Страница 36 из 54
- Ваше Величество, - темные глаза Рауля метали молнии, - я на границе отвык от светских недомолвок. Мне хотелось бы, чтобы вы объяснили, что имела в виду ваша супруга.
В этот вечер уже случалось, что все, сидящие за столом, замирали в тягостном ожидании, но последняя пауза была еще более гнетущей и бесконечной, чем предыдущие. Жоффруа, казалось, превратился в придаток к своему креслу, братцы королевы замерли с воистину собачьим выражением на лицах, готовые по слову хозяина или рвать Рауля на куски, или лизать ему руки, Мальвани переводил глаза с одного лица на другое. словно стараясь запомнить все. Королева и Рауль требовательно смотрели на замершего короля, на скулах которого ходили желваки, а на лице Александра застыла отрешенная сосредоточенность человека, молящего Господа о чуде.
Наконец Филипп отвел глаза, он только лишь собирался говорить, а Рауль уже понял, что королева выиграла.
- Сегодня не лучший день, чтобы говорить о делах и о деньгах. Видимо, то, что случилось двенадцать лет назад, и вправду становится прошлым, раз даже кузен озабочен делами сегодняшнего дня. Что ж, я пью за то, чтобы прошлое не становилось камнем на шее для нас, нынешних. - Король выпил, и вместе с ним выпили все, кроме Сезара, Сандера и, разумеется, Рауля ре Фло. Вновь повисла тишина, а потом Король Королей встал и высоко поднял полный кубок.
- Ваше Величество, позвольте сказать и мне. Пью за упокой прошлой дружбы, вечная ей память. Возможно, старый друг и лучше новых двух, но против десятков пуделей да левреток ему не выгрести. Вы выбрали. Меня ждет граница. Вышел я из того возраста, когда учатся хвостом вилять да на задних лапках за подачку танцевать, только и остается, что эскотцев отпугивать! Ре Фло выпил и быстро вышел, на прощанье так саданув дверью, что на столе задребезжала посуда, а несколько плохо закрепленных свечей выпали из шандалов. Одна упала на платье королеве, Элла с криком вскочила и заметалась по комнате. Король бросился к ней, но его опередил Сезар Мальвани. Грубо схватив Элеонору за плечи, он рванул запылавшую вуаль, швырнул на пол и затоптал.
- Благодарю вас, виконт, - бросил король, - проклятый Медведь!
- Ваше Величество, - Сезар был спокоен, но на виске у него бешено пульсировала жилка, - граф ре Фло - друг нашей семьи. Возможно, вы предпочитаете не вспоминать то, что произошло у Эльты и Веток, но для Мальвани эта память свята.
- Во имя этой памяти я и терпел, - огрызнулся Филипп, - но каждому терпению есть предел. Учтите это, виконт.
- Я учел, - наклонил голову Сезар.
Король вернулся к столу, и Морис Реви поспешил разлить вино.
- Ваше Величество, - граф был явно доволен случившимся, - старые заслуги - это старые заслуги, хотя служить своему королю не заслуга, но долг каждого нобиля. Я хотел бы выпить не за прошлое, ведь оно уже прошло, но за будущее Арции, свободной от крамолы и самовольства. Пора понять, что государство - его король, а король - это государство. Итак, за нашего короля!
Вино было торопливо выпито, но кубок Сезара Малве остался нетронутым. Филипп нахмурился, но промолчал. Повисла тишина. Морис Реви приятно улыбался, глаза его сыновей перебегали с короля на сына врага и обратно. Жоффруа побледнел, потом покраснел, Александр опустил глаза, избегая встречаться взглядом с кем бы то ни было, королева с нежностью и восхищением взирала на супруга, а виконт Малве хладнокровно разглядывал шпалеру, изображающую охоту на львов в Эр-Атэве. Ждали грозы, но Филипп сдержался, хмуро провозгласив тост в честь Ее Величества.
И вновь Сезар не притронулся к своей чаше. Темные брови короля сдвинулись, стало ясно, что грозы не избежать. В исходе никто не сомневался, но и Жоффруа, и Морис, и его сыновья словно бы слились со своими стульями. Александр, смертельно бледный, переводил взгляд с брата на друга и обратно, но тоже молчал. Заговорил король:
-Виконт, я могу понять ваше нежелание пить за будущую верность нам, раз вы не намерены ее хранить, но долг рыцаря поднять кубок за свою королеву.
- Сожалею, государь, - наклонил голову Сезар, - но я не могу.
- Не можете или не желаете?
- Я не стал бы пить даже в память святого Эрасти. Я дал обет отказаться от вина.
- И когда же вы его дали, Малве? - в голосе Филиппа сквозила подозрительность.
- Сегодня вечером, - охотно пояснил Сезар.
- Что ж, слово Мальвани - это слово Мальвани. Я вас более не задерживаю. Засвидетельствуйте мое почтение вашей матушке.
- Она будет тронута, Ваше Величество, - Сезар учтиво поклонился королю и стремительно вышел.
Проводив глазами удаляющуюся фигуру, король повернулся к братьям:
- Надеюсь, вы никаких обетов не давали?
Жоффруа пробормотал что-то нечленораздельное, Александр пожал изуродованным плечом:
- Его Преосвященство не советовал мне отказываться от чего-либо, не распробовав.
- Вот как? - протянул Филипп, явно не зная, злиться ему или смеяться. - И что же еще тебе посоветовал Его Высокопреосвященство?
- Вы не жалеете, что не посвятили себя церкви? - вмешалась королева.
- Сандер мне нужен здесь, Элла, - резко оборвал супругу Филипп и поднялся, давая знать, что вечер окончен.
2882 год от В.И.
Ночь с 10-го на 11-й день месяца Вепря.
Арция. Фей-Вэйя.
Вот и настала та ночь, которой она так боялась, ночь, когда прошлое приходило к ней, властно заглядывая в глаза. Она пробовала бороться, клялась, что не заснет, не позволит теням пусть на одну ночь, но заслонить свет. Не выходило. Можно было проводить эти часы с сестрами, но Анастазия не была уверена, что сон, приходящий к ней в годовщину гибели Шарля Тагэре, только сон. Существует хоть и призрачная, но вероятность, что голос герцога расслышат те, кто будет рядом, а значит, она должна быть одна. Ее тайна не может стать достоянием Цецилии и иже с ней. Здесь, в Фей-Вэйе, умели читать чужие мысли по малейшему дрожанию губ или взмаху ресниц... Анастазия отпустила наперсниц, зажгла свечи, затем надела рубины, единственную защиту от ежегодного безумия. В глубине души теплилась надежда, может быть сегодня ОН не придет, все-таки двенадцать лет... Тагэре должен понять, что она больше ему не принадлежит, ее дорога в горние выси, а не в его Тьму.