Страница 4 из 15
– Говори, мать твою! – Крикнул Коробейников и угрожающе размахнулся дипломатом.
Стебелькова передернуло от злости. Не дожал он строптивого курьера. Пересылка слишком опасного товара срывалась…
– Там запалы для лимонок… Двадцать пачек патронов к Макаркину. – Успел просвистеть злобным шепотом Стебельков, прежде чем Коробейников рывком взлетел на подножку вагона.
Коробейников нагрянул домой без телефонного звонка. Открыла ему сестра Светка. Она только что вымылась в ванной. На голове ее был накручен тюрбан из розового махрового полотенца. На розовом милом личике сверкали ликуя светло-карие глазки. Одна розовая ручка стыдливо придерживала куцый байковый халатик на груди, другой на животе. Сестренка понимала, что давно выросла из халата и стыдливо зарумянилась. Но стыдливость не долго стесняла ее… Радость была сильнее…
Глаза солдата мигом обрели стереоскопическую обзорность, как у рыбы. Он обнимал сестру жарким взором сразу от пяток до макушки и поношенный халатик мог не тужиться, чтобы сохранить тайну душистой девичьей наготы… Светка обалдело всплеснула гибкими ручками и, обвив шею брата, алыми горячими губами впилась ему в обветренные губы.
А халатик и не тужился позаботиться о девичьей скромности. Полы халатика шаловливо скользнули в разные стороны еще до того, как Светка прижалась к любимому брату маленькими твердыми грудями. Светка еще находилась в полете с распростертыми объятьями, когда ниже ее обнаженного живота промелькнул смоляного цвета курчавый треугольник лобка.
– Как вкусно ты пахнешь… – Охнул Коробейников.
Сердце Александра сделало чудовищной силы рывок в никуда и замерло в стремительном полете… Коробейников подхватил Светку на руки и крепко целуя острые соски понес ее к неубранной на тахте постели.
– Дурак! Даже не побрился! Щекотно же! – весело запричитала сестра, дрыгая ногами.
Оказавшись в постели, Светка завернулась в простыню. Александр стал на колени перед сестрой и носом стал рыть проход к ее розовым пяткам. Она так боялась и так любила, когда брат щекотал ногтями пятки. На этот раз он стал щекотать ей пятки языком.
Вот губы Александра прошлись по щиколоткам, напористо достигли подколенной впадинки. Язык его работал быстро, как у змеи.
– Ой, Сашка, перестать! Ой что ты со мной делаешь!
Светка перевернулась на живот, сунула голову под подушку и мелко засучила длинными ножками, стройными как у балерины Майи Плисецкой.
Александр облизал каждый просвет между ее лаковыми щиколотками, розовыми икрами, шелковистыми бедрами, а их, как у балерины, было двенадцать. Он с нажимом провел носом по расщелине, разделяющей румяные сдобы ягодиц. Вылизал и обцеловал каждую бусинку позвоночника. А Светка заливалась безудержным икающим хохотом.
– Я же не каменная. Ой, я больше не могу! Я же отвыкла от тебя, дурачек!
Наконец, Александр измотал себя в конец. Спонтанные Поллюции дважды пролились в трусы. Он прижался к ягодицам Светки небритой щекой и перевел дух.
– Повернись, моя золотая рыбка. Я ничего тебе плохого не сделаю…
– Знаем мы вас, мужчин. Вы только обещаете, а сами лезите куда не надо.
Светка перестала смеяться. Попка ее дернулась раз-другой и замерла оцепенении. В следующее мгновение Светка вскочила с тахты и, зажав полой халатика мокрый пах, бросилась в ванную.
Зарычал унитаз. Потом вкрадчиво зашелестел душ. Александр подождал, когда перестали трястись губы и руки. Приник лбом к двери в ванную.
– Светик-самоцветик, открой дверь, пожалуйста, – томно проворковал Александр, вкладывая в слова обольщения весь свой сексуальный опыт.
– Зачем? Ты будешь приставать…
– Все прошло, я в норме. Прости меня, я больше не буду…
– Все вы так врете. – Светка невесело засмеялась только ей известному смыслу ее слов.
– После вони портянок в казарме я просто обалдел от запаха твоего чистого тела. Я вспомнил как мы с тобой ласкались в море… Помнишь Судак?
– Судак я хорошо помню, но приставать Ко мне не надо… У меня даже низ живота разболелся. Я тебе не железная…
– В прошлом году я видел в твоем рюкзаке пачку японских презервативов. Я понял, что у тебя есть друг.
