Страница 3 из 7
Все проблемы с учебой, с лабораторными работами, которые теснились в голове до тренировки и досаждали, словно комары, куда-то делись. Вернее, они потеряли свой пугающий размах, уменьшились и отстали.
В палатке на углу я купил банку кваса и, зажав пакет с формой подмышкой, потягивал прохладный напиток. Чувство свободы и неги захватило меня.
– Серега! – громко окликнул меня кто-то. Я развернулся и увидел Миху, который, переваливаясь, спешил ко мне.
Мы с ним дружим еще со школы. Сидели за одной партой. Живем в соседних домах. Миха большой, пухлый и веселый. Школьные оценки всегда мало волновали его, про таких говорят: «Крепкий троечник». Но троечником он был не от того, что учеба ему не давалась или что был глуп. Нет, он просто не любил напрягаться. Не любил делать ничего сверх минимума, за которым стояла двойка и вызов родителей в школу. И институт он выбрал такой, чтобы учиться, не напрягаясь, и чтобы ездить недалеко. И чтобы в армию не забрали.
А что он любил – так это поиграть в футбол, съездить на рыбалку, просто зависнуть без всяких дел во дворе или сквере.
Короче, был Миха типичным жизнерадостным раздолбаем. И моим лучшим другом. Находясь в его компании, я расслаблялся и мог смотреть на жизнь не только через призму логики, целей и планов по их достижению. В нем фантастическим образом уживались чисто русская лень, веселье, и неожиданно мудрый, но вместе с тем интуитивный взгляд на мир, позволяющий принимать правильные решения, не прибегая к заумным расчетам, которые так любил я.
– Серега, стой, – совсем уж близко прозвучал его голос. – Ты со своими танцами совсем спортсменом стал. Уффф, – мой друг запыхался, а потом без всяких предисловий вдруг выхватил банку с квасом из моей руки и сделал большой глоток. – Ну, рассказывай, как там.
Конечно, Миха был в курсе моих занятий. Я его тоже звал, зная, что в глубине своей пухлой души он неравнодушен к танцам. Однако на тренировки надо ходить регулярно. Р-е-г-у-л-я-р-н-о. Это однозначный минус в глазах Михи.
Потом, хоть мы и не говорили на эту тему, мой друг стеснялся своего лишнего веса. Ему почему-то казалось, что из-за своих объемов он обязательно будет выглядеть неуклюжим и все станут смеяться над ним. Это нелепое и ничем не обоснованное утверждение возводило нерушимую стену между ним и танцами.
Мы пошли дальше вместе. По пути я рассказывал о том, как тренировался, о многочисленных особах прекрасного пола, окружающих меня, о суровом тренере Эле. Товарищ внимательно слушал, даже его обычное балагурство притихло, уступив место интересу.
– И прям ты один на десять девчонок?
– Не, нас двое.
– Все равно круто… А покажи, чему ты научился.
От неожиданности я остановился. Вопрос застал меня врасплох. Я никому еще не показывал танец. Сердце тревожно забилось. Меня охватили волнение и слабость.
– Мих, давай, может, потом? Мы еще не все отрепетировали.
– Да ладно, я не Путин, передо мной можно лажать. Давай, не парься, дружище!
С одной стороны, мне хотелось похвастаться своими успехами. С другой стороны, я испытывал страх ошибиться, показать чепуху и опозориться на всю жизнь.
Причем головой я отлично понимал полную эфемерность этих страхов. Миха – самый благосклонный зритель. Почти за десять лет дружбы мы не раз попадали в ситуации, в которых было и смешно, и стыдно, и страшно. И никогда Миха не предавал и не подводил.
Лучше зрителя сложно представить, тем более, я все равно собирался штурмовать танцполы. А значит – пора начинать. Отложив пакет с формой и поставив трек на телефоне, я отошел на пару шагов и огляделся. Мимо проехала машина, завернув за угол дома. Пожилая женщина с маленькой собачкой, возвращаясь с прогулки, открывала дверь и заходила в подъезд. На лавочке во дворе тусовались подростки. И все, как мне казалось, пристально следят за тем, что я буду сейчас делать. Даже маленькая собачка будто бы сверлила меня своими глазами-бусинками.
