Страница 43 из 66
- И не только в нашей.
По нахмуренными бровям Петра Ивановича Настасья поняла, что ее объяснение ему пришлось не слишком по душе, но спрашивать ничего в данный момент господин лейб-квор не стал. Вместо этого он быстро забрался на стол и подсветил довольно низкий, по счастью, потолок.
- Ваша правда, дорогая моя Настасья Павловна, - заметил спустя пару мгновений поисков Шульц, - там люк.
Отвечать на сие Оболенской ничего не потребовалось – Петр Иванович и без того прекрасно знал, что следует делать далее. Поднапрягшись, лейб-квор выбил крышку люка и, подтянувшись на руках, пролез в отверстие сначала сам, а затем помог подняться уже ожидающей, стоя на столе, Оболенской, и оба они оказались таким способом сначала в каюте среднего класса, затем – в чьей-то каюте на верхней палубе. Но едва успели Настасья Павловна с Петром Ивановичем выбраться из люка, как дирижабль тряхнуло и новая волна испуганных людских воплей прокатилась по «Александру Благословенному». Мгновением позже несчастное судно накренилось сначала на правый бок, следом – на левый, и, не удержавшись на ногах и не найдя за что зацепиться, Оболенская полетела кувырком куда-то в угол, путаясь в собственных юбках, а в голове ее беспорядочным сонмом проносились все молитвы, которые она когда-либо только знавала. Ударившись плечом обо что-то твердое, Настасья Павловна крепче сцепила зубы и ухватилась руками, что было сил, за чугунную ножку стола из красного дерева, что и послужила причиной пронзившей ее боли. В тот же миг дирижабль на долю секунды застыл, а затем раздался характерный звук, похожий на всплеск воды, и «Александр Благословенный» снова закачался, но на сей раз плавно, будто бы ласково перекатываемый неторопливой волной. До слуха Оболенской донёсся приглушенный гул, словно из недр самого судна вырвался вздох облегчения. Переведя дух, Оболенская тотчас же вскинула голову, отыскивая глазами Петра Ивановича и обнаружила его подле себя, протягивающим ей руку. Едва поднявшись на ноги, Настасья тут же устремилась к выходу, влекомая желанием убедиться, что все взаправду обошлось и самое страшное осталось позади.
От представшей ее взору картины, что открывалась со стремительно пустеющей палубы, у Оболенской задрожали руки – то ли от облегчения, то ли от пережитого ужаса. «Александр Благословенный» со спущенным монгольфьером сидел посреди небольшого озерка площадью почти с сам дирижабль, в окружении огромных вековых сосен. Поток людей, что ещё недавно стремился наверх, теперь столь же спешно стекался вниз, совершенно явственно желая скорее покинуть несчастное судно. Некоторые прыгали прямо в воду, не дожидаясь очереди, чтобы спуститься по трапу.
Шульц и Оболенская не стали вливаться в эту толпу, поддаваясь новому общественному безумию, и в полном молчании спустились на землю в числе последних, кто покидал потерпевший крушение дирижабль.
Когда остатки напряжения схлынули, заместившись сначала лишающим всяких сил облегчением, а затем – озабоченностью, перед Шульцем и Оболенской встала новая проблема: понять, где они теперь находятся. Кроме того, Настасью Павловну немало занимал вопрос о том, было ли крушение дирижабля простой случайностью. И она была совершенно уверена, что ответ на этот вопрос – «нет».