Страница 7 из 76
— Да… Он меня едва не сжег. Джа… Астри спас. Он воздухом отрубил чудовищу голову. А Адонаш этому кивелу отрубил ноги и вспорол брюхо. А мальчишка… Бонли из Каменгорки подумал, что это я все сделал… ну… убил кивела… Решил, будто я — колдун!
— Почему решил? — удивилась Инель.
Хорошо, что темно и она не видит, как он краснеет.
— Не знаю… — соврал Скайси.
— Ты на колдуна вовсе не похож.
— Правда?
В полутьме ее белая блузка, казалось, светится, поблескивают зубки, когда она смеется. Она красавица…
— Правда-правда. У тебя улыбка добрая. И глаза красивые… Ты мне нравишься.
Сердце замерло в груди.
— Ты тоже…
— Что? — Инель остановилась, обернулась к нему.
-..тоже мне нравишься… — Скайси произнес слова эти с трудом, крепко зажмурившись, опустив голову, сжав кулаки.
Он вздрогнул, вдруг почувствовал ее горячие руки у себя на запястьях и ее влажные губы, прикасающиеся к его губам.
Инель засмеялась звонким колокольчиком, а он… он испугался…
«Что ж я делаю?! Я же клятву давал! Если не выдержу испытания… не видать мне монастыря! Я должен вернуться! В этом мудрость!.. В этом мудрость — выдержать испытание!»
Инель подошла еще ближе, он чувствовал ее дыхание, она не собиралась отпускать его рук.
Он стоял, не шевелясь, как выструганный из дерева чурбан.
— Тебе не понравилось? — обижено прошептала она. Горячие тиски на его запястьях ослабли. — Прости… Я думала… Тебе совсем не понравилось?.. Ты сказал, что я нравлюсь тебе…
Вместо ответа Скайси обхватил ее непослушными деревянными руками и прижался губами к ее маленькому влажному ротику, все еще жмурясь, все еще ругая себя… Он почувствовал прикосновение девичьей груди, пальцы коснулись выемки на спине, щеку защекотал ее локон, выпроставшийся из косы… Волна жара откуда-то из-под шапки прошла по позвоночнику, затем по ногам до самых пят, затем вернулась снизу вверх, и вновь… спряталась… где-то… в его макушке под косичкой… «Мудрость… Мудрость… не поддаться искушению… Выдержать! Выдержать! Но я уже… поддался… я целую… девушку!»
Скайси отпрянул, тяжело дыша, обхватив двумя руками шапку, натягивая ее до самых бровей. Ему хотелось натянуть эту смаргову шапку так, чтобы всему в ней спрятаться, исчезнуть… Зачем он пошел в темноту с Инель?! «Мудрость… Мудрость… Да какая тут мудрость?!»
— Прости меня… — скороговоркой забормотал Скайси, отступая назад, — Я не могу… Не могу…
— Ты что? Женат?
— Нет.
— У тебя невеста есть?
— Нет… Нет у меня никакой невесты… Не могу… Просто не могу…
Он обернулся и… побежал… страшась сейчас больше всего на свете ощутить ее горячую руку на своем запястье, опасаясь услышать ее дыхание позади. Как глупо! Не станет же она за ним гнаться! Это же девушка, а не гипок. Девушка… милая, добрая… А он убегает от нее, как перепуганный дурак!
Скайси остановился лишь тогда, когда дорогу ему преградил Адонаш.
— От кого это ты так улепетываешь? За тобой кафтайф гонится? — ухмыльнулся Мастер, вглядываясь в темноту за его спиной.
— Где Джай?.. — Скайси никак не мог восстановить дыхание.
— До местных только сейчас дошло, что он Целитель, и они вспомнили обо всех своих тяжелобольных, срочно нуждающихся в исцелении. Начали с какого-то деда Дибота, который не мог разогнуться, так как спину ему на той неделе прихватило, а Джай заодно исцелил и слепую бабку этого деда Дибота. Тут народ осенило: нет болячек Масэнэссу не подвластных! Его таскают из дома в дом уже второй час, требуя исцеления, и, похоже, ночь у него будет тяжелая. Под утро принесут его обессиленное тело… А ты? Ты где был? Мне показалось, или ты с той конопательной девчушкой пошел в сторону сада? Чем вы там занимались?
— Раз… разговаривали! Адонаш! Просто разговаривали!..
Адонаш хотел продолжить свои насмешки, но Скайси прервал его:
— Очень спать хочется! А ты не устал?