Я оцепенел, но спустя мгновение заставил себя выдохнуть, осознавая нелепость своих догадок. Машина давно уехала, женщина, наверное, уже едет домой в лифте, а подросткам нет до меня никакого дела. Словно пловец, отважно бросающийся в ледяную воду, я нырнул в пучину ритма.
Что я делал в те полминуты, я вспомнить не могу. Тело на автомате выкидывало заученные куски композиции, где-то делая их правильно, где-то – нет. Меня как будто и не было, я практически не контролировал то, что делаю. Сознание вернулось, когда понял, что трек уже закончился, а я стою и тяжело дышу. Наверняка закосячил половину. Лучше бы не позорился. Однако удивленный взгляд друга говорил о другом.
– Круто! Почти как в «Танцах», – в словах Михи не было и тени иронии. Это меня немного успокоило.
– Да ладно, мы еще недоучили, – оправдывался я, но внутри уже растекалось сладкое чувство гордости.
– Правда, классно! Покажи еще!
Теперь меня упрашивать долго не надо было. Я снова включил трек и повторил. В этот раз волнения практически не было, и я сделал гораздо лучше и рассчитывал на заслуженную похвалу. Однако друг огорошил.
– Это классно, но… Это то же самое, вроде? Ты же это уже танцевал?
К такому повороту я готов не был и совсем опешил.
– Мы пока больше не выучили…
– Аааа, все равно здорово! Я бы так точно не смог, – снова совершенно серьезно произнес Миха.
Мы пошли дальше. Миха замолчал, смотря себе под ноги и, видимо, размышляя о чем-то. Я тоже думал. Мысль, появившаяся в моей голове, требовала внимания и концентрации.
Глава 6
«А ведь Миха прав, – думал я, глотая чай из большой желтой кружки с маленькой щербинкой на ручке. – Действительно, мне как-то в голову не приходило, что все, что мы с таким упором учим уже месяц, – все это легко умещается в полминуты. И все. Без вариантов. В прямом смысле слова. И кроме этого куска я больше ничего не знаю».
Я отхлебнул начинающий остывать чай. Солнышко, нарисованное на кружке, безоблачно улыбалось мне. Сидя за письменным столом у окна, я одновременно наблюдал и огоньки фонарей, и редкие машины, скользящие по улице, и собственное растрепанное отражение в стекле.
Что же это выходит? До нового года осталось еще три месяца. Если в месяц мы разучиваем танец на полминуты, то на отчетнике я смогу (при самом радужном раскладе) показать аж целых две минуты лихого танца.
И вроде бы это неплохо звучит, особенно для человека, которому просто надо один раз выйти на дискотеке и зажечь. Но есть одно «Но». Мои амбиции начали простираться гораздо дальше. Я стал смотреть баттлы на «Ютубе». Эти танцевальные поединки заставляли биться мое сердце сильнее. В баттлах соединялось все, что мне нравилось: и красота танца, и накал схватки, из которой надо выйти победителем. Это было гораздо круче, чем самбо, которым я занимался в детстве.
О да, мне захотелось победить в одном из таких соревнований!
А на баттлах двух минут точно будет мало. А сколько надо? Сколько достаточно?
Прикинуть просто. Для этого достаточно вспомнить любой чемпионат. Обычно из всех танцоров, пришедших на мероприятие, после отбора остается шестнадцать лучших. Конечно, есть исключения: на самых крупных фестах могут отбирать и тридцать два, и шестьдесят четыре, но обычно оставляют шестнадцать. Потом, разбившись на пары, они образуют турнирную сетку. Всего восемь пар. После первого круга поединков остается восемь участников, которые, в свою очередь, образуют четыре пары. И так до финала.
Вступая на стезю точных наук, я почувствовал уверенность и даже некоторое воодушевление.
Взяв листок бумаги, я начал чертить схему. Выходило так, что победителю необходимо выиграть четыре баттла. И еще пройти отбор. В каждом баттле минимум один выход, а скорее всего – два. Пусть, каждый длится по минуте. Выходит, в день мероприятия надо будет танцевать девять минут. Не повторяясь. Хорошая задачка.
Тааак, а я до нового года разучу только две. За год – четыре. Значит, минимум надо тренироваться два с половиной года, чтобы выиграть хотя бы на ученическом соревновании.