Страница 2 из 8
Кира не любила нежданных гостей. Не то, чтобы ей не нравились неожиданности, она в них жила, как микробы в чашке Петри, но в отличие от микробов, она сама решала, когда и кому позволительно открыть крышку, чтобы на неё полюбоваться или начать ставить над ней опыты. В том смысле, что она по собственному усмотрению открывала или не открывала входную дверь, равно как и игнорировала время от времени телефонные звонки.
Сейчас желания идти к двери не было, а со своими желаниями надо считаться. Мало ли кому она понадобилась? Это не её дело. У неё принцип – сначала договорённость, потом визит. А иначе можно превратиться в троллейбус кольцевого маршрута. Как там пелось? «Дорога без конца, дорога без начала и конца».
Никуся подняла голову. Посмотрела мутными со сна глазами и широко зевнула, показав сломанный левый клык. «Ну, что? Не будешь откррррррррывать? И прррррравильно! Пррррррррипрутся и трррррррррезвонят». Сладко во всю пушистую длину потянулась, медленно свернулась калачиком, уложив хвост, закрыла глаза и для большего комфорта прикрыла нос лапой.
Трезвон между тем продолжался.
«Пойду-ка я чаю поставлю, кажется остался кусок вчерашней запеканки». Кира и вправду не всегда помнила, что у неё в холодильнике, поскольку это было совершенно не важно. Иногда с удивлением обнаруживала за какими-то пластиковыми контейнерами или пакетами завалявшийся творог, или кусок не понравившегося ей сыру, или половинку шоколадки, уж не говоря, о скисшей зелени. Зелень она покупала с маниакальной настойчивостью истовой вегетарианки и не ела никогда. Ждала пока скиснет, ругала себя и выбрасывала, чтобы снова купить пакет с петрушкой, укропом и базиликом до следующей отправки в мусор. Единственно мята избегала печальной участи, её она заваривала и делала потом ледяные кубики для умывания.
Запеканка действительно осталась. Положить её на тёплую тарелку, пусть слегка согреется. Кипятком ополоснуть чайник. А теперь медленно вздохнуть и начать колдовать над чаем. «Что будем пить, уважаемая Кира Францевна?» Ага! Щепотка розовых бутонов, хорошо…, чуть поменьше щепотка цветков лаванды, совсем немного шалфея. Добавить, пожалуй, семян укропа для пользы и аромата? Конечно. Мяты? Нет, мяты не надо. Этого достаточно. Заливаем. Теперь выбор чашки. «А, впрочем, не буду сегодня выбирать. Возьму традиционную, мою, с драконом».
Чашка была самая настоящая китайская, правильного императорского фарфора. Дракон был нарисован снаружи и внутри чашки. Золото переплеталось с огненными красками желто-оранжево-красного и оттенялось чёрным в чешуе и контурах крылатого красавца. В зимнюю промозглую пору эта волшебная чайная пара, где блюдце было расписано точно таким же рисунком, что и чашка, магическим образом согревала при одном взгляде на неё.
Салфетка на подносе, чашка, чайник, запеканка.
Она не ленилась сервировать для себя. Не потому, что так надо, а просто приятно и красиво. Зажгла свечку на столе…
«Боже ты мой, как можно! Идиотизм и навязчивость некоторых не уступают по силе даже моей выдержке. Уж я приглашу сейчас тебя на чай!» Стремительные шаги к двери, по дороге чуть не сшибла в сердцах этажерку с коллекцией минералов, поворот ключа в замке и… в распахнутом проёме никого. Пусто. А ведь звон еще продолжает отдаваться эхом в ушах. Кто это мог быть? Или может точнее надо спросить – Как это могло быть? А может и вовсе – Что это было?
«Не удивительно. Мне хотелось, чтобы оно закончилось? Оно и закончилось! Ура! Можно переходить «к водным процедурам», а именно, к любимому чаю. И теперь уж, несомненно, с удовольствием».
Аромат из чашки нежно и тонко поплыл по комнате, запеканка растворилась во рту. «Нет, ну в самом деле, что за ерунда? Может закоротило контакты?» Кира по опыту знала, что простые объяснения только тогда хороши, когда после них возникает чувство глубокого удовлетворения – всё объяснено верно. «Да, закоротило, ну и что такого?» Но, если вместо вкуса прекрасной творожной запеканки во рту появился неприятный металлический привкус, всё, пиши пропало, и чай становится не в чай.
