Волчья любовь

– Ничего! Не бойся! Не тронут они тебя, я не допущу! – ласковым говором заговорил зверь, расстегивая шубу и выпуская волчонка на деревянный пол. Волчонок с холодной и мокрой шерстью оказался на темно-коричневом полу, его лапы подкашивались, но глаза не отпускали мужика, они следили за его движением. Мужик сбросил с себя шубу, снял валенки возле порога, подошел к печке, отворил дверцу с громким скрипом, что волчонок от испуга забился под кровать в самый темный и холодный угол. Мужик ухмыльнулся, увидев страх маленького хищника. Забросив дрова в печь, разжег их, погрел свои руки возле огня. Налил в блюдце теплого молока и поставил возле кровати.

– Ну! Давай, поешь! – поманил его мужик, заглядывая под кровать.

Волчонок забился в угол и не хотел вылезать, он дрожал и от страха, и от холода.

– Ну и бог с тобой! Есть захочешь, сам вылезешь. – Мужик схватил большие ведра и вышел на улицу. За дверью раздавались крики мужика и бряканье ведер, рычание собак.

– Ешьте, псины! Ох, и злые вы!

Маленький серый щенок ползком вылез из-под кровати, оглядываясь на дверь и по сторонам, ткнулся носом в тарелку с молоком, молоко залилось ему в нос, он помотал головой в разные стороны, разбрызгивая молоко в разные стороны. Попытка номер два, пахло приятно как у мамки под лапами, но он привык сосать, а не лакать.

Ткнулся опять носом в тарелку, и опять молоко попало в ноздри, лапой смахнул капли белой жидкости на пол. Волчонок уселся напротив тарелки, опустил голову низко-низко, высунул розовый язычок и попытался лакать, мм, ему понравилось. Дверь распахнулась, и мужик с огромными ведрами вошел в дом, серый испугался и нырнул под кровать с визгом и страхом.

– О! Да ты умница! Ну, иди сюда, познакомимся!

Присел мужик на корточки перед кроватью и заглядывал под нее. Только два желтых глаза виднелись из дальнего угла. Так волчонок и не вылез до утра.

Амелия была без сознания, тело горело, и жар поедал ее изнутри, боль мучила ее так сильно, что слабый стон эхом разносился по лесу. Серый сидел возле нее, лизал ее бледное лицо, облизывал ноги, из которых сочился желто-фиолетовый гной. Он терпеливо ждал, молча, смотрел на ее страдания, и когда опухали ноги, он принимался высасывать всю заразу, чтобы не было заражения крови, он инстинктивно чувствовал, понимал, что надо делать. Время шло, день сменялся ночью, и так несколько раз, а она не приходила в сознание.

Тело Амелии остыло, жара не было, волк не спускал с нее глаз, он все ждал, и вот она приоткрыла глаза. Волк стал метаться из стороны в сторону, повизгивал и рычал, но не со злобы, а что-то пытался сказать, показать. Слабым зрением и туманностью в голове Амелия не могла понять, что с ней, где она вообще и что это мечется перед ней. И тут лохматый огромный зверь склонился над ней и заглянул в глаза, растерянно Амелия вспомнила его пушистое приятное тепло, его запах и взгляд, она протянула руки, чтобы его обнять, он рванулся с места, ее руки соскользнули с его шеи.

– Что? – обеззвучено произнесла девушка, слабость голода и потери жидкости, она не могла даже говорить.

Он опять над ней склонился, чуть не прижимаясь, она попыталась его обнять за его лохматую широкую шею, но он опять рванул в сторону, немного сдвинув ее с места.

– Ты хочешь меня унести отсюда? – догадалась Амелия.

Волк заметался в стороны еще быстрее, махая хвостом, и огромными когтями скреб по земле.

– Но у меня нет сил, чтобы ухватиться за тебя, я слаба, я умираю. – Прикрыла свое лицо руками, но не было сил даже плакать.

Волк склонился над ней, ткнул ее мокрым носом в грудь; открыв лицо и посмотрев на серого, она постаралась ухватиться за его богатую длинную шерсть, так как шея его была широка, и не хватало рук, чтобы обхватить ее. Медленными движениями он стал ее тащить, волочить по мху, аккуратно, не раня ее. Руки Амелии ослабли, кончились последние силы, все. Повалившись на мягкий мох, она застонала.