– Ну и что? Это мое личное дело!
– Так захотелось накостылять твоему дружку.
– Это прошедший этап, – игриво вздохнула Светка.
Коробейников чувствовал напряженное дыхание сестры. Она прижалась с другой стороны двери. Она хотела открыть дверь… Она откроет дверь, если он возьмет на себя всю вину за последующее…
– Лапочка моя, нам нечего скрывать друг от друга. Наоборот, мы должны помогать друг другу в трудных ситуациях… Ну, ты понимаешь… Когда возникают проблемы… Мы же родные. Кто еще лучше поймет как трудно любить девушку или парня, когда у тебя мозги зациклены на одной мысли, как бы поскорее трахнуться… Когда ты сексуально озабочен, в человеке разобраться невозможно… Ты понимаешь?
– Я прекрасно понимаю, что ты соблазняешь меня и так умело это делаешь. Мне даже интересно… Ты так возмужал, ты голодный, я понимаю и немного боюсь тебя…
– Разве я когда-нибудь делал тебе больно?
– Так у тебя проблемы? Хотя, что я говорю, ты почти год постился в казарме.
– Я не о том. Бляди у меня были. Но я хочу полюбить чистую девушку. А для этого надо уметь девчонке доверять. А чтобы доверять надо знать ее и верить ей. Да вот не умею я доверять. И верю только тебе одной. А после того, что со мной недавно случилось, я вообще перестал верить людям… Когда я прижался к тебе, мне стало так легко. Все мои проблемы пропали. А тебе я доверяю…
– Ах, ты бедненький обезьян. Ладно уж, заходи. Дверь, кстати, не заперта…
Заколов халат на груди булавкой, полы зажав в коленях, Светка присела на край ванны и прикуривала длинную коричневую сигарету МОРЕ. Теперь она точно была в трусиках. Александр стрельнул у сестры сигарету и впервые закурил дома в открытую.
– Что, братичек, обжегся? Я тоже погорела с одним парнишкой. Этот сученок делал в презервативах дырки, чтобы я залетела… Думал тогда уж я точно выйду за него замуж. Хорошо, что я дополнительно предохранялась таблетками внутрь… Как мне теперь ему доверять? А парень – умница, компьютерный Бог нашей школы. Вот Что мне делать? И в институт надо поступать. Что делать дурехе? Вообще-то, скотина этот Алик-Ялик. НЕ доверяю я больше парням. А замуж выйти хочется. Надоело шарахаться по подвалам. Розочку Мечишникову помнишь? Сифилис подцепила. Леночка аборт поздно сделала, воще рожать больше не будет.
Коробейников бросил окурок в унитаз. Опустил крышку, посадил сестру себе на колени, прижался виском к острию все еще возбужденной грудки.
– Негодяй ты, Сашка, если по большому счету. У меня там внутри все болит. Как дура, от страха кончила не полностью.
Светка обняла голову брата и стала копошиться в волосах пальчиком. Александр замер. Как сеструхе не противно ковыряться в вонючей солдатской голове. Нет, ей было не противно. Эта сдержанная ласка была невыносима. Он стал расползаться как блин по сковороде… И так стало горько Александру, так стало себя жалко, что защипало во рту и стало першить в горле.
– Свет, я чуть человека не убил.
– Да иди ты! Женщину что ли? Из ревности? Ну, ты даешь, братичек.
– Дело один мужик замял, но меня до сих пор трясет… Каждый день ожидаю, что этот гад меня заложит. Крепко подцепил меня. Рабом своим сделал… Я не могу! Долго мне не протянуть! И член по утрам больше не стоит. Наверное, я стану импотентом от страха.
– Бедненький, неужто правда? Ты целовал меня так страстно. И тебе совсем не хочется больше обладать женщиной? Меня же ты вон как хотел!
– Я хочу, хочу очень. Но боюсь. Из-за бабы, я чуть под вышку не загремел.
– Я всегда подозревала, что ты очень темпераментный парень. Каждый день матери приходилось менять простыни.
– Даже не знаю, что теперь со мной будет.
– Александр расстегнул на груди сестры булавку и приник к багровым соскам.
– Саш, кончай меня мучить. Мне жалко тебя, жалко себя, всех жалко. Да вот только я пчелка без жала. А без жала в наше время нельзя. Я тоже не могу без мужика. А перед парнями приходится делать вид, что ты целка и паинька. Если отец узнает, что я уже год живу с Аликом-Яликом как муж и жена… Страшно подумать какой будет скандал.