Страница 17 из 20
Халил был обличен некоторой властью, как ему казалось – ведь он присматривал за домом, огородом, что-то строил, выполнял разные мелкие работы, и даже няню детей он воспринимал как конкурента по тому первобытному животному принципу, по которому мы не любим тараканов, мышей, гиен. Они наши конкуренты в биоценозе – человек изначально был падалиедом и собирателем, а гиены, шакалы, грифоны, тараканы, мыши обладали преимуществом в обладании пищей. Ведь человек не имел никаких конкурентноспособных механизмов выживания по сравнению с животными, питался по остаточному принципу, в основном, растительной пищей и падалью. Но растительности было в изобилии, и здесь у нас не было конкурентов. Разве только наши ближайшие предки – обезьяны, отличающиеся от нас большей ловкостью, скоростью, реакцией и близостью к природе. Наверное, за это мы их и держим в клетках. Убийство животных появилось позднее, с развитием цивилизации, но львов мы за это ненавидеть не стали – спираль ДНК, в которой уже было записано отвращение к гиенам и грифонам и благоговение к хищникам, была сформирована. А это лишь свидетельствует о том, что человек очень долго пребывал в первобытном состоянии и стал цивилизованным сразу, согласно первому закону диалектики, когда количество переходит в качество одномоментно.
Хотя я думаю, что ни эволюция, ни диалектика тут ни при чем. Современного человека из кроманьонца сделали пришельцы, поместив в мозг имплантат под названием неокортекс. Хотя последние исследования показывают, что homo sapiens мы стали благодаря функции совершенно иных древних структур в глубинах мозга. Скорее всего, неокортексом нас просто лишили возможности строить так легко пирамиды, виманы и тому подобные сооружения, тайну которых мы, современники, до сих пор не постигли. Нашим древним предкам это было по силам.
А поскольку фантазия крестных колонизаторов работала хорошо, то глумились они как хотели над бедными homo sapiens, не ведая, к чему приведут их эксперименты. Потому мы и не слышим друг друга и не можем договориться вследствие того, что имплантаты отличались чрезвычайным разнообразием, а биологи сейчас вообще говорят о церебральной селекции. Очевидно, что гениальные люди – прямые потомки пришельцев, как о том повествуют летописи: «И боги сходили на землю и брали себе в жены дочерей Земли».
Семье нужна была покорная и покладистая женщина, которая бы всегда соглашалась с Леной. Это не про меня, и поэтому мои отношения с семьей начали портиться. Прежде всего, меня оскорблял тот факт, что продукты для еды мне покупались более дешевые, нежели для семьи. Этим мне давалось понять и почувствовать мое положение прислуги в доме. Хотя творожные запеканки, приготовленные из «моего» творога, семья уплетала за обе щеки. Меня будили по утрам по времени просыпания Алисы, независимо от того, который был час. На мое счастье, Алиса укладывалась спать ровно в 21.00. Процесс укладывания был прост: я прочитывала ей две сказки и оставляла Алису одну. Она кувыркалась, что-то сама себе рассказывала и в итоге засыпала. Лена выражала вечное недовольство, но никак не могла сформулировать свои желания. Она была на два года старше Антона, такая капризная толстая тетка. В юности она занималась спортом, потом забросила его и начала толстеть. По этой причине она придерживалась строгой диеты, ела по утрам всевозможные витамины, но ей ничего не помогало. В ее разговорах со мной постоянно просачивался страх: вдруг она потеряет Антона. Вот так возьмет он и уйдет! Но что нужно делать для того, чтобы оставаться привлекательной для мужа, она не знала и держала Антона в строгости.
Есть старый советский анекдот. На вопрос: «Что Вы будете делать, если ваш муж Вам изменит?» француженка ответила: «Ха, если мой муж мне изменит 1 раз, то я ему изменю 2 раза, если 10 раз, то я 20 раз и у него пропадет всякое желание мне изменять!»; аборигенка из племени мумбу-юмбу сказала: «Моему мужу после каждой измены старейшины будут отрезать часть пениса, а с оставшимися 20 см пениса кому он будет нужен?» И тут русская простонала в отчаянии: «Боже мой! А у нас – и профком, и местком, и партком!»
