Страница 6 из 18
Я стал понимать, что это мое испытание можно считать околосмертным переживанием (ОСП), и жаждал больше узнать о подобных случаях, чтобы сравнить их с моим. Но прежде чем погрузиться в чтение, первые шесть недель я посвятил тому, чтобы тщательно записать все, что мог вспомнить о своих переживаниях в глубокой коме и начале выздоровления. А затем начал усердно искать иные свидетельства подобного опыта.
Одной из первых я обнаружил книгу доктора Рэймонда Моуди «Жизнь после жизни» 1975 года, популяризировавшую термин «околосмертные переживания». Любовь и поддержка Вселенной, которую ощутили сотни пациентов, описанные доктором Моуди, глубоко и точно перекликались с тем, что я помнил из своих переживаний. Слова, которые он подбирал, казались мне искаженными ограничениями земного языка и не способными описать эти неземные путешествия. Это оживило во мне острые, хотя и непередаваемые воспоминания о собственном опыте.
Воспоминания об околосмертном опыте резко отличаются от снов или галлюцинаций. Они подсказывают, что наш материальный мир – только одна форма реальности из всех возможных.
Описания духовного мира как более фундаментальной реальности, чем наша земная, обрели для меня очевидный смысл. Я был до глубины души поражен тем, что другие люди переживали необыкновенные приключения, в то время как их считали мертвыми. Если бы все происходило так, как это представляет материалистическая неврология, если бы их сознание было полностью выключено, а мозг не функционировал, то у них вообще не должно было остаться никаких воспоминаний. Я очень хотел выяснить, как возникают эти переживания.
До комы я уделял ничтожно мало внимания литературе об ОСП и не знал, что отличительная черта потусторонних видений – их устойчивость на протяжении долгого времени, в отличие от земных воспоминаний, снов и галлюцинаций. Ученые исследовали удивительную стабильность таких воспоминаний и доказали, что их содержание десятилетиями остается неизменным, в то время как большинство других воспоминаний немного меняются каждый раз, когда мы к ним обращаемся.
Другое важное качество ОСП касается ощущения сверхреальности. Я был потрясен своими воспоминаниями о коме – они были «слишком реальными, чтобы быть реальностью», особенно события во Вратах и восхождение к Ядру абсолютного единства. Чтение книг открыло мне, что более половины переживших ОСП столкнулись с чувством обостренной реальности. Я бы согласился с теми, кто считает нашу обычную реальность больше похожей на сон, чем насыщенные трансцендентные ОСП. Воспоминания об околосмертном опыте резко отличаются от снов или галлюцинаций. Они подсказывают, что наш материальный мир – только одна форма реальности из всех возможных.
Бельгийский невролог Стивен Лорис, разделяющий мой глубокий интерес к ОСП, в марте 2013 года рассказал мне об интригующем исследовании воспоминаний пациентов, побывавших в коме[4]. Ученые оценивали три группы людей – восемь случаев с ОСП, что установлено с помощью теста ОСП Грейсона, шесть без ОСП, но с воспоминаниями о коме, и семь без воспоминаний о коме. Их сравнивали с восемнадцатью здоровыми добровольцами того же возраста. Специальная анкета помогла проанализировать пять типов воспоминаний: целевые (ОСП для первой группы, воспоминания о коме для второй и первые детские воспоминания для третьей и котрольной групп), старые и свежие воспоминания о реальных событиях и старые и свежие воспоминания о воображаемых событиях. Так как околосмертные переживания считаются высокоэмоциональными, всех участников эксперимента попросили выбирать самые яркие воспоминания.
Ученые пришли к выводу, что воспоминания об околосмертных переживаниях отличаются от любых других видов воспоминаний о реальных или воображаемых событиях, а также воспоминаний о коме. Фактически они доказали, что ОСП нельзя считать воображаемыми. Им пришлось признать, что эти события действительно случились и их сверхреальная природа поистине удивительна и не имеет аналогов.
В 2014 году Арианна Пальмьери и ее коллеги из Университета Падуи в Италии опубликовали интересное исследование о необычных характеристиках воспоминаний об ОСП. Они использовали гипноз, чтобы больше узнать об этих исключительных переживаниях, и обнаружили, что их детализация, эмоциональная сила и самореферентность напоминают скорее воспоминания о реальных событиях, чем о снах и других воображаемых событиях[5].
