Страница 15 из 54
- Да, но теперь войны не предвидится, - заверил еще один блондин, одетый в зеленое с черным и оранжевым.
- Действительно, - задумчиво согласился Сезар, - судя по тому, какими воинами окружает себя король, воевать он в ближайшие сто лет не намерен. Другое дело, если кто-то вздумает воевать с ним... При взгляде на таких молодцов, как вы, у Жозефа или Джакомо вполне может возникнуть такое желание.
- Жозеф - трус, - усмехнулся первый из вступивших в разговор.
- Да ведь и я о том же, - не стал спорить Мальвани. Александр уже понял, что Сезар и четверка разряженных красавцев отнюдь не были друзьями, скорее наоборот. Он слушал малопонятный разговор, не имея возможности вмешаться и досадуя на свою провинциальность. Евтихий недаром ел свой хлеб, вколачивая в ученика азы риторики и диалектики, но Сандер слишком мало знал придворную жизнь, чтобы оценить всю иронию и уловить все намеки. Однако было очевидно, что разряженная четверка Сезара Мальвани ненавидела, а он их презирал и не скрывал этого. Во дворе по-прежнему не было ни души, и Эстре понял, что исход у этого дикого разговора может быть только один.
- Все знают, что Мальвани горды, как Проклятый, - ввернул русый, - но и на Проклятого нашлась управа.
- Из того, что вы сказали, видимо, следует, что найти управу на меня вы можете лишь с помощью женщины? - невинно осведомился Сезар.
- Это переходит уже всякие границы, - взорвался зелено-черно-оранжевый.
- Какие именно? - изысканно улыбнулся Мальвани. - Есть ли в этом королевстве границы, которые я мог бы переступить и которые еще не переступило ваше многочисленное семейство?
- Это оскорбление, - тут уже загомонили все трое, а четвертый, в черно-розовом, старательно сделал вид, что его тут нет.
- Разве? - поднял бровь Сезар. - А мне кажется, дорогие виконты и бароны, что оскорбить вас невозможно.
- Хватит! - отрезал сине-серебряный. - Мы долго терпели, и наше терпение лопнуло. Сейчас нам никто не помешает.
- Да, ваше терпение лопнуло в удивительно подходящий момент, засмеялся Сезар, - четверо против одного. Своей храбростью вы явно перещеголяли милейшего Паука...
- С тобой твой несравненный приятель, - буркнул русый, - всего-то два жалких виконта на одного Сезара Малве, разве это много?
- Да мне и четверых таких маловато, - отрезал Сезар, - но Александра не трогать. Он мой гость, а не секундант, и я приглашал его не для драки.
- Что ж, - подвел итог синий, бывший, видимо, за главного, - горбун может и не драться, но он останется здесь. Нам совсем не нужно, чтоб он притащил сюда твоего дядюшку с дюжиной гвардейцев.
- Я буду драться, - услышал собственный голос Александр., - ваше предложение, уж не знаю, барон вы или виконт, весьма любезно, но, как вы тонко подметили, двое на одного лучше, чем четверо, к тому же вы назвали меня другом Сезара, не хотелось бы вас разочаровывать.
- Браво, красавчик, - хохотнул зеленый, - так уж и быть, мы тебя не убьем.
- Александр, - впервые лицо Сезара утратило свою безмятежность, предоставь мне самому уладить это дело.
- Нет, - на сердце младшего Тагэре внезапно стало легко и весело, и он сам не заметил, как тоже перешел на "ты", - я привык отвечать за себя перед Богом и людьми сам. Надеюсь, я тебя не подведу.
- Тогда, - ввернул темно-русый, - задело.
2879 год от В.И.
Вечер 27-го дня месяца Дракона.
Мария. Гвайларда.
В дверь постучали настойчиво и резко, и настроение владыки Мирии сразу же испортилось. Так стучала лишь его супруга, и ее визит означал очередной неприятный разговор. Женщина, которую он когда-то любил, не только изгнала радость из собственного сердца, но и старательно портила жизнь другим, полагая себя при этом всеобщей спасительницей. Энрике давно устал проклинать себя за опрометчивую женитьбу, но отступать было некуда, и он приготовился выслушать очередное назидательное сетование, перемежающееся доносами. На сей раз гнев Эвфразии вызвал воистину святотатственный поступок. Кто-то запер бланкиссиму Дафну на всю ночь в комнате для наказаний.
- Я не сомневаюсь, что это сделал ваш сын, монсигнор, - герцогиня обличающе смотрела на супруга, и Энрике не выдержал:
- Если я не ошибаюсь, Рафаэль вышел из вашего чрева!
- Но он был зачат во грехе, - отпарировала Эвфразия, - в страшном грехе, ибо я легла на ваше ложе вопреки родитель--кой воле и без благословения божьего. Наш сын - это небесная кара, вы должны это понять. Только покаянием и молитвой мы можем искупить наш грех.
- Эвфразия, - герцог чувствовал, что закипает, - ваша последующая жизнь столь безупречна и богоугодна, что я могу с чистой совестью заниматься делами герцогства, а Рафаэль - плясать с быками..
- Ни у кого, зачатого и рожденного в грехе, не может быть чистой совести, - поджала губы супруга. - Лишь осознание собственной скверны, пост и молитва открывают перед людскими душами райские врата. Я молюсь за себя и за вас, вы же ежечасно отягощаете себя все новыми прегрешениями.
От необходимости отвечать Энрике избавило появление Рафаэля. Юноша вбежал в комнату, задорно блестя глазами.
- Вы звали меня, отец?
- Да, Рафаэль, у меня к тебя дело, но сначала ответь. Это ты запер бланкиссиму Дафну?
- Я? - Огромные черные глаза непонимающе уставились на герцога. Слишком непонимающе. - Первый раз об этом слышу.
- Вы лжете, сын мой, - вступила герцогиня, - только вы могли совершить столь неподобающий поступок.
- Я? - Глаза Рафаэля стали еще больше и безмятежнее. - Да, я не люблю и не уважаю бланкиссиму Дафну, считаю ее лгуньей и ханжой, но я никуда ее не запирал. Весь вечер и всю ночь я провел с байланте, при необходимости они это подтвердят.
- Эти грешники, оскверняющие собой вверенное вашему попечению герцогство, - Эвфразия предпочла говорить не с сыном, а с мужем, подтвердят любое слово, направленное против истины и во вред бланкиссиме.
- Рафаэль, - в голосе герцога слышалось раздражение, хотя было не ясно, против кого оно направлено, - кто-нибудь может подтвердить ваши слова, кроме байланте, которые действительно не являются подходящим обществом для наследника короны?
- Меня видели слуги, и когда я уходил, и когда возвращался, - пожал плечами ничуть не смущенный наследник, - а по дороге в Кер-Эрасти я встретил кортеж графини Ллуэва и помог Ее Светлости сорвать приглянувшуюся ей горную розу.