Сто пятьдесят лет тому назад Н. Некрасов написал о русской женщине: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!» Какая лихость истребила русского мужика уже во времена Некрасова, если русская женщина до сих пор входит в «горящие избы» и хватает на ходу любую клячу, называющуюся мужиком по половому признаку? Тогда, само собой разумеется, что советская женщина – как святая троица на иконе: и француженка, и мумбу-юмбу, и русская. Потому что бедного мужика прессовали и кастрировали всеми возможными силами, коих в стране под названием СССР было в изобилии: партком, местком, профком, соседи и им подобные. А мужики с перебитыми ногами и хребтами уже и не рыпались больше никуда. Да и куда им было идти, если карьера легко рубилась разводом? Отсюда это торжествующее женское: «Да куда он денется? На коленях приползет!» Конечно, приползет, но уже не мужик, а какое-то бесхребетное животное. Не спиваться же в общаге.
Да и какой мужчина бросится под этот танк под названием развод, если он не одержим манией самоубийства? Так и жили русские женщины в этом прессинге, теша себя иллюзией, что детей мужчина не «бросит», а если надумает что-либо, то мы на него выступим с тяжелой артиллерией в лице всяких КОМов! Ну, какая тут может быть адекватность в самооценке, если мужа держат силой на коротком поводке и в строгом ошейнике? Не здесь ли кроется такая одержимая любовь русских к собакам? Особенно женщин. Ведь мужики в ошейниках не ласкаются, как псы, а сумеречно смотрят исподлобья. Хоть собака руку оближет. Зато в генах русских женщин прочно закрепилось вот это: «Да кому я нужна с ребенком?» Прямо прайд какой-то в головах русских женщин, где самцы львы загрызают чужих детенышей! Нет уж, если попался в руки мужик, то мы его любыми средствами привяжем, пристегнем, прикрутим! Ведь чужой мужик погубит не своего ребенка! Ну, что же, бывает и такое: губит. Как чужой, так и свой родной.
Во дворе дома стояла ортопедическая скамейка, сделанная руками Антона. Набрана она была из деревянного бруса, и все места соединений элементов были закреплены розовой ленточкой и завязаны бантиком. Посередине скамьи было нарисовано символическое сердце, а в стороны от него шли надписи: «Я тебя люблю; Я готов прожить с тобой всю жизнь; Я бы тебя сжег; Люблю твои глаза; Я тебя ненавижу» и так далее. Скамья очень впечатляла. Антон будто спорил сам с собой на любовь к Елене и крепость своих семейных уз.
Конечно, в глубине души каждая женщина знает, что мужчину в этих самых узах «держит женщина, а не дети».
Детей Лена тоже держала в строгости. Главный ее постулат в общении с детьми был такой: «Я сказала!», строгий взгляд и сдвинутые брови, и эти три составляющие лениного воспитания действовали.
В своей книге «Французские дети не плюются едой» П.Друкерман особо отмечает эти «большие глаза – укоризненный взгляд» как меру воспитательного воздействия. Но сквозь строгость просматривалась любовь Лены к детям. А сдвигала брови она лишь для их пользы. Однажды я предложила ей поделиться своими строгими методиками с другими мамами, которые не знают, как обуздать своих чад.
В этой семье была своя идеология воспитания. С подобным феноменом я не сталкивалась нигде. Семья нашла в интернете документ, согласно которому 100 лет назад масоны разработали план уничтожения русских как нации. В свете реализации этого плана мы сегодня и имеем то, что имеем. Посему в семье было решено, что телевизор для детей в доме не включаем, хотя он был. Еду покупаем только после тщательного изучения состава продукта. Импортные продукты не берем вообще. Соответственно, живем за городом и едим продукты со своего участка. В общем, копинговые стратегии семьи были на высоком положительном уровне. Через три недели моего пребывания в этой семье наступил праздник – 10 лет совместной жизни Антона и Лены. Антон отвез сына в школу, приехал домой, сорвал цветок во дворе с клумбы и влетел в спальню, где Лена продолжала спать. Он возложил цветок на кровать к ее лицу, подождал, пока она откроет глаза, потом вытащил ее из постели к окну, выходящему во двор, и обратил ее взор к низу. Там на газоне была выложена надпись: 10 ЛЕТ и второй строкой: по-прежнему ЛЮБЛЮ. «Собирайся! – сказал Антон. – В 13.00 у нас самолет в Стамбул». Антон подарил Лене и себе на юбилей бракосочетания двухдневную поездку в Стамбул. Лена ахнула и растерянно заявила, что она ничего не успеет собрать. Но Антон и слышать не хотел: он уже решил вопрос ухода за Семеном с родителями Лены и своим отцом, а мой уход за Алисой подразумевался сам собой.