Страница 54 из 66
- Арестован? Я? – По лицу штабс-капитана блуждала кривая полубезумная усмешка, едва ли не более пугающая, чем его смех. – Мне принадлежит весь мир! – Он широко раскинул руки в стороны, словно желал показать масштабы своего могущества и, обернувшись вокруг своей оси, повернулся к Шульцу, все с тем же перекошенным жуткою улыбкою лицом и горящими неистовым огнем глазами. - Вы не сможете меня остановить! Потому что у меня теперь есть все! Все! И я рад, да - слышите? - я рад, что вы станете свидетелями моего триумфа! - произнеся последние слова как-то даже восторженно, Леславский с благоговением коснулся загадочной машины и добавил, кинув на Оболенскую взгляд из-за плеча :
- А вам, Настасья Павловна, я рад особенно.
Оболенская невольно дрогнула, понимая в сей миг совершенно отчётливо, что они имеют дело с ещё одним сумасшедшим.
- Отчего же? – произнесла она в ответ, стараясь говорить как можно спокойнее и надеясь, что голос не выдаст того напряжения, что испытывала в данный момент. И ещё Настасье Павловне хотелось верить, что Петр Иванович найдет способ подобраться к Леславскому, пока тот отвлечен на разговор с нею.
- Оттого, дорогая моя, что вы сейчас увидите, каким глупцом был ваш муж! Он не хотел отдавать мне эту машину, он не понимал, что она – его величайшее изобретение!
Воспоминание – к несчастью, слишком запоздалое, мелькнуло в голове у Оболенской и увидела она, словно наяву, как представлял ей Алексей Михайлович штабс-капитана Леславского Андрея Васильевича, человека настолько неприметного, что встречу с ним она позабыла тотчас же, и теперь понимала, что видела его прежде именно тогда, в мастерской покойного супруга. И слышала так ясно, будто Алексей Михайлович и теперь стоял рядом, мужнин голос, с восторгом говоривший, что нашелся человек, столь же увлеченный изобретениями, как и он сам…
- А вы меня забыли, Настасья Павловна, не так ли? – голос штабс-капитана с нотками обиды ворвался в ее сознание, возвращая от прошлого к настоящему. - Зато я о вас помнил, уж поверьте!
- Что вы имеете в виду? – уточнила Оболенская, встревоженная вмиг подкатившими к сердцу дурными предчувствиями и подозрениями.
- Ну как же, ведь это я порекомендовал вас Долгоруковым для этого дела, - улыбнулся Андрей Васильевич.
От этих слов его сделалась Настасья враз ни жива, ни мертва, и огромных трудов стоило ей выдавить из себя следующую фразу:
- Вы? Зачем?
- О, дорогая Настасья Павловна, у меня было сразу несколько причин для сего. И я сумел своим планом убить двух зайцев разом, - он хихикнул, по всей видимости, очень довольный собой, а Оболенская стояла, объятая ужасом, и в голове ее в сей момент билась лишь одна-единственная мысль: теперь Шульц знает о ее роли в данной истории, но не от нее самой. И не простит ей этого, должно быть, никогда. Но не стала Настасья все же пытаться уйти в сторону от этой темы, понимая, что крайне необходимо и дальше отвлекать Леславского разговором, а кроме того… она чувствовала, что может узнать кое-что важное и для себя тоже.
- Какие же причины, Андрей Васильевич? – спросила она холодно, отмечая, меж тем, что Петр Иванович, не теряя времени даром, подбирается к штабс-капитану ближе.
- Все просто, Настасья Павловна, все просто, - проговорил с удовлетворением Леславский, - во-первых, как я знаю, вы ассистировали покойному Алексею Михайловичу в его трудах… эх, какая светлая голова был человек! Жаль, что пришлось его убить, потому что он не желал отдавать мне машину, - тон штабс-капитана на последних словах снова сделался обиженным. - А ведь каких великих дел мы могли бы сотворить вместе! – он вздохнул, в то время как Оболенская смотрела на него с нескрываемым ужасом, но даже не замечая этого, Леславский продолжил: - Так вот, я подумал, что если вдруг возникнут с машиной какие-то проблемы… то вы, быть может, сумеете мне раскрыть что-то важное, что поведал вам ваш дражайший супруг, - он ещё раз хихикнул, но тут же сделался вновь серьезным:
- Ну а во-вторых, что касательно Долгоруковых, кои послали вас в Шулербург, дабы следить за этим делом, то я польстил вам безбожно, Настасья Павловна, убедив их, что вы куда умнее, чем то кажется согласно вашей репутации. По моим расчетам, вы со своей глупостью должны были окончательно испортить расследование и без того бесславному агентству, кое я также порекомендовал Великому князю, считая, что этим неудачникам никогда не удастся напасть на мой след… Но, однако, я немного ошибся, - взгляд Леславского сделался вдруг цепким и злым, и он произнес резким тоном:
- А где Марго?
- Вы имеете в виду вашу сообщницу? – поинтересовалась Настасья Павловна.
- Я имею в виду брошенную царскую дочь! – рявкнул в ответ штабс-капитан и забормотал себе под нос – так, что Оболенская с трудом разобрала его слова:
– Но скоро он за все заплатит. За нее, за меня…
- Эта женщина – царская дочь? – уточнила Настасья Павловна, поджав губы, лишь бы не рассмеяться презрительно от одного только подобного предположения.
- О да! Ее мать, красивейшая женщина, актриса императорского театра, была вероломно обманута похотливой свиньею, которую зовём мы своим императором! Но скоро придет ему на смену новый повелитель! И все они вспомнят обо мне… все, кто не хотел меня замечать… все, кто вынудил бесчисленные эти лета гнить, нося звание ничтожного штабс-капитана! А я был способен на большее! На великие дела! – Голос Леславского сорвался на крик, затем внезапно сделался заискивающим, когда он повторил свой вопрос: - Так где она?
- Должно быть, рассказывает Всевышнему стишок про рубин, гагат, александрит, изумруд и алмаз, кои вы похитили у императорской семьи, - пожала плечами Настасья Павловна, стараясь не слишком откровенно смотреть за спину Леславского, где уже находился Шульц.
- Вы убили ее! – воскликнул штабс-капитан неожиданно визгливо, но столь же внезапно успокоившись, снова забормотал: - Ну ничего, ничего… у меня уже есть ее кровь…