— Я? Да нет…
— Где мы будем ночевать?
— Понятия не имею, — пожал плечами Адонаш. — Народ расходиться не собирается. Да и мне пока еще рано в кровать. Может еще, какую прелестницу увлеку в тот садочек? Раз уж даже ты не теряешь времени даром.
— Мы просто разговаривали! — раздраженно рявкнул Скайси.
— Угу… — ухмыльнулся Адонаш и растворился в тени, выйдя из круга света, создаваемого ярко пылающим факелом.
Скайси заметил, что не только факелы даруют сегодня свет ночному торжеству селян — над главным столом завис яркий тарийский светильник — Джай нынче в ударе.
Больше всего на свете хотелось ему сейчас уединиться и провести остаток ночи в молитве, в восстановлении душевного равновесия. Его предупреждали, что с каждым новым откровением, испытания будут все более и более суровыми и сложными, все труднее будет их преодолевать. А ведь ему осталось лишь три откровения: о мудрости, о прошлом и будущем, и последнее — о крови… Не слишком ли все быстро происходит? Адонаш удивляется, и он прав. Монахи рассказывали Скайсти, что это путешествие продлится долгие годы, пока мудрость пропитает его от макушки до пят, пока обо всем не станет ему известно, пока не переживет он всего, и не победит своею этой мудростью все земные страсти… Да вот только… не ощущается что-то эта победа над земными страстями, никак не ощущается. Не мог же он обмануться? Спутать откровения с чем-нибудь другим? Наставники уверяли, что он точно будет знать, когда получит откровение, как это будет, ему не объясняли, но он… видел, видел и точно знал! Объяснить и в самом деле так сложно. Откровение вдруг разворачивается диковинным цветком, растекается чудесной рукой. И он его видит! Он знает смысл, понимает значение. Так всегда происходит, это до нелепого просто и в то же время невероятно сложно. Важно одно, как его и учили — знать, верить! А он знает и верит!
Скайси с тоской посмотрел в сторону танцующих парочек, в сторону сада, куда хотела увлечь его Инель, вздохнул, одернул себя: «Не годится тому, кто начал путь оглядываться назад, не годится задумываться о женской ласке… Но какая-же она красивая… И имя у нее красивое — Инель!..» Он снова вздохнул и побрел искать место, где бы уединиться для молитвы.
— Добрый хозяин?.. — Скайси потряс за плечо задремавшего прямо за столом селянина. — Эй! Добрый хозяин, не подскажешь, где можно переночевать?
— Чт-о-о-о? — пьяно протянул тот, — Ты да-а-авай пе-е-е-ей! Ешь! Ве-е-е-се-е-е-лись! Ночевать… потом… — и сам отправился ночевать лицом в стол…
Скайси отыскал за соседним столом более трезвого белонзоровца — старичка, аппетитно поедавшего колбасу и любующегося двумя дородными женщинами, что исполняли какой-то странный танец с шалями.
— О! Шапка!.. — отозвался на его обращение старик, и рука Скайси потянулась к голове, чтобы избавиться от опостылевшего головного убора, но в последний момент он передумал: «Пока… не надо… Пусть…»
— Подскажи, добрый человек, где можно переночевать?
— Устал ужо?
— Да… — грустно кивнул Скайси.
— А такой молодой! Веселиться бы и веселиться! Вона — друг твой старшой, с косами который, спать и не собирается вовсе! Что? Никто с тобой беднягой не танцует? Так ты шапку эту сними… Вот не обижайся, только чудная она больно… Ты у ней, аки… гриб! Вот не обижайся…
Скайси вздохнул.
— Я и не обижаюсь. Подскажи, добрый человек, где мне отдохнуть?
— Так на сеновал иди! Ляжешь, сенца под бок подмостишь и будешь спать. Лучше, чем на перине! Я по молодости на сеновале только и спал! А еще… — Старик осклабился, зубы его были на удивление белыми, ровными и целыми, — девок водил… никто там нам не мешал. И тебе, стало быть, не помешает. Вона — за тем домом у Кичида сеновал большой! Лестница там стоит — залазь да спи!
— А Кичид этот не будет против? — обеспокоился Скайси.
— Да чего ж он будет против? Я ужо не знаю, может тебе бабы наши, что получше приготовили… Перину перьевую в доме старосты… или еще чего… ужо не знаю! Но, коль хочешь спать — иди на сеновал к Кичиду и спи! Ночи, правда, еще прохладные, одеяло прихвати.