(Не)обманутый

Нужно было выбирать, и выбирать быстро.

С одной стороны, невольный свидетель демонической сущности Хикэру, который просто так не смирится, что экзорцист сотрудничает с демоном. Да и с какой стати? В конце концов, это их работа — защищать людей. Во всяком случае, именно так считает Шоичи. Для него нечисть всегда была созданиями второго сорта, как и для подавляющего большинства остальных экзорцистов. Убедить его, даже в том, что необходимо сотрудничать ради блага ордена, невозможно.

С другой стороны, Хикэру предлагает убийство. Еще одно убийство, которое произойдет непосредственно при нем, но все обвинения будут сняты. Скорее всего, Шоичи просто подавится. Или получит сердечный приступ.

Тошайо поймал короткий взгляд демона и увидел улыбку в уголках глаз. Хикэру будто говорил: «Пора занять сторону», и память Тошайо добавляла: «мой хороший». Компания умного, привлекательного союзника, который готов показать источник силы, дать возможность возродить орден против компании пьяницы-экзорциста, будущее которого — ближайшая канава и парочка достаточно отчаявшихся, чтобы стать кровожадными, каппа.

Настойка была чертовски приятной на вкус, хотя Тошайо пришлось мириться с оледеневшим от дыхания смерти горлом. Ему стало интересно, что сделает Хикэру, чтобы он выжил — разыграет концерт, утащит в туалет?

Демон привстал, положил ладонь в центр стола и под немым взглядом Шоичи дотянулся до Тошайо, обнял за волосы, поцеловал и вернулся на место. Во рту Тошайо осталась капсула, которую он раскусил и проглотил. Смерть отпустила хватку, он сделал еще один глоток, чтобы вспомнить вкус вина, и поверх пиалы посмотрел на Шоичи.

От увиденного бедняга захотел пить, и его убедило, что Тошайо доверяет демону. Возможно, сыграли роль тщеславие, желание не отставать от кумира, что угодно еще, но Шоичи выпил вино. Яд начинал действовать сразу — лицо бедняги побледнело, глаза налились красным, он схватился за горло, попытался встать, но сил уже не было. В конце концов, он тихо прислонился к стене и остекленевшим взглядом впился в потолок.

— Сиди, я поговорю с управляющим, — сказал Хикэру.

Его не было всего пару минут, но Тошайо стоило больших усилий не оглядываться на окружающих. Смотреть на замершего в нелепой позе Шоичи было невыносимо, и он чувствовал, что внутри него самого оборвалось что-то важное, поэтому выпил до конца настойку в своей пиале, а потом в двух оставшихся. Только когда не осталось ни капли жидкости, он понял, что только что самостоятельно уничтожил следы преступления.

К столу подбежала взволнованная охрана, официант и пара сотрудников, назначение которых Тошайо не понимал. Хикэру стоял у коридора и махнул рукой, показывая, что можно уйти. Никто не собирался допрашивать их, звать полицию, адвокатов, детективов — им позволили выйти.

Поверить, что все произошло так быстро и просто, у Тошайо не получалось. Он ждал, что его остановят на полпути и начнут скручивать руки за спиной, но персонал выглядел совершенно спокойно. Хикэру опять обнял его, вывел на улицу, и они ровным шагом пошли в сторону апартаментов.

— Тебе не кажется, что это слишком? — спросил Тошайо, стараясь хотя бы минуту не думать о руке на пояснице и приятном запахе дорогого парфюма.

— Слишком? — Хикэру усмехнулся. — Думаю, слишком было бы устроить такое в день нашего знакомства. Ты быстро учишься — это хорошо. Он знал достаточно много и был достаточно опасен, чтобы заслужить это. Никто не гнал его ко мне.

— Он сказал, ему дал информацию «один парень», так что кто-то гнал, — возразил Тошайо.

— И твой болван-коллега был достаточно глуп, чтобы полезть в одиночку на демона.

— Он рассчитывал на меня.

— Правда? Не припомню, чтобы вы с ним были лучшими друзьями. Такие люди действуют мне на нервы — они пытаются стать героями за один миг, пока остальные изо всех сил стараются и работают на пределе. Его могла убить даже злая кицунэ, а он полез ко мне. Забудь, мой хороший, он того не стоит.

— Тебя не волнует, что какой-то человек сказал ему о тебе?