Первоначально мои попытки разобраться подавлялись моими же гипотезами о природе мозга и ума. Но сверхреальность было трудно объяснить, оставаясь в рамках моей старой парадигмы. Если мозг порождает сознательное понимание, а неокортекс (как самый мощный калькулятор в системе обработки информации мозга) необходим для создания любого подробного сознательного понимания, тогда почему прогрессирующий отказ моего неокортекса не повлиял на такое астрономическое повышение детальности, многослойности и смыслового наполнения видений? Я месяцами бился над этой головоломкой, и в итоге мое мировоззрение стало меняться.
Чем больше я читал о научных исследованиях ОСП, тем чаще натыкался на край гигантской пропасти. Постепенно все становилось гораздо серьезнее, не так, как при моем первом знакомстве с этой темой. Новое знание теперь напоминало астероид, уничтожающий родную Землю! Все мои представления о природе реальности были разбиты. Должно быть, в самой основе нашего традиционного научного мировоззрения что-то неверно, на это ясно указывают необычайные человеческие переживания. Но что именно? Насколько основательно мне нужно разрушить свои базовые убеждения и изменить их, чтобы суметь во всем разобраться?
По сути, я искал новые принципы, способные объяснить ОСП более точно и всесторонне, чем консервативная наука. К своей большой радости, я обнаружил, что серьезные ученые уже десятилетиями, если не столетиями, исследовали эти явления. И волею случая один из самых известных из них работал недалеко от меня.
Доктор Брюс Грейсон, удивительно мягкий человек, психиатр из Университета штата Вирджиния в Шарлотсвилле, начал изучать ОСП в начале 1970-х годов. Он был заинтригован рассказами людей о ярких трансцендентных событиях, случившихся с ними в то время, как их тела были разрушены болезнью. Он разработал тест для выявления общих признаков околосмертных переживаний. В его анкете были такие вопросы, как «Можете ли вы назвать свои чувства более сильными, чем обычно?». Грейсон анализировал результаты, чтобы классифицировать интенсивность околосмертного переживания в сравнении с другими.
Как практикующий психиатр, он мог отличить такие переживания от обычного психоза и шизофрении. Одной из особенностей ОСП является то, что у людей, переживших их, благотворно меняются убеждения, мироощущение и ценности. Врачебное наблюдение показывает, что такой эффект длится годами, даже всю жизнь. При психических расстройствах такого обычно не происходит.
Доктор Грейсон опубликовал более ста статей в знакомых мне медицинских журналах и более двадцати лет проработал редактором «Журнала исследований околосмертных переживаний». Естественно, ему было интересно узнать подробности моего переживания, а я понимал, что он является неиссякаемым источником информации, необходимой в моем исследовании. В то время доктор Грейсон был директором Отдела исследований восприятия в Университете штата Вирджиния. После нашей многомесячной переписки он пригласил меня выступить на одном из их еженедельных собраний. И какова же была тема этих собраний? Сознание!
Когда я ехал в Шарлотсвилл, то понял, что буду выступать во вторую годовщину своего выхода из комы (с точностью до часа) – подходящий день! Просмотрев веб-сайт Отдела исследований восприятия, я был изумлен масштабом их работы по изучению проблем сознания, и особенно нелокального сознания (это когда мы знаем что-то независимо от наших физических чувств и ограничений пространства и времени). Все сотрудники Грейсона преследовали общую цель: выработать альтернативную теорию, которая описывала бы наше восприятие мира и компенсировала неспособность общепринятой парадигмы физикалистов (или материалистов) объяснить взаимоотношения ума и тела. Ученые-консерваторы не могли решить проблему мозга и ума, несмотря на громадное финансирование научных изысканий (большая часть бюджета шла на исследования мозга, а важное поле парапсихологии оставалось без финансирования). Доктрина физикализма – убеждение, что существуют только материальные вещи, – пока не смогла предложить сколь-нибудь толковое объяснение взаимоотношений ума-мозга.
4
Статья Тоннарда М., et al. «Characteristics of near-death experiences memories as compared to real and imagined events memories». PLOS ONE 8, 2013, 3. Доступна по ссылке https://journals.plos.org/plosone/article?id=10.1371/journal.pone.0057620.
5
Статья Пальмьери А., et al. «Reality of near-death-experience memories: evidence from a psychodynamic and electrophysiological integrated study». Frontiers in Human Neuroscience 8, 2014. Доступна по ссылке doi.org/10.3389/fnhum.2014.00429.