Страница 3 из 60
На востоке, среди скал и утесов, лежал Рейстоун Форт с его рвами и заборами прикрывал небольшое число домиков, которые, казалось, искали у него защиты. Георг различал только трубы домов, с уходящими ввысь струйками дыма.
И дымок пеленой окутывал крыши домов, как будто хотел укрыть крошечное поселение людей от наступающих гигантских зеленых волн. А лес, сползающий с гор, то поднимался, то опускался по холмам и долинам. Для мальчика, не знавшего ничего, кроме одиночества пограничной хижины, эти двенадцать пятнадцать домов казались целым городом, ведь он никогда не видел ничего подобного.
Георг от удивления прищурил глаза и отбросил прядь волос со лба. Что-то необычайное нарушало привычный вид долины. Вдоль берега через полянки, через заросли кустарника, через подступающий к реке лес перед ними пролегла просека. Свежие белые срезы пней поваленных вековых деревьев, срубленные сучья, собранные в огромные кучи, и стволы, уложенные по краям просеки, образовывали почти прямую линию, протянутую рукой человека.
- Эта дорога, проложенная лесорубами батальона, должна привести к поселку Индюшечья Нога, - заметил Эндрю.
Времени для расспросов не было, так как всадники подъехали к реке. В этом месте начиналась новая дорога, и отсюда она шла дальше на запад.
Здесь в прошлом году во время осеннего половодья, переезжая через реку со своей повозкой, утонул возница. "Одно из двух: или я перееду реку, или я полечу в ад!" - отвечал он людям, предупреждавшим об опасности. И через несколько секунд он был действительно "в аду". "О, это самое ужасное место на земле", - каждый раз говорила тетка Рахиль, рассказывая эту историю.
Георг смотрел во все глаза. После происшествия с возницей он еще не был здесь, но с тайным страхом надеялся увидеть следы несчастья. В Рейстоуне и его окрестностях этот случай уже несколько месяцев служил темой разговоров. К сожалению, Георг не увидел даже колес от потонувшей повозки, - словом, ничего. Однако утонуть здесь было не трудно, потому что даже сейчас, посредине лета, вода доходила лошадям почти до брюха.
Мальчик невольно подтянул ноги и похлопал лошадь по шее. Какое счастье, что отец дал ему старую кроткую кобылу!
На другом берегу он подогнал свою лошадь и поехал рядом с Эндрю, надоедая ему своими вопросами. Полусонный брат сначала отвечал неохотно, но постепенно разговорился.
- Ах, что там! Этого утонувшего возницу давно похоронили, а его злополучную повозку люди вытащили и сожгли. Насколько далеко до поселка Индюшечья Нога, я и сам не знаю. Там сливаются родниковые ручьи, образуя истоки Йо (Эндрю имел в виду реку Йогоганию). Это далеко позади Аллеганских гор. Есть ли там леса? Вероятно... а как же может быть иначе? Почему генерал Брэддок ведет войска не через Рейстоун?..
Окрик вожака прервал разговор. На открытой лужайке всадники спешились для короткого привала. С трудом Георг сполз с широкой спины лошади. Эндрю потащил брата на песок.
- Смотри сюда; я тебе объясню. - Он стал рисовать на песке. -Это река Мононгахелла; она течет с юга, а эта, текущая с севера, - Аллегана; и там, где они сливаются, начинается большая река Огайо-левый приток великой Миссисипи. В этом уголке на месте слияния Мононгахеллы и Аллеганы расположен форт Дюкен, главный форт французов. Отсюда, с начала войны, они и посылают на наши головы проклятых индейцев. Этот форт мы должны захватить, иначе здесь никогда не будет нам покоя. Вот почему тысяча шестьсот солдат-виргинцев Брэддока идут маршем к Йо и к форту Дюкен. Чтобы войско могло получать провиант из Пенсильвании, мы должны проложить дорогу. Для ее постройки было выделено триста человек милиции, а чтобы закончить ее как можно быстрее, вчера решили набрать еще пятьдесят человек подкрепления.
Георг не все понял, да даже и не все слушал, так как у него из головы не выходило - "тысяча шестьсот солдат". Это было такое число людей, что его трудно себе представить! На форту Рейстоуна он никогда не видел гарнизона больше чем в сорок человек.
- Да, но тогда и война должна скоро закончиться! - перебил брата Георг.
- Хотел бы я так же думать! - проворчал Эндрю, садясь снова на свою лошадь.
После полудня все более отчетливыми становились восточные склоны Аллеган колоссальная, испещренная расселинами стена; через эту каменную стену как бы в один прыжок перескакивал густой лес.
Дорожно-строительный батальон прокладывал просеку по ущелью, которое вело к лугу, расположенному по другую сторону гор. Прибывшее подкрепление должно было тут же приняться за работу.
Вечером, смертельно усталый, Георг, завернувшись в одеяло, повалился на кучу свежесрубленных ветвей, которая служила постелью.
Рано утром, сразу после побудки, его подозвал к себе старший лесоруб.
- Подойди сюда, мой мальчик, и слушай внимательно. Где-то позади нас на дороге повозки с провиантом. Поезжай назад и поторопи их. Они должны как можно быстрее прибыть сюда. Нам нельзя тратить время на охоту и рыбную ловлю, но и голодными сидеть тоже не можем. Ты меня понял?
- Да, - громко ответил Георг и тотчас же отправился в путь. Он был горд и полон усердия: ему дано ответственное поручение.
Дорогу - широкую свежую просеку - мог найти и слепой. Между стволами деревьев в случае нужды могли проехать даже повозки.
Время было уже за полдень, когда молодой гонец увидел колонну с провиантом: отряд с трудом перебирался через второй брод, выше Рейстоуна. Погонщики впрягли в повозку восемь волов; двенадцать человек подтормаживали за длинный канат сзади, чтобы она не катилась слишком быстро по крутому берегу. Передняя повозка въезжала уже в воду. Животные были не спокойны, так как вода доходила до сбруи. Волы, под гиканье, ругань и удары кнутов, налегали на ярмо. Наконец качающаяся, неуклюжая повозка, покрытая полукруглым пологом, была на другом берегу.
Проводник, маленький грубый рыжеволосый человек, суетился между погонщиками. Его жесткие щетинистые волосы торчали каким-то нелепым хохолком. Он успокоился только тогда, когда повозка остановилась. Волы были выпряжены, и их погнали назад.
Георг подъехал к проводнику и передал ему поручение. Рыжий так посмотрел на Георга, точно хотел его съесть.