— Нисколько, — Хикэру беззаботно улыбался.

Тошайо понадобилось больше целой секунды, чтобы понять:

— Ты! Ты сказал ему, — он остановился и развернулся к Хикэру.

— Наконец-то, мой хороший, я уж думал, ты никогда не поймешь. Теперь пойдем домой, не хочу, чтобы кто-то серьезный сел нам на хвост, ладно?

Они продолжили путь, еще медленнее, потому что Тошайо не мог смириться с услышанным.

— Ты понимаешь, что он был экзорцистом?

— Хочешь немного поговорить со мной о морали? — улыбался Хикэру. — Послушай, ты ведь знаешь, кто я. Ты спал со мной, ел со мной одну пищу, и мы так много говорили. Неужели ты не понимаешь, что все эти размышления о добре и зле не заботят меня?

— Как ты можешь жить, не думая об этом? Ты только что убил человека.

— Мой хороший, его убили мы оба. Я был тем, кто положил яд, а ты — тем, кто убедил его, что никакого яда нет. И вот мы идем по улице, и тебя гложет совесть, а я спокоен, потому что тот, кого мы убили, был уже мертв, как только увязался за тобой и решил пойти против силы, которая была ему не по зубам. Я ведь не истребляю экзорцистов, мой хороший, мне это не нужно. Я просто не люблю, когда под ногами путаются такие, как он. Назойливые, глупые и самонадеянные.

— На его месте мог быть я.

— Ты не был на его месте, мой хороший. Или ты собираешься пожалеть его лишь из-за того, что не уверен в своих силах? Так нельзя. Ты талантлив, ты не валялся сегодня утром возле стока, чтобы перекусить жабой, и ты умеешь читать. Зачем вспоминать о нем? Его больше нет, и нет лишней проблемы, которая могла бы помешать.

— И я еще удивляюсь, почему меня тошнило во время молитвы. Что ты сделал со мной?

— Только то, что ты сам хотел с собой сделать, мой хороший.

— Стать убийцей?

— Стать свободным.

— Хватит, просто помолчи. Пожалуйста.

Остаток пути Тошайо думал об экзорцистах, оставшихся без лидера, о нелепом Шоичи, смерть которого должна была волновать его, но, на самом деле, не трогала, об императорском дворце и Безупречных, которые воняли тухлятиной.

Всего неделю назад мир был намного проще. Тошайо мог несколько дней потратить на изгнание сварливого предка из старой мебели, получить за это скромную благодарность, отдать половину Чи, а на другую оплатить для себя воду и место в тесной квартирке. Он вспоминал все хорошее, что происходило тогда, чтобы вызвать ностальгию или хоть одно теплое мгновенье, но все оказалось перечеркнуто событиями последних дней.

— Ты боишься, я знаю. Мне тоже было страшно, — сказал Хикэру в лифте, когда тишина стала невыносимой. — Мы все боялись, прежде чем стали тем, что мы есть. Новое рождение пугает. Но ты справишься, ты гораздо сильнее тех, с кем я привык иметь дело.

— Я убил человека, неужели ты не понимаешь, что это означает для меня?

— Создатель позволил Первому Племени жить в гармонии с миром долгие тысячи лет, и только потом пришло Второе Племя. Ты убивал и раньше, просто считал их монстрами. Теперь ты еще ближе к тому, чтобы стать одним из нас.

— Мне нравилось быть человеком, Хикэру. Я не хотел ничего подобного.

— Нравилось? — Демон подошел к Тошайо и небрежно нажал на кнопку экстренной остановки лифта. — Подумай, что тебе нравилось. Попробуй вспомнить. — Он опустился на колени, посмотрел на Тошайо снизу-вверх, облизал губы и потянулся к ширинке.

— Ты с ума сошел?! — прижатый к стенке, Тошайо не мог отойти, не задев при этом Хикэру, и он стоял, смотрел на демона, слушая, как внутренний голос подсказывает ему, что он достаточно возмущался, и этого хватит, чтобы потом считать себя ни в чем не повинной жертвой.

— Если тебе так нравилось быть человеком, жить в трущобах и гонять в канализациях бедных божков, наверное, у меня ничего не получится, мой хороший, но мы оба знаем, что тебе нравится по-настоящему. Именно поэтому я решил дать тебе шанс, и до сих пор не желаю. Будет куда проще, если ты закроешь глаза и расслабишься.