Страница 15 из 60
Хмурый День перевел. Мальчик сразу понял значение сказанного. В его памяти воскрес один из дней в лазарете на форту Дюкен, когда его во второй раз посетил Хмурый День: "Ты пойдешь с индейцами и сам будешь краснокожим - ты будешь принят на место умершего сына", - сказал в тот день дядя. Итак, он Георг - с самого начала был предназначен для семьи вождя Малого Медведя. Значит, новый отец возьмет с собой не только Малию, но и его. Вот почему вождь поспешил найти беглеца! Вот почему он не остановился бы ни перед чем, лишь бы вернуть своего будущего сына.
У Георга мелькнула мысль, что с нового места его жительства у Бобровой реки, может быть, даже легче совершить побег, чем отсюда, с реки Оленьи Глаза. Но тут же он понял, что остается с Малией, что никто ему не будет кричать "глупая голова", что навсегда он избавится и от издевок Косого Лиса.
И все-таки расставание было тяжелым. Когда Георг, едва сдерживая слезы, прощался с теткой и она обняла его в последний раз, как далеко остался настоящий отцовский бревенчатый дом с бесконечным страхом перед "кровавыми грязными собаками"! Круглое Облако даже забыла свои опасения перед возможными насмешками вождя. На лице дяди никак не отразилось волнение, но почему-то подозрительно задрожали вороньи перья в его волосах. И еще долго отъезжающие слышали крики оставшихся в доме родичей. Дети поселка, провожавшие Синюю Птицу и Малию, повернули назад только с опушки леса.
Малый Медведь направился на север.
Глава 6.
Картины этого необычайного путешествия с такой силой нахлынули на мальчика, что, казалось, полное переживаний прошедшее лето должно было бы забыться. Правда, позже и эти впечатления потускнели, потому что у него появилась приемная мать - Лучистое Полуденное Солнце. Новая жизнь оказалась ярче первых месяцев пребывания среди индейцев. Но сейчас все окружающее действовало на него ошеломляюще.
До сего времени на Луговом береге Синяя Птица видел по другую сторону полей и за террасами реки только одни деревья. И на Юниате он не знал ничего, кроме непроницаемого покрова лесов, под которым, казалось задыхались крохотные поселения людей. Теперь, первый раз в жизни, перед ним раскрылась широкая, покрытая травами равнина, лежащая огромным зеленым островом среди бескрайних лесов. А ведь она была всего-навсего только последним небольшим выступом безбрежных прерий Запада, вклинившимся сюда, в этот край севернее Огайо. Это была всего-навсего крохотная лужайка по сравнению с прерией. Но какое восхищение охватило мальчика, когда перед ним в полдень второго дня пути исчез лес и вдруг показалась эта огромная равнина, покрытая доходящей до колен травой, отороченная едва заметной вдали зеленью лесов. Он замер, пораженный увиденным. От палящего зноя воздух колебался над землей и в его струях расплывалась граница равнины и леса: лишенная деревьев степь, казалось, не имела ни конца, ни края.
Георг рвал стебли трав, желтоватой окраской напоминающих, что наступил конец лета. Он носился по степи, как дикий олененок носится за быстро убегающим стадом. Он готов был громко кричать под небесным высоким куполом, на котором пламенело солнце.
Потом окружающий его мир снова погрузился в полутьму, и над головами путешественников вновь раскинулся зеленый шатер; они шли через рощи белых дубов, каштанов, ясеней, сикомор и бука. Но и рощи сменялись непроходимыми дикими болотцами, узкими оврагами, с медленно текущими ручейками, мелкими озерами, на протоках которых бобры сооружали свои постройки. На косогорах вызревал черный терн, и повсюду в густом его сплетении были разбросаны ярко красные бусинки плодов.
Отец Малии, Малый Медведь, уходил вперед с ружьем на охоту. Здесь, в этой нетронутой человеком глуши, он находил достойные цели для ружейных выстрелов. Ежедневно сдиралось и высушивалось несколько шкурок. Две лошади едва могли тащить богатую добычу.
Синяя Птица в разговоре должен был применить все свои знания языка ирокезов, потому что вождь - его приемный отец - не знал английского языка. И может быть, по этой причине мальчик овладевал языком ирокезов быстрее, чем у дяди. Вождь Малый Медведь обладал исключительным качеством характера терпением, чего очень недоставало Малии. Он не переставал заботиться о произношении своего приемного сына и заставлял отдельные слова повторять по несколько раз. В конце концов он запретил своей дочери говорить с Георгом по-английски, чтобы скорее приучить сына к звучанию новой для того речи.
Во время путешествия он обращал внимание мальчика на все, что могло пригодиться в пути.
- Макушки отдельных елей всегда наклонены на восток. Самые мощные ветки растут с южной стороны. Мох и лишайники селятся на стволах и между корнями, чаще всего с северной стороны деревьев.
Однажды пришлось чистить огромную шкуру, покрытую прекрасным светло-рыжеватым мехом, которую отец вечером принес с охоты.
Синяя Птица с любопытством рассматривал ее. Неожиданно он услышал голос Малого Медведя:
- Чья же это шкура?
Мальчик подумал, что такая шкура бывает у коров. Может быть, это шкура бизона? И хотя около Рейстоуна не видно было больше бизонов, но взрослые часто рассказывали об этих диких быках.
- Наверное, это мех бизона...
- Но ведь мех бизона имеет совершенно другой цвет!
- Я еще никогда не видел бизонов.
- Ничего! Я думаю, ты еще не раз увидишь их, когда мы будем с тобой охотиться. А это шкура вапити.
"Вапити"! Этот огромный олень еще встречается и на Юниате, но там он очень осторожен и его редко можно увидеть. Иногда осенью проносится над лесом странный крик, подобный протяжному стону. "Это вапити!" - говорят в таком случае. Оказывается, вот как выглядит его шкура!
Несколько огорченный своим невежеством. Георг - Синяя Птица посмотрел на вождя. Он все еще испытывал робость перед своим приемным отцом; к этому примешивалась боязнь насмешек, которые не раз слышал мальчик в начале пути, когда вождь принялся за его обучение.
А тут еще после одного из привалов нужно было забрать тушу лося, которого отец убил в конце дня. Лошади устали, поэтому лучшие куски мяса были упакованы, и каждый взвалил на себя по свертку. Груз невыносимо давил на спину Георга, и он не выдержал.