Кира не была бы тарологом, если бы не понимала очевидных вещей: во первых, с нами происходит только то, что должно происходить именно с нами; во вторых, все события имеют свой смысл, а если мы его не видим или не находим – это не очень здорово; в третьих, найдя верное объяснение, быстро начинаешь понимать как поступать дальше, а это, как правило, радует.
К тому же Кира давно знала за собой свойства дракона-алхимика, что по эйгологическим меркам давало ей право на многое: дозировать общение, относиться ко всему с прищуром, жить собственной моралью и ограждать себя от назойливых соискателей, желающих под благовидным или не очень предлогом своровать её время.
«Так и посту¬пай, мой Луци¬лий! Отво¬юй себя для себя само¬го, бере¬ги и копи вре¬мя, кото¬рое преж¬де у тебя отни¬ма¬ли или кра¬ли, кото¬рое зря про¬хо¬ди¬ло. Сам убедись в том, что я пишу прав¬ду: часть вре¬ме¬ни у нас отби¬ра¬ют силой, часть похи¬ща¬ют, часть уте¬ка¬ет впу¬стую. Но позор¬нее всех поте¬ря по нашей соб¬ст¬вен-ной небреж¬но¬сти. Вглядись-ка при¬сталь¬ней: ведь наи¬боль¬шую часть жиз¬ни тра-тим мы на дур¬ные дела, нема¬лую – на без¬де¬лье, и всю жизнь – не на те дела, что нуж¬но…» Луция Аннея Сенеку она любила беззаветно, первое из его «Нравственных писем» знала наизусть с ранней юности и цитировала при каждом удобном случае. Первое письмо сформировало её жизнь, так она считала, избрав первую строку своим Кредо. Давным-давно она додумалась, что Луцилий – адресат писем, на самом деле вымышленная фигура, философ писал письма себе самому. Луций – Луцилий. Письма с нравоучениями, наставлениями себе! Как это по драконьи! «Не могу же я, в самом деле, позволить кому-то наставлять меня, даже смешно. Советовать или обсуждать, приводить примеры или лучше ставить передо мной проблемы – еще куда ни шло. О! Только попробуйте начать наставлять меня и я сделаю всё наоборот, или вообще ничего не стану делать. Нет, не из вредности, ни в коем случае. Просто, таково моё свойство. Я – эйг. Я – эйг дракон». Чуть позже она открыла для себя «Духовные упражнения Игнатия Лойолы» и это стало началом её входа в медиевистику – изучение Средневековья…
Однако, для чего в её дверь раздался такой странный звонок? «Вот сейчас допью и «посмотрю».
Под «посмотрю» она подразумевала взять колоду Таро, расстелить скатерть и наметив позиции расклада, получить ответ на свой вопрос. От кого? От высших сил, Вселенной, Мирового разума, Больших, как она их привычно называла, в общем от тех или от того, кто с какой-то целью выпускает людей в этот мир, ожидает от них чего-то, иногда в чем-то помогает и неизменно позволяет, пусть с ошибками, пройти каждому, свой путь до конца, в той или иной мере удачно. Кира всегда трепетно предвкушала момент появления колоды в руках, поскольку никогда наперед не знала, какая именно из её коллекции захочет сейчас работать с ней, потому что каждый раз ловила откровение, связанное с энергетикой, стилистикой, происхождением и содержанием колоды. Практически, всё, как у человека. Разница состояла лишь в особом предчувствии волшебства. Кира была убеждена, что заранее, «по собственному велению» выбрать колоду невозможно, да и неправильно. Колода обнаружит себя сама, как только прозвучит внутри сознания запрос, и каждый раз колода и запрос будут очень точно соответствовать друг другу. Даже если этот запрос еще туманный, неясный – колода сама разберётся, что он относится именно к ней. Ей, колоде, виднее. Одинаково невозможно было предугадать каким получится расклад и что доведётся прочесть в ответе.
Кира прикрыла глаза, откинулась на спинку стула, запрокинула голову. Золотые блики защекотали ресницы, яркие краски замелькали в быстром калейдоскопе. Прекрасный Чиро, изысканный итальянец – Чиро Марчетти, его Золочёная колода. Хорошо. Значит, не истеричная кикимора была у двери и не депрессивный психопат-гоблин, уже приятно. Судя по выбору колоды всё не так уж плохо. Спасибо, что именно она пришла сейчас пооткровенничать и раскрыть тайну странного звонка.