– Брось меня! Сожри меня! Нет сил моих терпеть, я не выживу, слышишь, не выживу.

Волк не сдавался, и он опять склонился над ней. Девушка скрестила над собой руки, показывая ему «нет, с меня хватит». Он оскалился, оголил свои клыки с грозным рыком, он на нее смотрел пристально.

– Что ты хочешь от меня? Оставь меня! – Страха не было, ничего не было, ей не страшно, она умирала.

Волк исчез на мгновение. Амелия закрыла глаза, в которых мрак притягивал к себе манящей рукой, отбирая силы и жизнь.

Холодные капли воды плеснулись ей на лицо, почувствовав сырость и приятную прохладу, она раскрыла глаза, увидев, как волк стоял в воде и, ныряя в воду носом, ловил рыбу, рыба сопротивлялась и била хвостом его по носу, но он только отряхивал капли воды с носа, дергая головой из стороны в сторону. Серый подошел к Амелии и выпустил рыбу ей в руки. Слезы наворотились из глаз, ей не верилось, что волк действительно спасал ее как мог и не сдавался, и не хотел сдаваться. Приняв рыбу с отвращением, она стала ее грызть, аппетита не было, но она заставила себя это сделать, рыба была в желудке.

Ноги ее были в воде, голова лежала на мелких камнях, но это ей не мешало заснуть. Проспав, не зная сколько, она очнулась, силы пришли, и ей хотелось напиться воды. Приподнявшись на локти, девушка увидела картину: горная река стелилась бурлящей гладью сквозь леса, размывая каменистые берега. Серого не было, шум воды, брызги окутали сознание приятным ощущением. Солнце скрывалось за верхушками сосен, последние отблески солнца играли на воздушных бурлящих волнах реки. Отеки спали с ног, синевы практически не было, вроде можно встать, подумала она, но нет, боль еще жива, осколки костей выпирали наружу, и казалось, порвут тонкую бархатную кожу ног.

Развернувшись, и упав в воду лицом, Амелия наслаждалась прохладой и свежестью воды, она ласкала лицо, шею, руки, плечи. Как ей хотелось омыться, смыть ту грязь, которая прилипла к ней, ту мерзость, что с ней сотворили те гады, но воспоминания были уже не острыми и не ранили сердце, боль сломанных ног затмевала все.

Каждый день серый приносил Амелию к реке, кормил ее рыбой, она купалась и радовалась воде, как никогда чему-либо, как этой свежести, она не могла никак напиться, вода была вкусна, сладка и притягивала к себе своими звуками, бурлениями, шипениями, глаза успокаивались, сердце замирало, боль отступала. Поначалу серый медленно волок ее, потом со временем она научилась вскарабкиваться ему на спину, держась за густую шерсть, чем дальше шли дни, лето кончалось, становилось прохладнее, вода охлаждалась, он набирал скорость и проносился по лесной чаще как ветер, сбивая лапами траву и попадавшие камни. Ноги Амелия перевязала упругими ветками, приложив кору березы, и они почти были неподвижны, кора служила фиксатором, Амелии казалось, что так вроде и не больно.

Глава 8

Новость

Петр возвращался из леса, его мысли поглотила путаница событий. Боль и одиночество без Амелии его будоражили, он хотел найти свою девочку, его сердце чувствовало, что она живая и где-то рядом. Но разум и здоровое мышление рассуждали трезво. Бороздя лесные тропы у Волчьего в надежде набрести на улики, вновь и вновь возвращался к нему.

У самой кромки леса стоял белоснежный дом, вокруг которого цвели розы. Остановившись, он решил навестить хозяев этого дома. Он знал, кто в нем живет, и ему не терпелось, поделиться своими догадками с матерью Лии, так как он прекрасно знал, что Амелия очень любила бывать в этом доме и очень любила свою подругу и всегда отзывалась с теплотой о Софье. И вот Петр решил поближе познакомиться с этой семьей.

– Здравствуйте! – произнес Петр Васильевич Михайлко, стуча в дверь дома Лии, которую открыла Софья Верноновна.

Раскрылась дверь настежь. Плотность воздуха изменилась, и он потянулся в сторону входной двери, развевая нежные завитки волос Софьи. Ее улыбка с ямочками возле губ была приветлива и располагала к ней всеми добрыми намерениями.