – волнение вперемешку с азартом.
Студентки проводили Надежду тоскливыми взглядами. После Никольской можно было и не стараться получить благосклонность и похвалу преподавателей – лучше неё никто никогда не отвечал, даже Савельева.
Девушка положила на стол зачётку. Преподаватель её раскрыл, перелистал и удовлетворённо кивнул головой.
– Думаю, Надежда Николаевна, с зачётом по основам марксизма-ленинизма у вас тоже проблем не будет. Лекции вы посещали, проявляли активность на занятиях. Ну что, коллеги, поставим зачёт студентке-отличнице Надежде Никольской «автоматом»?
Роман Курилов окинул потенциальную жертву оценивающим взглядом – девушка выглядела необычно и очень притягательно.
– Можно и зачёт… – протянул он. – Можно и автоматом… Но пару вопросов я бы всё-таки задал…
Пятый год мучавшаяся приливами зав. кафедрой, отметив яркую внешность Надежды, ревниво поджала губы.
– Роман Георгиевич прав – не надо здесь авансом зачёты раздавать. Давайте соблюдать порядок.
Надежда понятия не имела, как будет отвечать, – в голове не осталось практически ничего от полученных почти 30 лет назад знаний, которые никогда потом в жизни не пригодились.
Роман Курилов развалился на стуле, сложив руки на груди, и с кривой улыбкой принялся рассматривать не по-советски красивую студентку. А преподаватель вытер платочком вспотевшую лысину, покосился на сидевшую с надменным видом зав. кафедрой и отодвинул от себя зачётку Никольской.
– Что ж, Надежда Николаевна, давайте тогда и начнём с основ… Что такое марксизм-ленинизм?
Надежда на мгновение задумалась. В голове пронеслись обрывки каких-то статей времен перестройки, фрагменты телепередач, цитаты блогеров, но цельная картинка никак не складывалась.
– Насколько я помню, марксизм-ленинизм ошибочно принимали за совокупность взглядов Маркса, Энгельса и Ленина, хотя в действительности это – особая идеология, специально созданная Сталиным для нужд партийной бюрократии. По сути, это фальсификация, подмена понятий и откровенная манипуляция общественным сознанием. Делалось это для того, чтобы идеологически поддерживать правящий режим… Впрочем, тогда хоть какая-то идеология была, а сейчас вообще никакой. И в этом наша большая проблема…
Пока Надежда, всё больше увлекаясь, говорила, лица присутствующих менялись: Роман Курилов всем корпусом подался вперед; вспотевший и забывший вытереть лысину преподаватель то снимал, то надевал очки, причём вверх ногами; зав. кафедрой в полуобморочном состоянии откинулась на стуле, закатила глаза и судорожно махала перед пунцовым лицом носовым платком – её как раз накрыла очередная волна жара.